Золото твоих глаз

— А мне не нужно твое одобрение, мразь! — заорал Сайлас, вскочил с места, шагнул к замершему у стены человеку. — Ты всего лишь инструмент, которым я пользовался и продолжу пользоваться так, как пожелаю! Мерзкая тварь!

Но человек молчал. На его лице не дрогнул ни один мускул, взгляд горящих огнем глаз не изменился, оставаясь всё таким же холодным и безразличным ко всему.

Звук хлёсткой пощёчины заметался среди стен, но реакции снова не последовало.

Сайлас зарычал, ударил снова, метя точно в солнечное сплетение, в нос, но человек вдруг сместился в сторону, уходя от кулака, и снова застыл, словно и не было этого молниеносного движения, словно ничего не произошло.

— Тварь, — выдохнул Сайлас, стиснул кулаки до боли, но нападать дальше не стал, зная, что смысла как такового не будет, что этот урод всё равно всё сделает по-своему, снова хоть в чём-то ослушавшись приказа или вывернув его так, что по факту и не придерёшься. — Ненавижу.

Откупорив первую попавшуюся бутылку, Сайлас жадно припал к горлышку, глотая обжигающий гортань коньяк, захлёбываясь им, проливая на пол, на самого себя.

— Пошел вон, и чтобы я тебя не видел до следующего приказа!

Короткий, словно насмешка, поклон — и кабинет опустел.

Джек, торопясь к отцу, заметил в коридоре идущего мужчину в чёрном — не в костюме, которые так любил отец, а в чём-то свободном и мягком, скрывающем очертания тела. Время от времени Джек видел его во дворце — пластичного и бесшумного, как огромный кот, с невероятными золотыми глазами.

Никто не знал, кто это и по какому праву он бывает здесь. Роза и Мишель удивлялись, когда Джек спрашивал, Томасина молчала, а задавать вопросы отцу было делом небезопасным.

Джек вошел в отцовский кабинет, недоумевая, чего от него хотят, и его встретил кулак, летящий в лицо.

Сайлас не жалел силы, не примерялся для удара, он просто выплёскивал злость, ненависть, клокотавшие в душе, изливал всё негодование, презрение и страх.

— Урод! Мерзость! Грязь! — плевался он, нанося удар за ударом.

Когда Джек упал, скрючился на полу, закрывая руками голову, Сайлас расхохотался.

Наконец-то он увидел страх в других! Наконец-то почувствовал упоительный вкус чужой боли! Если перед ним склонился этот упёртый щенок, слишком гордый, то и чудовище покорится! Нужно лишь ударить посильнее! Не дать увернуться! Нужно…

Сайлас покачнулся, схватился за спину, с омерзением глядя на выпачканный кровью паркет. На сына.

Он прекрасно помнил донесения о его гулянках, о бесконечной череде девиц и почти незаметных среди этого множества мужчин. Помнил ролики, снятые камерами видеонаблюдения. Как щенок смел себя так вести! И почему у него получалось то, что никогда не выходило у самого Сайласа? Под Джеком мужики орали в голос. А под Сайласом один-единственный молчал и даже не вздрагивал от резких толчков. Почему?

Джек непроизвольно подёргивался, свернувшись на полу, дышал ртом, потому что разбитый нос заливало кровью, и… не понимал. Что произошло? Его никогда в жизни не били — учебные спарринги и схватки с врагами не в счёт. Почему отец?.. Что случилось?

Сайлас даже слова не сказал, сразу набросился. Он… пьян?

Боль мешала мыслить ясно. За что? Почему?

Пнув посильнее, Сайлас выдохнул.

Вроде бы начало попускать! Как же довел его этот урод желтоглазый! Что ему стоило покориться? Хоть раз самостоятельно встать на колени и открыть свою чёртову пасть? Так сложно?

Снова взгляд упал на сына у ног.

Волна удушливой ярости снова взметнулась внутри, опалила внутренности, лизнула лёгкие, заставив на миг задохнуться. Но этот мелкий червяк, слишком слабый, не стоил того, чтобы марать о него руки.

Сайлас присел, вплёл пальцы в волосы Джека и с силой дёрнул, заставляя поднять голову, взглянуть в глаза.

— Мерзкое ничтожество! Думаешь, я ничего не знаю? Джош, Марвин. Кто там ещё побывал в твоей постели?

Джек оскалил окровавленные зубы в улыбке. В момент первого удара этот человек перестал быть его отцом. Жаль, королем остался.

— Познакомить? — спросил он.

— Тварь! — взревел Сайлас и впечатал сына лицом в пол.

Никто! Не смел! Так! С ним! Говорить! Никто!

Сайлас не слышал, как распахнулась дверь, не видел поражённо застывшую, бледную как полотно Розу и опомнился только тогда, когда кто-то сильный заломил руки за спину и потянул назад, когда шеи коснулось что-то холодное, больно укусило, а по венам побежал жидкий огонь.

Джек почти не замечал хлопочущих над ним врачей, плачущую мать, зло сжимающую кулаки, жмущуюся у двери перепуганную Мишель, выпучившего бараньи глаза Шепарда, Томасину, чей гладкий лоб перечеркнула вертикальная морщина.

— Нос не сломан, — донёсся чей-то смутно знакомый голос. — Два дня постельного режима.

Отодвинув чужие руки и осторожно коснувшись заплывающего глаза — второй вообще ничего уже не видел, — Джек встал, выпрямился, поправил одежду и сказал:

— Я поеду к себе. К завтраку не ждите.

— Джек! — тонко воскликнула Роза, кинулась к сыну, подхватила его под локоть. — Давай я отправлю с тобой доктора или… горничную, сынок? Тебя проводят, помогут раздеться.

Роза обежала взглядом собравшихся и, заметив Мишель, махнула рукой.

— Помоги брату.

— Нет, — качнул головой Джек и поморщился от пронзившей её боли. — Обойдёмся без дам. Обо мне позаботится Стюарт.

Роза хотела возразить, но снова задёргавшийся в руках гвардейцев Сайлас полностью переключил её внимание на себя.

Джек, скалясь больше от боли, чем от накатившего чёрного веселья, шагал по коридорам, почти не видя их. Сзади, за левым плечом, что-то лопотал решивший сопроводить его любимчик короля, белобрысый фермер. Наверняка думает, что во дворце такое случается постоянно и что раз так избили принца, его за малейшую ошибку вообще в реанимацию отправят.

Однако Шепард оказался полезен, потому что к тому моменту, когда Джек почти дошёл до заднего крыльца, глаза у него заплыли совсем и он уже ни хрена не видел. Шепард вёл его под локоть, бормоча о ступеньках. Потом в лицо повеяло прохладой, и знакомый голос ахнул:

— Ваше Высочество!

— Стюарт. — Джек протянул руку. — Отвези меня домой.

— Я с вами! — тут же подхватился Шепард, видимо, испугавшись оставаться во дворце после всего случившегося, да и не мудрено.

Устроив Джека на заднем сиденье, он шустро юркнул через другую дверь и устроился рядом, помогая водителю пристегнуть принца. Он не переставая бормотал, монотонно рассказывая о том, как его поразила ситуация, как он не ожидал столкнуться с таким.

— Заткнись! — велел Джек. — Голова болит.

Стюарт понятливо поднял перегородку между задним и передним сиденьями, и дальше Джек не слышал ни слова.

Шок ещё не отпустил его, осознание случившегося не пришло. Думать Джек пока не пытался. Просто мысленно составлял карту боли.

Лицо превращено в котлету, хорошо хоть нос не пострадал. Лёгкое сотрясение. Шатается пара зубов. Ноет вправленное плечо — а Джек и не заметил, когда его вывихнул. Ноют рёбра, но обошлось без переломов. И хорошо, что у него крепкий пресс.

Мда, никаких развлечений пару недель, пока не сойдут синяки. Дома надо будет приложить к лицу холодный компресс. Мама наверняка уже распорядилась и отправила кого-нибудь.

Джек ощупал свои кольца. Все на месте. Отлично.

Было стыдно, что он не сопротивлялся и позволил себя избить. Но разум подсказывал, что это к лучшему: с Сайласа сталось бы посадить, а то и казнить его за покушение на короля.

Старый урод! Чтоб у него никогда не встал!

Машина мягко тронулась с места. Стюарт всегда водил плавно, а сейчас и подавно старался из всех сил, чтобы не потревожить Джека, загодя притормаживал, никак не реагируя на гудки и крики других водителей. На подземной парковке он и вовсе рявкнул на Шепарда, рванувшегося было из машины, приказывая сидеть на месте и не дёргаться лишний раз, а сам занялся принцем.

— Давайте, Ваше Высочество, аккуратно! — он подхватил Джека под руку, помогая сначала выбраться из машины, потом довёл до лифта и далее уже в сам пентхаус, где уже Джека под руки подхватили другие люди.

Одного из которых Стюарт узнал.

Томасина, правая и левая рука Его Величества, всё так же хмурилась. Холодно глянув на водителя принца, она велела:

— Вы свободны. И вы, капитан, тоже.

Джек застонал сквозь зубы, услышав её голос. От Томасины он никогда не ждал ничего хорошего. Она появилась во дворце незнамо когда и сразу взяла столько власти, что её порой даже король слушался.

Первым делом Джека усадили в гостиной в кресло и над ним склонился незнакомый немолодой доктор. Осмотрев и ощупав лицо, он вздохнул и покачал головой, коротко ответив на вопросы Томасины о повреждениях, подтвердил рекомендации королевского врача и стал накладывать прохладные примочки на особенно пострадавшие места.

— Ничего, Ваше Высочество, — бормотал он. — До свадьбы заживет.

— До чьей? — оторопел Джек.

— Вашей, чьей же ещё. Я уже староват для уз Гименея, — улыбнулся в усы доктор. — Ничего критичного не произошло. Разрывов нет, так что как только отёки начнут спадать, ваше лицо потихоньку станет приходить в норму.

— Угу, — буркнул Джек — ему как раз мазали чем-то холодным разбитые губы, по ощущениям, превратившиеся в какие-то лепёшки.

— Вот и всё. Отдыхайте, постарайтесь воздержаться от алкоголя хотя бы пару дней, а то отёки только усилятся, — добавил доктор и с тихим щелчком захлопнул свой чемоданчик. — Доброй вам ночи и всего хорошего, Ваше Высочество.

Джека снова подхватили под руки и повели в спальню, где в четыре руки споро и безмолвно принялись раздевать. Джек не стал сопротивляться, хотя время было — около полудня. Он внезапно почувствовал себя чудовищно уставшим и отключился раньше, чем его накрыли невесомым одеялом.

2. Он достоин
— Он достойнее, — тихо произнесла Томасина и вытянула вперёд руку.

Сначала раскрытая ладонь было пуста, но вот тени по углам спальни принца зашевелились, удлиняясь, впитывая в себя темноту, наливаясь чернотой, потянулись к стоящей около постели женщине, и в её ладонь легла чужая.

— Он?

— Он, — кивнула Томасина.

Человек в чёрном капюшоне приблизился к мирно спящему принцу, склонился над ним, шумно втянул ноздрями воздух и тут же отстранился.

— Пусть так, — пробормотал он и бесшумно выскользнул за дверь, а на ладони Томасины остался лежать тяжёлый золотой перстень с крупным камнем, в глубине которого полыхало пламя.

— Пусть так, — повторила она, постояла немного, но всё-таки подошла к Джеку и аккуратно нацепила на его палец перстень. — Пусть так.

После чего вышла, притворив за собой дверь.

***
Проснулся Джек только следующим утром. Отёки уже немного спали, и он мог видеть. Судя по характерному металлическому привкусу в пересохшем рту, вчера его вырубили успокоительным, а он и не заметил.

Еле разглядев стакан с водой на прикроватном столике, Джек напился и только тогда увидел незнакомое увесистое кольцо на пальце. Присмотрелся и удивился: он не любил ни золота, ни колец с камнями, а это было именно таким. Вдобавок Джек, кажется, видел его у Сайласа — мельком, один или два раза, давно. Он тогда ещё поразился: король обычно не надевал даже обручального кольца, что всегда очень расстраивало Розу.

Словно почувствовав его пробуждение, в спальню проскользнули две горничные, одна тут же раздвинула шторы и приоткрыла балконную дверь, впуская свежий воздух. Вторая наполнила стакан и рядом на блюдечке оставила несколько капсул и одну круглую таблетку обезболивающего.

Джек облизал пересохшие разбитые губы, по-прежнему слишком толстые и горячие, и подумал, что завтракать будет какой-нибудь жидкой кашей через трубочку.

Подняться и дойти до ванной комнаты Джеку помогли горничные.

Обычно Роза никогда не беспокоилась о здоровье сына, не переживала о том, как он чувствует себя после всех многочисленных гулянок и попоек. И уж тем более не присылала прислугу позаботиться. В этот раз, видимо, что-то в ней изменилось.

— Вымоюсь я сам, — сказал Джек, шепелявя.

Побриться, конечно, не выйдет. Ну и видок у него…

Видок и правда был ещё тот. В зеркале показывали натуральные ужасы. Джек хмыкнул и кое-как привёл себя в порядок, впервые за всю сознательную жизнь не побрившись и не почистив зубы. Обошёлся полосканием для рта.

Незнакомый перстень странно грел палец, и Джек не стал его снимать, становясь под душ.

Несмотря на обезболивающее, болели даже волосы. Точнее, скальп под волосами. Всё лицо заплыло, представляя собой один огромный синяк. На торсе и плече тоже расцвели синяки.

— Сука! — прошипел Джек, подумав о Сайласе. — Сука старая, чтоб тебя перекосоёбило!

На завтрак ему подали кофе, овощной смузи и протеиновый коктейль с ароматом яблок и ванили.

— Ну да, питание через трубочку, — пробормотал он.

Едва Джек закончил с едой, на кухне появилась Томасина, молча подошла, с нечитаемым выражением осмотрела его лицо и села напротив.

— Доброе утро, Ваше Высочество, — только после этого поздоровалась она и перевела взгляд на перстень. — Мне нужно с вами поговорить.

— Король решил сослать меня куда-нибудь в глушь? — спросил Джек. — Или вернуть на фронт, чтобы я там наконец сгинул?

— Вы не так поняли моё присутствие, Ваше Высочество, — качнула головой Томасина, но на её холодном лице не дрогнул ни один мускул, а в равнодушных глазах не проскользнуло ни единой эмоции. — Я служу не Его Величеству. Я служу Гильбоа. И теперь вам.

— Почему? — искренне удивился Джек.

То, что Томасина служит стране, а не королю или Бенджаминам, он принял легко: Гильбоа была особенной страной, таинственной и загадочной не меньше, чем неведомое Эльдорадо, даром что находилась в центре Европы. И дело было не в боге, так почитаемом королём. Нет, совсем не в боге.

У фронтовых костров Джек слышал много странного, не вписывающегося в обычную картину современного мира. Но это странное очень органично сплеталось со сказками его нянь, с намёками матери, с тем, что порой краем глаза замечал он сам.

— Вы достойны, — ответила Томасина, словно это что-то да объясняло. — Его Величество утратил власть над собой, над королевством, и он поймёт это. Со временем. Выбор пал на вас, его сына, продолжателя рода. Защитник, — Томасина указала на полыхающее всё ярче и ярче кольцо, — признал вас.

— Защитник? — ещё сильнее удивился Джек. — В каком смысле?

— Гильбоа защищает своего короля. Теперь защита перешла на вас, Ваше Высочество, — продолжила в той же манере Томасина. — У каждого короля есть стража, есть тень за спиной, тот, кто всегда закроет собой. Вам достаточно приказать или позвать — и Защитник явится.

Джек долго молчал, глядя на кольцо. Значит, вот как пал Абаддон, что бы там ни нёс Сайлас. От него просто отказался Защитник. Почему — не так важно. И понятно, почему Сайлас самоназвался королём, не имея ни капли дворянской крови: страна желает, чтобы ею правил именно король, а не президент, диктатор или генералиссимус.

— Значит, что бы король Сайлас ни решил насчёт наследования, значения это не имеет? — спросил он.

— Короля выбирает Гильбоа, а не сам король, — покачала головой Томасина. — И короны лишить может только Гильбоа. У Сайласа нет больше власти над королевством. Скоро он сложит свои полномочия, когда ощутит, что остался без сил. Вы должны быть готовы, Ваше Высочество.

В кармане Томасины тихо запиликал телефон, но она не двинулась с места, продолжая сидеть и смотреть на Джека.

— Я буду готов, — выпрямился Джек. — И… Томасина, мне надо заранее знать, с какими проблемами я столкнусь, помимо проигрываемой войны. Гильбоа больно… а король для того и нужен, чтобы подобного не было.

— Война отгрызает от королевства кусок за куском, обескровливает. Вы обязаны закончить войну. Если королевство погибнет, то и вас заберёт с собой, вытянув все силы и годы жизни до крохи, — предупредила Томасина. — Следите за короной: когда облетит последний золотой листок, будет поздно уже что-то делать.

— Защитник защищает короля или королевство? — спросил Джек.

— Короля, а король защищает уже королевство, — ответила Томасина. — Защищает, оберегает, наполняет жизнью.

— Я понял, — кивнул Джек. — Я отлежусь до конца недели, не хочу объяснять бойцам, отчего у меня так лицо разукрашено, и вернусь на фронт. Сможешь сделать так, чтобы король остался не в курсе? Пусть целует своего пастушка в дёсна.

Томасина склонила голову в знак согласия и поднялась с места.

— Не забудьте, Ваше Высочество, Защитник теперь всегда с вами. Достаточно лишь позвать.

— Да. — Джек повертел кольцо на пальце. — Я запомню.

Ему надо было очень крепко подумать.

— Выздоравливайте. Я сделаю всё, чтобы Его Величество забыл о вас на время, — сказала Томасина и покинула пентхаус.

Джек перебрался с кухни в кабинет. Алкоголя на удивление не хотелось. На фронте он вообще не пил, даже не думал о выпивке, но в Шайло как с цепи срывался.

Он позвал горничную и приказал:

— Где-то есть сигареты. Найди мне. Если нет, купи.

Через несколько минут женщина принесла ему пачку «Кэмела», тяжёлую пепельницу из какого-то тёмно-красного с кремовыми прожилками камня и «зиппо».

Джек закурил, задержал дыхание и выпустил струю дыма к потолку. Курил он как раз на фронте, и все его бойцы знали: если лейтенант, а потом капитан курит, значит, крепко думает.

Вот только откуда здесь, в пентхаусе, нашлась его зажигалка, которую бойцы, скинувшись, подарили на присвоение звания? Она была в кармане формы, в которой его взяли в плен. Его обыскивали, должны были найти и её. Неужели уцелела?

Никто Джека не беспокоил. Не звонил телефон, не пищал сообщениями. Горничные если и сновали по пентхаусу, то старались делать это без лишних звуков. Только перстень на руке отвлекал, перетягивая на себя все мысли.

Жёлтый массивный камень не выглядел обычным. Он горел, даже чуточку светился, а если присмотреться, то и мерцал будто бы в ритме биения чьего-то сердца.

— Отдыхай, Защитник, — негромко сказал Джек. — Сайлас наверняка тебя задёргал не по делу. Отдыхай. Вернусь на фронт — там и повеселимся.

Кольцо, словно отвечая, плотнее обхватило палец, так, что не снять, но и при этом не передавливало кровоток, а сидело как надо, вообще не ощущаясь на пальце. Джека приняли, признали, теперь уж точно до конца.

Несколько часов Джек сидел в тишине, курил и размышлял. А потом открыл ноутбук и принялся писать письма.

Он знал, что ему нужно и где это взять. Знал, кого какие слова проймут, кто захочет услугу, а кому достаточно того, что он услужил сам.

В голове была необыкновенная ясность, а Гильбоа со всеми её горами, лесами, полями, реками и побережьем, со всеми её городами и посёлками, фермами и заводами ощущалась… просто ощущалась.

Вдобавок Джек точно знал теперь, что истинный символ Гильбоа — не оранжевая бабочка, о нет! Но об этом не стоило даже думать вслух.

Скорого ответа на письма ждать не приходилось. Всё-таки люди привыкли бояться Сайласа, а потому жили с оглядкой, но совершенно неожиданно в правом углу монитора вспыхнул конвертик, сообщая о том, что Джеку пришло письмо. Потом ещё одно, ещё и ещё. Ему писали все, с кем он пробовал связаться. Кто соглашался помочь, иные и сами подкидывали идеи.

Впервые Джека действительно восприняли всерьёз. Это было странное ощущение, но жевать сопли Джек не собирался.

Он проработал до позднего вечера, чувствуя, что впервые в жизни делает что-то глобальное, и ему это по плечу.

Приходили горничные, приносили жидкий обед и ужин. Вытряхивали пепельницу, доставляли новые сигареты. Джек не обращал на это внимания.

Только к полуночи, связав все концы и отдав все распоряжения, он понял, что устал и хочет спать.

3. Безумие
— Томасина! — заорал Сайлас, швырнул тяжёлое пресс-папье в стену. — Где кольцо? Почему эта тварь молчит? Почему не приходит? Где он?

— Защитник на месте, — спокойно ответила женщина. — Спит.

— Почему он не отзывается на мои приказы? — ещё сильнее взъярился Сайлас, подхватил ноутбук и отшвырнул его в сторону, после чего, тяжело дыша, оперся на столешницу.

— На вашем пальце нет кольца, — напомнила Томасина. — Наденьте его, и Защитник снова услышит ваши приказы.

Кольцо! Кольцо! Кольцо!

Где же оно могло потеряться?

Сайлас не мог ни на кого грешить, не мог обвинить в краже. Кольцо всегда сидело достаточно свободно, иногда чуть ли не сваливаясь с пальца, но никому другому снять его бы не удалось. Магия подчинялась только королям. А другого короля в Гильбоа не было.

В голове всплыло воспоминание о недавнем происшествии. Да и бурые капли на стене не позволяли забыть о скрючившемся на полу теле сына, о том, как тот жалок, мерзок. О том, что нет в нём ни грамма достоинства для того, чтобы унаследовать трон и стать следующим королём, правителем Гильбоа.

Сайлас снова глянул на свою руку.

Кольца не было.

Неужто это та тварь обиделась на что-то и забрала поводок обратно? Нет, так не пойдёт! Раз он не понимает силы, так можно попробовать по-другому.

— Вызови ко мне Шепарда, — приказал Сайлас и предвкушающе ухмыльнулся.

Вот уж на ком можно поучиться.

Давид Шепард в форме капитана пехоты явился как мог быстро, но, судя по взгляду короля, спешил он недостаточно. Вспомнив, что случилось в этом кабинете совсем недавно, Давид опустил взгляд, стараясь не смотреть на короля, которого почитал всем сердцем. Он же не знает… не знает всего. Может быть, у короля была причина так поступить со своим сыном?

Однако сердце подсказывало Давиду, что причины не было. Лишь дурной нрав и вседозволенность.

— Капитан Давид Шепард, — протянул Сайлас, поднялся из своего кресла, подошёл вплотную к своему гостю. — Как я рад, что достойные люди занимают достойные места. Проходи, садись, выпей со мной. Давай обсудим твоё дальнейшее будущее.

Сайлас хлопнул его по плечу и отвернулся к небольшому шкафчику, обычно запертому на ключ. Открыл неприятно скрипнувшие дверки, хотя раньше они всегда были хорошо смазаны, достал бутылку не самого лучшего бренди и два стакана.

— Да, Ваше Величество, — ответил Давид и опустился в кресло.

Не то чтобы он хотел пить с утра крепкое спиртное, но королевский приказ — это королевский приказ. Пахнуть, конечно, будет, но градус Давид держал отлично.

Сайлас щедро плеснул в оба стакана и сел напротив Давида, улыбаясь во всю пасть. Он чувствовал превосходство над этим капитанишкой, над всем королевством.

— Давид, у тебя ведь большая семья, ты понимаешь, что такое уважение. Именно о таком сыне я всегда и мечтал.

Давид покивал. Свою маму, Джессику Шепард, он очень уважал, как и все его братья. Отца он всё равно не помнил. Давид считал, что именно король Сайлас — истинный отец королевства, и чтил его как отца… до поры.

Сейчас он думал, что быть сиротой не так уж и плохо.

Сайлас же разливался соловьём, восхваляя себя и то, как он один поднял королевство на ноги, чего никто другой бы не смог. И всё подливал, подливал и подливал Давиду.

Давид пил и кивал, кивал и поддакивал и думал, что если бы не принцесса, он бы уже сделал ноги из Шайло. Хотя… Он военный, и это получится дезертирство.

Неужели король и свою дочь… вот так же?

Ладонь Сайласа словно сама собой упала на колено Давида, сжала его.

— Наше королевство, — продолжил вещать Сайлас, и не думая останавливаться, — заслужило лучшего короля. Мой сын, он не заслужил ничего, что на него сыплется. Привык всё есть золотой ложечкой. Я таким не был, и ты таким никогда не станешь.

Давид вспомнил, как он впервые увидел принца там, в гефской палатке — уставшего, контуженного, с замотанной бинтами головой и окровавленным лицом, связанного, держащегося из последних сил, последнего оставшегося в живых из целого отряда, но даже не пробовавшего выпрашивать для себя чего-то получше только потому, что он принц, и знающего, что утром он умрёт, потому что Гильбоа не ведет переговоров о пленных…

Да, таким Давиду не стать. И король таким не был. Своего сына таким Его Величество точно не видел. Только того щёголя с надутыми губами и злым насмешливым взглядом, каким Его Высочество становился в Шайло.

Затыкаться Сайлас и не планировал. Он так привык, что его слушают открыв рты, не переставая кивают, готовые по одному взмаху руки рухнуть на колени и целовать землю, по которой ступает самый великий человек королевства.

— Это Бог выбрал меня, явил свою волю однажды на рассвете мириадами прекрасных бабочек, что короной опустились на мое чело, — вдохновенно вещал Сайлас, а его ладонь медленно ползла по бедру Давида, приближаясь к паху.

Шепард глянул вниз и вскочил, опрокидывая на короля свой стакан. Не успел Сайлас осознать, что произошло, как Шепарда в кабинете уже не было. Он нёсся по коридорам дворца, как перепуганное животное. Слуги только жались к стенам, чтобы он их не зашиб.

Волна злости снова затопила с головой.

Сайлас зажмурился, сжал зубы, чтобы не заорать, не вызвать гвардейцев, чтобы этого сосунка поймали, привели в кабинет и силой заставили встать на колени. Но так нельзя, новое наказание может оказаться куда суровее, и следующим Сайлас может лишиться чего-то более ценного, чем простой перстень и власть над Защитником. Ничего, совсем отвернуться этот урод не сможет, придёт, стоит только…

Сайлас глянул на брошенный на столе нож для бумаг.

Нет, не сейчас. Это крайняя мера. Но Защитник ведь никогда не оставит своего короля.

Давид Шепард тем временем домчался на такси до выделенной короной квартирки, живо переоделся в гражданское, покидал немногочисленные шмотки в сумку и выскочил за дверь.

Как хорошо, что у него есть деньги! Выплата за награду, накопившееся жалование, какая-то премия…

Он снял их с карты в ближайшем банкомате, а саму карту кинул на асфальт.

Давид уже решил, что ему делать. Он доедет автобусом до Козно — ближайшего к ферме Шепардов городка, расскажет всё маме, а она уж что-нибудь придумает.

И он сел на городской автобус, едущий до автовокзала.

Не знал Шепард, что никто его искать не собирается. О нём уже и думать забыли во дворце, слишком невелика птица. Сайлас нашел себе новую жертву, более сговорчивую, податливую, слабую, всё ещё верящую своему королю. И не только нашел, но и уволок в свою спальню, выгнав при этом оттуда жену.

Он ещё покажет этому чёрному гаду, чего тот лишился, накажет его за строптивость, за наглый огонь в глазах и холодность крови. Продемонстрирует упрямцу, что король Сайлас Бенджамин умеет не только наказывать, но и поощрять.

В дворцовых коридорах шептались. Королева, забрав принцессу, уехала к брату. А Томасина словно растворилась в воздухе.

Кто-то заметил, что лампочки во дворце стали светить чуть тусклее, тяжёлые хрустальные люстры больше не искрились, а по массивной вычурной раме семейного портрета Бенджаминов прошла косая трещина.

Но Сайлас ничего этого не видел, он упивался своей властью над молоденьким гвардейцем, мучал его, разглядывал словно под микроскопом и всё равно понимал — не похож. Не такие глаза, пусть и светлые, с едва заметной желтизной. Но радужка не горит огнём, а зрачок не вытягивается в линию. Не тот профиль. Губы слишком пухлые и мягкие. Всё было не так.

***
Джека совершенно не интересовало, что там творится во дворце. Он был занят по уши. Даже дрочить не успевал.

Он знал, что сестра и мать сбежали к дяде Уильяму, но эта информация прошла мимо. В безопасности — и ладно. У него сейчас другие задачи.

Неделя в хлопотах пролетела почти мгновенно. Джек только и делал, что работал, отсыпался и снова работал, зато вместе с ним в сторону фронта выдвинулось сразу несколько грузовиков с вооружением, которого так не хватало бойцам.

Там не было ничего нового или сверхсовременного. Да и не достать такое без связей в Кроссгене, а Джек отчего-то был полностью уверен в том, что дорогой дядюшка не станет помогать. Ещё и Сайласу настучит, чего доброго, о чрезмерной активности принца. Уильям Кросс всё делал только во славу денег. Королевство его нисколько не интересовало.

Но дядюшкой Джек собирался заняться попозже. Первоочередной задачей для него было остановить наступление Гефа.

Как Джек и подозревал, слова Томасины о том, что Сайлас утерял власть, были чем-то большим, чем просто громкими фразами. Он чувствовал, что все те, кто слепо верил своему королю, кто с самоубийственным спокойствием кидался за него в бой, в ступоре и не знают, что делать дальше. Куда идти.

Он уехал из Шайло в ночь, чтобы прибыть обратно на фронт на рассвете. Синяки сошли не до конца, но это ерунда.

Перстень грел палец.

4. Два танковых батальона
— Ваше Высочество, — перед Джеком расстелили карту, пестрящую новыми обозначениями, а также немного сдвинувшейся вглубь линией фронта Гильбоа. — Геф нас давит.

— И будет давить, пока мы сопли жуем, — зло ответил Джек, изучая карту. — Вот тут и тут их танки. А здесь почему мы отступаем?

— Был приказ из столицы отвести войска вот к этой точке, — полковник Эшвард ткнул пальцем в карту. — И вооружение подошло к концу.

— Ваше Высочество, мы солдаты короля и исполняем все приказы из дворца, какими бы они ни были, — вступился за полковника его товарищ по званию. — Но сейчас, если трезво смотреть на вещи… нас зажимают.

Джек нахмурился. Он ожидал чего-то подобного. Запретить штабу войск слушаться приказов из Шайло он не мог. Что ж, попробуем действовать иначе…

Через день его разведрота, доукомплектованная после разгрома в Лисьем лесу умелыми диверсантами, начала подрывную деятельность. Задачей были танки противника. Пока — только они.

Территория, по которой они двигались, была сплошь знакомой. Земля, изрытая гусеницами «Голиафов» и окопами, словно стонала под ногами. Джек чувствовал всем собой, что творится что-то неправильное, неверное в корне, что нельзя было пускать противника так далеко. Вот только что он мог раньше с этим поделать?

Когда опустилась ночь и начался дождь, Джек улыбнулся. Дождь — это отлично. В дождь часовые сонные и кемарят на постах.

И они начали.

Геф так быстро продвигался, что гелвуйские бойцы не успели поставить проволочные заграждения. И ребята Джека двинулись вперёд. Часовых они снимали бесшумно, без единого выстрела — просто перерезали горло и снимали оружие и боеприпасы. Подрывники, каждого из которых сопровождал боец, прилаживали взрывчатку на «голиафы». У Джека не было точных данных об уязвимых местах этих танков, но они были очень похожи на русские Т-90, а про те Джек знал всё — самая дешевая и оттого самая распространённая модель тяжёлого танка.

Сделав своё дело, подчинённые Джека отошли. Выждав полчаса, он отдал приказ о подрыве.

Громыхнуть должно было неслабо, да и про разлёт осколков забывать не стоило, но прятаться в зоне действия подрывной машинки было особо негде, только вжиматься в землю и надеяться, чтобы не задело или не заметил кто из выживших гефцев.

— Контакт, — одними губами выдохнул Салливан и вдавил кнопку до упора.

Целых три секунды ничего не происходило, а потом земля дрогнула, сверкнуло с запада и зарокотало.

— Матерь божья, — выдохнул кто-то из бойцов Джека, когда засвистели над головами первые осколки.

Кольцо на пальце Джека нагрелось, сжалось ещё сильнее, почти причиняя дискомфорт, но откуда-то сверху рухнуло что-то огромное, чёрное, закрывая собой всех, кто прятался от железной шрапнели, заслонило собой небо.

— Защитник, — прошептал кто-то недалеко от Джека и забормотал молитву, совсем не христианскую.

Чёрная тень не давила, не была тяжёлой. Куски разрывающихся на части «Голиафов» не вспарывали её, а вязли, словно в жевательной резинке, замедлялись и падали на землю, никому не причиняя вреда.

— Мой король, — пронеслось тихое у самого уха Джека. — Верни то, что принадлежит Гильбоа.

— Я верну, — от всего сердца пообещал Джек и добавил: — Я не возьму чужого.

— Я тебя услышал, — прошелестела тень и сорвалась с места, взмывая в небо огромной чёрной птицей.

— С нами Гильбоа, — зашептали солдаты.

На уничтожение целой танковой роты противника с частью живой силы столица не отреагировала никак. А вот армия Гильбоа ликовала. Подбитый Шепардом «голиаф» выглядел случайностью. Но рота случайностью никак не была.

Джек знал, что танков у Гефа не так уж и много. Два батальона, не больше. Уничтожить их будет сложно, но возможно. А дальше война пойдёт на равных. Ну и деморализацию противника не стоит сбрасывать со счетов. Гефцы слишком поверили в свою непобедимость. Уничтожение бронетехники их подкосит.

И Джек следующим же утром добился того, чтобы его роту перекинули туда, где располагалась другая группа танков, но не ближайшая, а дальняя.

История о том, что произошло во время первой операции, разлетелась, словно огонь по сухостою. В каждой палатке, в каждом окопе только и разговоров было о том, что Защитник проснулся и теперь следует за левым плечом Его Высочества. О короле и не вспоминал никто, словно Сайласа и не было больше.

Вторая диверсионная операция далась почти так же легко, как первая — гефцы попросту не успели очухаться и хоть что-то предпринять. Несмотря на все современные средства связи, у Джека сложилось впечатление, что приказ об усилении ночной охраны танков до танкистов не дошёл. Гефцы даже поленились отвести машины подальше от линии фронта.

Погода была на стороне Джека. И в эту ночь лило как из ведра, задувал холодный ветер, глуша шаги и заставляя часовых смотреть не на гелвуйские позиции, а туда, где можно хоть что-то разглядеть.

Но как бы то ни было, стоило всё равно действовать как можно более осторожно.

Чёрные тени сновали вокруг танков, подлезали под них, устанавливая взрывчатку, точно так же как и в прошлый раз снимая часовых, заснувших рядом со своими машинами танкистов. И всё это без единого звука. Лишь один раз не вовремя решивший прикурить солдат в неровном свете зажигалки увидел что-то или кого-то. Но крикнуть или выхватить пистолет он не успел, ночная темень, словно живая, обхватила его, сжимая в объятиях до хруста костей, а на землю часовой рухнул уже мёртвым.

— Аккуратнее, мой король, — отозвалась темнота.

— Благодарю, Защитник, — отозвался Джек.

В этот раз его отряд отступил дальше и укрылся в окопах, чтобы не попасть под разлетающиеся осколки.

Но Джек всё равно чувствовал, что Защитник где-то рядом, словно и правда за плечом стоял, иногда из-за него выглядывая. Солдаты не видели тени, ничто не укрывало их в этот раз, но они не боялись.

И снова столица молчала.

Закончилась взрывчатка, гефцы насторожились и усилили охрану. Джек поднял все свои и не свои связи, чтобы достать С4 и противотанковые мины. Искали всем штабом. Кое-что Джеку приходилось покупать на свои деньги, но это не имело значения.

Гефские танки продолжали обстреливать гелвуйские позиции, и Джек диву давался: война шла не первый год, у Гильбоа не было даже противотанковых ружей, но «голиафы» продвигались вперёд очень медленно для современных танков.

Они были исправны — Джек это знал точно. Боеприпасов хватало. Получалось, Геф просто… не умел воевать танками? Совсем не умел? И вместо того, чтобы утюжить гусеницами живую силу противника и разносить укрепления, тяжёлые русские танки с новыми названиями использовались просто как артиллерия?

У Джека всё это не укладывалось в голове.

Как бы то ни было, сдаваться Геф не собирался, наоборот, выучив горький для себя урок, сплотился, сбил войска плотнее, ощетинился во все стороны, явно опасаясь того, что Гильбоа сумеет ударить и в спину, найдя даже минимальную брешь. И это заставляло Джека гордиться своими ребятами, всеми, кто держал оружие, несмотря на техническое и численное превосходство противника. Собой же гордиться Джек попросту не умел. Для Сайласа он всегда был недостаточно хорош, как бы ни рвался. Раньше сестры начал читать? Ну так литературу не ту выбирал. Хвалили учителя? Конечно, разве они могли ругать принца? Оказался лучшим в выпуске в военной Академии? Так почему не лучшим за всю её историю? И так во всём.

Только сейчас Джек чувствовал себя нужным, действительно ценным. Он чувствовал веру людей, ощущал поддержку от родной земли и мог поклясться, что слышит биение чего-то сердца рядом.

Все старания гефских войск ни к чему не привели. Их начали теснить к реке Изобилия, сначала медленно, а потом всё быстрее. Да, диверсионное спецподразделение больше не взрывало целые танковые роты, но хотя бы один танк выходил из строя каждую ночь. Кончилась взрывчатка — Джек заказал сахар-песок. Пара килограммов в бензобак портила двигатель танка раз и навсегда. Конечно, стрелять такой танк мог… но линия фронта двигалась на север, и неизбежно наступал момент, когда танк с экипажем оказывался отрезан от своих. Сколько можно просидеть в бронированной холодной коробке без еды и воды? Не так уж долго.

В одну из ночей, когда Джек ещё не успел устроиться на узкой койке, полог его палатки колыхнулся, в самом тёмном углу одна из теней налилась угольной чернотой, а где-то примерно на высоте человеческого роста вспыхнули жёлтым огнём глаза.

— Ты выполняешь обещание, мой король. Гильбоа набирается сил. Что ты хочешь за это?

— Ничего, — удивился Джек. — Я служу своей стране, в этой возможности и есть награда.

— Это что-то новое, — протянул Защитник. — Короли всегда что-то требовали. Хотя корону ты пока ещё не надел.

— Вот когда мы победим Геф, тогда можно будет и о короне подумать, — признался Джек. — Но вряд ли король публично признает меня наследником. Он никогда не отдаст власть в мои руки. Я же порченый.

— Это не ему решать, — взгляд Защитника ярко вспыхнул. — Это никогда не было в его власти. Гильбоа всегда выбирает достойных и может легко изменить своё мнение. Как это случилось с двумя последними королями. Власть развращает даже лучших, будущий король Джек.

— О да, — согласился Джек, совершенно не удивлённый явлением непонятно кого. Будто они всегда были знакомы. — Но для того ведь ты и есть, чтобы выдать леща, если король зарвётся?

Глаза Защитника поблекли.

— Кольцо на твоей руке не даёт мне ничего сделать против. Любой приказ. Любое… желание, мой король.

— Тогда я желаю, чтобы ты отправился отдыхать, — тут же сказал Джек. — Ощущаешься усталым. У нас пока передышка между боями, но когда мы начнём скидывать Геф в реку, может понадобиться твоя помощь.

Огненные глаза снова засияли ярче, но лишь на мгновение, и чёрная тень медленно начала истаивать.

— А ты интересный, мой король.

5. Мы сами
— Так дальше продолжаться не может. — Роза вышагивала перед братом, чеканя шаг и стискивая кулаки. — Сайлас совсем рехнулся. Прислуга боится заходить во дворец. Мишель в истерике.

— Только я не понимаю, чего ты хочешь от меня, сестрёнка? — удивлённо воззрился на неё Уильям. — Он король, и вся власть в этом чёртовом королевстве именно в его руках. И я тебя предупреждал, когда ты решила поиграть в королевскую чету. Твой муж живёт как ему нравится, пьёт, творит не пойми что и трахается, прошу заметить, не с тобой.

Розу перекосило. То, что Сайлас перетрахал всех черноволосых кареглазых гвардейцев и слуг, ей уже доложили. Нет, она бы поняла… Но не во дворце же! Должны же быть хоть какие-то приличия! Не в Средние века живём!

— Вот только не заливай мне про всю власть, — повернулась к брату Роза. — Власть у того, у кого деньги, и ты отлично это знаешь. А деньги-то как раз у тебя.

— Боже, дорогая, почему ты иногда такая непроходимая дура? — вздохнул Уильям. — Мы с тобой не родились в Гильбоа, но ты даже не взяла на себя труд почитать что-нибудь о новом доме. Гильбоа — странное королевство. Что-то другое не даёт здесь всему развалиться. Но деньги… деньги пора у твоего муженька забирать. Боже… ты настолько фригидна, что он переключился на мужиков?

— Сам дурак! — совершенно по-детски огрызнулась Роза.

Уильям только головой покачал.

— Возвращайся домой и напомни своему мужу о том, что у него есть жена, а у жены — брат, который запросто может перекрыть денежную реку. Поняла меня?

— Но Мишель останется у тебя! — топнула ногой Роза.

— Я не нянька для твоих детей, дорогая, и не собираюсь превращать свой дом в санаторий, — покачал головой Уильям. — Отправь её в родительское поместье.

Роза поморщилась, но согласилась, проглотив слова о том, что Мишель взрослая и нянька ей не нужна. Какая она взрослая? Втрескалась в этого деревенщину, который сбежал, едва запахло жареным, и страдает.

Сколько-то подождать, собраться с мыслями Уильям сестре не дал, тут же распорядился собрать её вещи и вызвал водителя.

— Хотела быть королевой, сестрёнка? Так будь ею!

Роза фыркнула и выскочила за дверь.

А Уильям задумался.

В королевстве слишком явно творилось что-то непонятное. С чего бы это богобоязненному Сайласу ударяться в такое беспробудное блядство? И ещё с кем? С мужиками! Не он ли шпынял сына даже за самые безобидные интрижки — и вдруг сам пристрастился к «игре на флейте»? В такое Уильям не имел права верить, но доносчики в один голос перечисляли любовников короля.

Но всё это было не так уж и страшно. Самое интересное разворачивалось далеко от Шайло и не могло не напрягать, слишком противоречивые сводки поступали в штаб.

Геф отступал, медленно, с неохотой, но продолжал с каждым днём пятиться. Ещё немного — и армия Гильбоа спихнёт противника прямо в реку. Но как? Кросс сам подписывал договоры на доставку, сам приказывал перехватить груз и отправить его другому покупателю. Так откуда же силы? Откуда вера, что что-то получится? Этого Уильям не понимал.

Ходили слухи, что принц Джек со своей ротой творит на фронте настоящие чудеса, но в это Уильям не верил. Да, Джек — офицер, он даже медаль за что-то получил, но много ли может сделать какой-то капитанишка? Сайлас хотел, чтобы военную карьеру Джек строил как положено, с лейтенантских погон. Так и получилось. Но как тогда этот мальчишка творил такие чудеса?

— Чёрт знает что, — скривился Уильям.

Всё-таки он был прав — эти Бенджамины ничего хорошего Кроссам принести не могут, только все рушить.

Жаль, что никак не сделать так, чтобы династия прервалась. Хоп — и нет короля, нет чересчур удачливого принца и неженки принцессы. Интересно, кто же тогда взойдёт на трон?

***
Роза ворвалась во дворец кавалерийской атакой, разнося всех, попавшихся ей по дороге к королевскому кабинету. За какие-то две недели дворец превратился в свинарник! Там пыль, тут следы грязных ног на коврах, на зеркалах отпечатки жирных рук!

Досталось всем: секретарю королевы, старшей над прислугой, горничным, имевшим неосторожность попасться королеве на глаза, охранникам, непонятно за что получавшим жалованье.

Накрутив себя, в собственную спальню Роза вошла, преисполненная праведной ярости. И застала преинтересную картину: весь пол был завален пустыми бутылками из-под вина, какой-то явно чужой одеждой; в воздухе висел сизой дымкой густой сигарный дым — раньше Сайлас не позволял себе курить в собственной спальне, да и просто шифровался от жены; в постели же было не протолкнуться.

Огромное королевское ложе, когда-то бывшее супружеским, превратилось в гнездо разврата. В самом центре на подушках возлежал Сайлас, а по сторонам от него спали голые мужики. Четверо, если Розу не обманывали глаза.

На прикроватном столике лежали блистеры из-под таблеток. В одном ещё оставался голубой ромбик. Роза подошла, перевернула блистер, прочла название и прищурилась. А потом тихо, чтобы никого не разбудить, вышла из спальни.

Поймав первую попавшуюся горничную, она велела:

— Королю о моём визите не говорить. Исполнять все его приказы. Потребует «виагру» — добудьте немедленно. Мне — машину.

Роза прекрасно знала о побочном действии голубых таблеток. Ей и делать ничего не придётся. Ещё сколько-то подобного времяпрепровождения — и Сайлас, у которого и так были проблемы с сердцем, окочурится сам. И тогда на трон взойдёт её сын, её Джек. А она останется королевой.

И, вызвав машину, Роза уехала в «Солейле», куда уже отправила Мишель.

Сайласу никто ничего не сообщил, да и не собирался. Прислуга его откровенно побаивалась и старалась лишний раз на глаза не попадаться, даже девушки, которых он и раньше-то не особо замечал, а уж теперь и вовсе не обращал никакого внимания, натащив целый дворец каких-то непонятных мужиков, часть из которых явно подрабатывала эскортом.

Король нынче либо спал мертвецким сном, либо, кое-как опохмелившись и проглотив голубенькую таблетку, накидывался на очередного подвернувшегося под руку черноволосого мужика, уже не особо понимая, что и зачем делает. Общий смысл этой затеи уже давно ускользнул из его затуманенного алкоголем мозга. Сайлас только знал, что должен кому-то что-то доказать.

Звонки из генштаба раздражали, оба секретаря чуть было не вылетели с работы, в не самое урочное время решив напомнить о собрании Совета, о неотвеченных письмах, неподписанных распоряжениях. Сайласу было ни до чего и ни до кого.

***
Штаб армии, не получая указаний из столицы, запланировал наступление по всему фронту совершенно самостоятельно. Танков у Гефа не осталось: два последних утонули при понтонной переправе через реку Изобилия.

Бойцы успели отдохнуть. Раненых отправили в тыловые госпитали. А Джек вечером накануне наступления впервые осознанно позвал Защитника.

Внезапно налетевший ветер распахнул полог палатки, подвешенная под потолок лампочка замигала, но не погасла, лишь отчего-то чуть потускнела.

Как и в прошлый раз, тени по углам углубились, потянулись в самый дальний, образуя фигуру, лишь отдалённо напоминающую человеческую. Даже жёлтые глаза с вертикальной щелью зрачка — и те явно принадлежали кому угодно, но только не человеку.

— Мой король, — тихо поздоровался Защитник.

— Здравствуй, — улыбнулся ему Джек. — У меня к тебе просьба. Завтра будет наступление по всему фронту. Мы справимся… но меня беспокоит то, о чём я почти забыл. В начале осени мой отряд был почти уничтожен в Лисьем лесу. Выжил я и ещё один боец. Нам обещали поддержку с воздуха, но её не было. А запретить могли только из столицы. Или Сайлас, или генерал Абнер. Я хочу попросить тебя не дать им помешать нам выбросить гефцев за реку.

— Генералам и старому королю не до войны сейчас, — качнул головой Защитник. — Один погряз в собственных пороках, услаждает тело, гневит Гильбоа, а вторые боятся шевельнуться лишний раз, чтобы не лишиться головы. Но я буду рядом, прикрою, однако могу и усилить, если пожелаешь.

— Усилить что? — непонимающе свёл брови Джек.

— Боевой настрой, — усмехнулся Защитник, чуть сдвинулся вперед. — Влить силы в воинов, напугать противника, могу сам выйти на поле боя. Могу полетать сверху и… оплевать гефцев. Вариантов много, мой король.

— Влить силы и напугать врага — это просто отлично, — кивнул Джек. — Но с прочим мы должны справиться сами. Вот если окажется, что не справляемся, я обращусь к тебе. А так… Мужчины мы или хвост собачий?

Совсем неожиданно Защитник громко расхохотался, огонь его глаз чуть изменил цвет, становясь теплее обычного.

— Неожиданно. Ты не устаёшь удивлять, мой король.

Джек только плечами пожал.

— Мне мой парень как-то комикс показал, как раз про меня. Про то, что герой комикса настолько мужественен, что одевается только в тёмное, делает только мужские дела, слушает только мужскую музыку и встречается с мужчиной.

— Здесь в логике не откажешь, — фыркнул Защитник.

Темнота, из которой он состоял, сильнее уплотнилась, и, казалось, ещё пара мгновений — и он обретёт плоть, станет полностью различимым.

— А раз мы мужчины, мы должны справиться сами. У Гефа ведь нет такого, как ты? Значит, мы их и так дожмём. Не так это и сложно оказалось. Чего Сайлас три года сопли жевал, я не понимаю, — покачал головой Джек.

— Ему нравилось быть героем, поднимать народ на подвиги, — немного помолчав, заговорил Защитник. — Война — как раз место для героев. Если она закончится, придётся разбираться в бытовом: строить школы, ремонтировать дороги, вспахивать и засевать поля. Что в этом героического?

— Детский сад, вторая группа, — пробормотал Джек, не очень-то понимая смысл фразы. Но Джо её любил и оценивал так глубоко инфантильное поведение. — Настоящие герои сейчас в тылу. Пашут землю, растят скот, обеспечивают армию едой, лечат раненых и просто живут. Людям важно знать, за что и за кого они воюют. — Он почесал в затылке. — Слышал я, что героизм — всегда следствие чьего-то проёба или предательства. И я согласен с этим высказыванием.

Защитник громко и явно одобряя фыркнул.

— Ты будешь очень интересным королём. Значит, я должен сделать всё, что в моих силах, чтобы ты пережил этот бой. Запомни, мой король, — чёрная тень подалась ближе, отчего перстень на пальце Джека нагрелся. — Я всегда рядом, всегда услышу.

— Спасибо, — улыбнулся ему Джек, глядя в золотые глаза. — Это очень важно — знать, что не одинок.

— Ты не один, — прошелестело около уха Джека, опаляя кожу жаром дыхания, но ни чёрной тени, ни огненных глаз в палатке больше не было, только кольцо мерно пульсировало на пальце, согревая.

6. Победа
Джек стоял на берегу реки Изобилия, глядя на волнующуюся воду, текущую к океану, на немногочисленные переполненные лодки и катера, стремящиеся на гефскую сторону, на головы плывущих гефцев, которым не хватило места в лодках, на просевшие и откреплённые от гелвуйского берега понтонные переправы, на которых с трудом удерживались автомобили с чёрно-жёлтыми флажками на бортах.

Они сделали это. Они прогнали врага. Они победили.

Да, нужна пограничная зона вдоль всего берега и границы; нужно подписать мирное соглашение с Гефом и добиться контрибуции; нужно позаботиться об инвалидах, ветеранах, сиротах, вдовах. Многое нужно.

Но главное они уже сделали.

Рядом с Джеком остановился один из полковников, закурил две сигареты, одну сунул в рот, вторую передал Джеку.

— Это все ваша заслуга, — постановил он, точно так же глядя на улепётывающих гефцев. — Не знаю, что происходит в столице, и знать не хочу, но здесь вы совершили невозможное. Мы не имеем права всё просрать, а вам, Ваше Высочество, нужен отдых.

— На том свете отдохну, — усмехнулся Джек. — Думать не хочу, что творится в Шайло и особенно во дворце. Вряд ли что-то хорошее.

— Только и там наводить порядок вам, на короля нет надежды, — покачал головой полковник. — Да и мы все понимаем, что раз Защитник с вами, то недолго ему править осталось. Старые легенды не врут, их только растолковать нужно правильно.

— А что за легенды? — с интересом спросил Джек. — Мне только няньки в детстве что-то рассказывали, но я почти ничего не помню. Их разогнали, когда мы с Мишель начали учиться.

Полковник искоса глянул на Джека, усмехнулся в усы, даже головой покачал.

— Жалко, что молодежь ничего не знает о месте, где живёт. Гильбоа — древнее королевство, очень древнее, живое. То же самое, что жить на источнике силы, долголетия, мудрости. Немного на свете осталось таких уголков. Король — самый достойный из сильных — должен оберегать Гильбоа, сохранять границы, наполнять жизнью. И тогда сама земля даёт королю Защитника, существо, способное практически на всё, если не врут легенды. Но и сила его зависит от силы того, кого он хранит и защищает. Понимаете, Ваше Высочество? Мы все своими глазами видели сегодня в небе его, огромного, чёрного как ночь. Он был за нас, за вас. Значит, и мы пойдём именно за вами. Вы будущее и настоящее Гильбоа.

Джек передёрнул плечами. Для него это было как-то чересчур. Такая ответственность… Но ведь он и правда видел Защитника и говорил с ним. Надо будет расспросить его, отчего тот допустил нападение на Гильбоа.

Переформировывать армию уже на защиту границ взялось само руководство, единогласно решив не дёргать по этому поводу Джека, которого вместе с большей частью солдат отправили обратно домой. Принца заверили, что если и будут какие проблемы, то уладят их самостоятельно, и все отчёты, минуя генштаб, сразу же будут поступать именно к нему.

Джек, в свою очередь, пообещал навести порядок в Шайло, чтобы границы можно было защищать не только использованной колючей проволокой и живой силой. Как он подобного добьётся, Джек пока не знал, но об этом никому знать не стоит.

Машина за Джеком прибыла уже после обеда, но стоило ему к ней приблизиться, как лагерь снова накрыла громадная крылатая тень, относительную тишину разорвал гулкий рёв. Но если гефцы от такого зрелища драпали, намочив штаны, то гелвуйцы, наоборот, радостно заголосили, прославляя пока ещё принца Джонатана Бенджамина.

— Хочешь прокатиться со мной? — с улыбкой спросил Джек, зная, что его услышат.

В машине Джек и правда оказался не один. Рядом на пассажирском сиденье клубилась знакомая чернота, но водитель её словно бы не видел. Отдав Джеку честь, он молча поднял перегородку между собой и салоном и завёл двигатель.

— Спасибо тебе за помощь, — сказал Джек, когда машина тронулась с места и, переваливаясь на раздолбанном армейскими грузовиками просёлке, покатилась на юг.

— Это моя работа помогать — поддерживать и защищать, — отозвался Защитник.

Голос его звучал глуше, чем обычно, но огненный взгляд больше не холодил.

— Тогда почему ты допустил, чтобы Геф напал на Гильбоа? — спросил Джек, стараясь, чтобы в его голосе не звучало обвинения.

Защитник невесело усмехнулся:

— Ты до сих пор не понял мою роль? Я раб, слуга, защитник, кто угодно, но не тот, кому даровано права голоса. Я не могу заставить короля выполнять данные им обязательства и уйти не могу, пока не появится кто-то более достойный.

Джек выматерился — от души, смачно, как не положено принцу, но капитану разведки порой просто необходимо.

— Не одобряешь? — усмехнулся Защитник, на чёрном полотне тени проступил злой оскал. — Такова реальность, мой король.

— Не одобряю, — рыкнул Джек. — И, зная Сайласа и его заёбы… Вот же послал господь родственничка.

— Родителей не выбирают, даже когда очень хочется, — флегматично отозвался Защитник. — И во дворце тебя ждёт хлев, так что будет где развернуться. Зданию, правда, скоро конец. Разрушается из-за действий Сайласа.

Джек пожал плечами.

— Оно мне никогда не нравилось, — сообщил он. — Понтовый новодел под Виндзорский замок, и набит новоделом под старину. Династии Бенджаминов два поколения, а амбиций как у японского императора.

— Дворец — просто здание. Сердце королевства совсем в другом месте, так что и мне всё равно, но предупредить я обязан. — Защитник пристально глянул на Джека. — Будут какие-нибудь приказы? Желания?

— Прикрой меня, когда я пойду вправлять мозги Сайласу… если там осталось что вправлять, — сказал Джек.

— Прикрою, — пообещал Защитник и начал медленно истаивать, только глаза всё так же внимательно следили за Джеком, но в конце концов погасли и они, а около уха Джека прозвучало тихое: — Надеюсь, ты не слишком похож на своего отца, мой король.

Прежде чем явиться во дворец, Джек отоспался, отмылся, дождался своих самых надёжных парней из диверсионно-разведывательной роты, и они всемером, одетые в парадную форму, двинулись во дворец. Джек ехал со Стюартом, как обычно, парни — на двух машинах сзади, при оружии.

Дворец даже внешне выглядел удручающе.

Кованые решётки забора пестрели безобразными пятнами ржавчины. Когда-то ухоженный сад разросся и больше походил на лесную чащобу, только деревья в большинстве своём стояли голые; пожухлая листва ровным коричневым ковром устилала подъездную дорожку, словно следить за этим больше было некому.

Джек изумился. Его не было месяца полтора, не больше. Но дворец и сад выглядели так, словно здесь не было никого живого лет десять, не меньше. Между ступеньками крыльца росла трава. В водостоках по краю крыши даже молодые деревца пробивались. А тяжёлые двери были подозрительно распахнуты.

Никто не вышел из дворца, когда во дворе затормозили машины, не поинтересовался, кто и зачем приехал. Никто не отозвался, когда один из бойцов Джека громко ударил в дверь кулаком.

— В коридоре… никого, — растерянно произнёс Мич Райниш.

— Входим, — приказал Джек.

В просторном холле было сумрачно. Всегда работающие телеэкраны погасли. Штукатурка на стенах облупилась, лепнина облетела. Пол был покрыт толстым слоем пыли. И ни души.

Джек зашагал вперёд, надеясь встретить хоть кого-нибудь. Но коридоры были пусты, светильники горели через один, мигая и потрескивая. Ковры словно побила особо прожорливая моль.

Кто-то шевельнулся в тёмном углу. Джек мотнул головой, и Райниш с Сантосом вытащили из него похудевшего и обросшего охранника. Вроде бы этого толстяка звали Клотц?

— Где все? — спросил его Джек. — Что здесь происходит?

Клотц полубезумно улыбнулся, тараща блёклые глаза, и зашептал:

— Я рыжий! Рыжий! Нет! Нет! Не нужно!..

— Господи, — пробормотал Сантос. — Ваше Высочество, что здесь произошло?

Ох, если бы у Джека был ответ хоть на один вопрос.

Чем дальше они продвигались вглубь дворца, тем страшнее делалось всем, потому что когда-то светлые, обтянутые шёлком стены потемнели, обуглились, как от сильнейшего пожара. Но копотью не пахло. Да и паркет, хоть и рассохшийся, вспучившийся местами, был относительно цел.

— Ваше Высочество, — Райниш указал на картину, висящую на стене, на семейный портрет Бенджаминов.

Как ни странно, сгнил он только с одной стороны, там, где величаво расправил плечи Сайлас. Правда, за вздутыми пузырями краски лицо короля разглядеть было невозможно, а вот все остальные изображенные на холсте люди тленом затронуты не были. Розу и Мишель словно присыпало пеплом, и только Джек, как всегда, задвинутый на задний план, был ярким.

— В королевские покои, — скомандовал Джек и пошёл вперед, указывая дорогу.

А вот туда двери оказались заперты, и притом явно изнутри.

Бойцы переглянулись, прикинули на пальцах, выбирая тех, кому ломать. Жребий пал на Райниша и Тикка. Первый удар не принёс результата, зато после второго дверь скрипнула, третий же вынес замок вместе с куском древесины.

Яркий свет ударил по глазам. Свет и запах — спермы, мужского пота, алкоголя, дерьма, несвежей еды, грязной постели. И крови.

Сильно похудевший, даже можно сказать высохший, заросший редкой седой бородой человек, лишь смутно напоминающий Сайласа, медленно поднялся, оттолкнув в сторону голого мужика.

— А-а, — оскалившись, протянул он, ткнул в сторону Джека пальцем. — Явился, сосунок. Решил взглянуть на мой триумф! Ну так смотри! Смотри, ублюдок! Теперь он будет орать подо мной! Вопить! Хрипеть! Этот желтоглазый урод теперь всё на себе прочувствует! Не сможет смолчать!

Джека перекосило от омерзения. Двое или трое молодых мужчин, черноволосых и кареглазых, зашевелились в смрадной куче супружеской кровати короля и королевы Гильбоа. Джек заметил кровь у одного из них на бёдрах. Да и остальные двигались так, словно им больно.

Полубезумный взгляд Сайласа метался по Джеку, бледные губы продолжали шептать всякую гнусь, но тут он замер, застыл, а губы растянулись в оскале.

— Так вот оно что? Эта блядь выбрала себе нового хозяина! Понежнее! Помоложе! И чтобы член поменьше, да? А то мой, видимо, до глотки доставал! Ничего, сынок, тебе эту суку ебать — не переебать!

— Какая же ты мразь, — процедил Джек сквозь зубы, раненый пониманием того, что Сайлас столько лет вытворял с Защитником. — Самая настоящая гнусь.

— Не тебе, хуесосу, меня стыдить, — захохотал Сайлас, развернулся обратно к постели, зашарил по ней в поисках чего-то. — А я есть власть!

Резко развернувшись, Сайлас выбросил вперед руку с зажатым в ладони трофейным пистолетом, тем самым, из которого он когда-то очень давно убил Абаддона, закончив наконец войну. Чтобы совсем скоро развязать другую.

Грохнул выстрел.

Джека обхватили сильные руки, прижали к широкой груди, а около уха раздался тихий шепот:

— Я здесь, мой король.

Джек слышал, что кто-то закричал, кто-то взвизгнул, слышал топот ног и мат, но громче всего был стук сердца у его груди, совсем рядом.

— Прости, — прошептал Джек.

— Что мне ваши пули? — тепло усмехнулся Защитник, повёл плечами, и что-то маленькое упало к ногам Джека.

— Я не об этом, — так же тихо произнёс Джек.

В комнате царили суматоха и шум, но они с Защитником были словно в коконе тишины.

— Отдай его мне, — попросил Защитник, и его зрачки вытянулись в тонкую линию, на острых скулах проступили чёрные чешуйки. — Он даже ничего не почувствует, если велишь.

— О нет… — зло и предвкушающе ответил Джек. — Я хочу, чтобы он чувствовал абсолютно всё. И был в сознании до самого конца.

Быстро, но крепко обняв Защитника, Джек окликнул своих парней, которые уже успели связать Сайласа, и велел им не трогать его.

— Выведите отсюда этих бедолаг, — приказал Джек. — Не знаю, что он с ними делал, но парням нужна медицинская помощь.

Бойцы козырнули Джеку и занялись пострадавшими от рук бывшего уже короля. А Сайлас, связанный по рукам и ногам грязной простынёй, валялся среди бутылок и вонючих использованных презервативов и не переставал поливать сына грязью.

— Мне остаться посмотреть? — спросил Джек у Защитника.

— Не нужно, — качнул головой Защитник, не отрывая взгляда от корчащегося в мусоре Сайласа.

Джек кивнул, хлопнул Защитника по сильному плечу и вышел. Его бойцы ушли вперёд, и прежде чем он их догонит, ему необходимо подавить нервную дрожь и тошноту. То, что Сайлас в него стрелял, Джек не осознал до конца, да и не имело это значения — после того избиения добра от отца он не ждал. Но вся эта мерзость… вся эта грязь и насилие…

Джек подумал о Защитнике, которого так часто видел во дворце в детстве, о том, какими тусклыми всякий раз были его глаза, о словах Сайласа — и его всё-таки вырвало прямо на ковёр, как какую-то чувствительную девицу.

7. Пора наводить порядок
Дворец рухнул ровно в полночь, об этом говорили повсюду. Дикторы в телевизоре в один голос повторяли один и тот же текст. Его же печали газеты, пестря ужасными фотографиями разрушений. Словно до этого никто не видел, как ветшало здание, шли трещинами оконные стёкла, а штукатурка осыпалась.

Тем же утром в пентхаусе Джека как ни в чем не бывало появилась Томасина. Принесла, как раньше Сайласу, свежую прессу к завтраку, важные письма, прочтение которых никак нельзя было отложить на потом.

— Здравствуй, Хранительница, — приветствовал её Джек. — Ну как оно?

— Доброе утро, Ваше Величество, — отозвалась Томасина. — Вы справились, восстановили границы. Так что теперь всё в порядке.

— Мда, невеликие у тебя запросы к порядку, — пробормотал Джек. — Найди мне помещение для работы. И пару толковых секретарей. Лучше женщин, они дотошнее. Руины королевского дворца убрать, весной разобьём там парк с памятником погибшим на войне.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — поклонилась Томасина и тут же взялась за телефон, кому-то названивая.

Можно было быть уверенным, что уже к концу завтрака будут у Джека и светлый просторный кабинет, и как минимум один секретарь, да и дворцом, скорее всего, кто-нибудь начнёт заниматься.

Джеку очень хотелось увидеть Защитника ещё хотя бы раз, но совершенно не было повода. А дёргать его просто так… Ну уж нет!

Телефон, лежащий рядом со стопкой корреспонденции, мерно завибрировал, на экране высветилось одно из самых ожидаемых имён — «дядя Уильям». Даже непонятно, как он до утра-то дождался, а не стал названивать сразу после полуночи.

— Все вопросы и дела — после коронации, — сказал Джек в трубку вместо «здравствуй, дядюшка». — Запустили вы тут всё до ужаса. Всего доброго.

И, переключив телефон на ночной режим, Джек занялся письмами. На звонки королю должны отвечать секретари. А личные разговоры ему теперь не положены.

Было понятно, что дядя Уильям обидится, выскажет всё сестре и попробует как-нибудь прорваться к Джеку. Но кто его пустит? Томасина всегда очень ревностно исполняла свои обязанности. Того же Сайласа в неурочный час никто не мог потревожить. Теперь уже Джеку предстояло прочувствовать на себе профессионализм Хранительницы.

Сам Джек никак не мог определиться, что ему делать с Розой. Да, она его мать. И вроде бы действующая королева. А действующая ли? Джек засадил секретаря — сухощавую даму лет сорока, с короткой стрижкой и в узких очках — за свод законов Гильбоа. Через два часа дама принесла исчерпывающую выписку. Джек проглядел её и попросил:

— На словах, пожалуйста. И… назовите себя.

— Тереза Керн, — представилась секретарь, поправила очки на носу и принялась читать с экрана ноутбука: — Символом власти королевства Гильбоа признаётся перстень с жёлтым камнем. Срок правления определяется… — Тереза сбилась, глянула на ладони Джека. — Не имеет ограничения. Титул передается решением двоих… Простите, тут не указано, кто эти двое.

— Я знаю кто, — сказал Джек. — Меня интересует, является ли жена низложенного короля королевой, если она была коронована, но не получила перстня.

Брови секретаря сошлись у переносицы, она снова вчиталась в сделанные собственноручно выдержки.

— Можно я изложу своими словами? — попросила Тереза. — Здесь слишком размыто прописано. — И дождавшись кивка Джека, продолжила: — В своде законов нет как такового титула «королева». Нет никаких привилегий. Королева обозначена просто как супруга. И всё.

— Благодарю, — кивнул Джек. — Вы хорошо поработали, Тереза. Если ко мне без предварительной записи или договорённости попытается войти кто бы то ни было, отказывайте. Я отправлю в приёмную пару крепких ребят, на случай, если дойдёт до физической конфронтации.

Тереза поднялась, сообщила о том, что все остальные выдержки она отправила Джеку на электронную почту, поклонилась и вышла из кабинета, тихо притворив за спиной дверь.

А ведь чтобы стать королем, получалось, достаточно переданного перстня. А корона так, своего рода показатель стабильности. Пока в Гильбоа всё хорошо — золотые листочки бодро топорщатся во все стороны, но стоит случиться чему-то действительно плохому, они один за одним скукоживаются и опадают, чтобы появиться вновь на месте, когда жизнь наладится.

Но тогда и коронация не особенно нужна… Джек подумал и позвал сразу и Защитника, и Хранительницу, чтобы посоветоваться с ними.

Через мгновение у Джека сработал коммуникатор:

— Ваше… — Тереза на мгновение сбилась, но почти сразу продолжила: — К вам мисс Рэдл. Пустить?

— Да. Томасину пускай всегда, — ответил Джек.

— Ваше Величество, — поздоровалась Томасина и замерла напротив стола. За её спиной тут же начала сгущаться темнота, но она больше не являла собой бесформенную тень с глазами, Защитник явился в человеческом обличье.

— Мой король, — едва заметно кивнул он и встал рядом с Хранительницей.

— Мне нужен ваш совет, — не чинясь, сказал Джек. — Нужна ли публичная коронация? И что стало с короной Гильбоа? Она была в дворцовом хранилище. Дворец рухнул. Сейчас начали разбор развалин, но там даже целых кирпичей не осталось. Только щебень.

— Королевская сокровищница была отправлена в сердце Гильбоа, когда… — начала Томасина, но Защитник ее перебил:

— Когда Сайлас дурить начал и кольцо перешло тебе, мой король. А корона… Ты её не видел? Как часто ты бываешь в собственном кабинете в пентхаусе?

— Вообще ни разу туда не заходил, — признался Джек. — Мне не доводилось дольше недели задерживаться в Шайло с тех пор, как я стал совершеннолетним.

— Там корона, на столе. Разве не помнишь, как тебе предлагали следить за тем, насколько всё плохо, по количеству оставшейся листве на ней? А как это делать, не видя короны? — Глаза Защитника вспыхнули ярче, а губы растянула улыбка. — А насчёт коронации… Люди забыли, как это происходило раньше, почти не помнят легенд. Им ближе более понятные ритуалы передачи власти.

— Знаешь, если бы я сидел и пялился на листики, толку бы не было, — обиделся Джек. — Как-то не до того было. Ну да не суть. Я ведь правильно понимаю: кто-то чувствует, что власть сменилась, но большинству надо ткнуть этим в нос с телеэкранов? Сайлас ведь принимал всех подряд и всем давал гражданство, а не родившиеся на этой земле ей чужие.

— Вы правильно поняли, Ваше Величество, — подтвердила Томасина. — Слышать дано далеко не всем. Но и они поймут со временем, если вы всё же не станете объявлять об изменениях общественности.

— Но есть ещё соседи. Международные отношения. Сайлас, может, на них и забил, ослеплённый своей избранностью, но я не собираюсь этого делать. Гильбоа — особенная страна, да, но она часть большого мира, — сказал Джек. — Хранительница, ты можешь подготовить коронацию по сокращённому протоколу? Много СМИ, но минимум гостей и никаких банкетов. А тебя, Защитник, я попрошу присутствовать на коронации.

— В каком виде? — вкрадчиво поинтересовался Защитник раньше, чем Томасина открыла рот.

— Если в других странах есть подобные тебе — в любом, комфортном для тебя, — сказал Джек. — Если ты уникален и привязан к Гильбоа, то лучше в человеческом.

— Защитников не так много осталось, они узнают друг друга без проблем, и я бы предложила всё же не мелькать в мировых новостях в истинной форме, — сухо заметила Томасина. — Да и зал слишком мал.

— Значит, в человеческом, — пожал плечами Защитник.

Джек кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — И я хочу попросить вас рассказать мне настоящую историю Гильбоа… да и вообще всё, что мне, по-вашему, стоит знать. Не обязательно в один день. Скажем, час-полтора каждый вечер?

Защитник с Хранительницей переглянулись.

— Кого бы вы предпочли в сказители? — аккуратно поинтересовалась Томасина.

— Если вы знаете одно и то же, то тебя. — Джек указал на Защитника. — Прости, Хранительница, но с тобой у меня связаны не лучшие воспоминания.

— Понимаю, — согласилась Томасина. — И да, одно и то же. Мы равны по возрасту, равны по знаниям. У нас разные только силы и обязанности.

Прервал её снова оживший коммуникатор:

— Ваше Величество, к вам мистер Уильям Кросс. Пропустить?

— А вот и главный стервятник, — жёстко усмехнулся Защитник. — Будь с ним аккуратнее, мой король.

Лицо Джека мгновенно стало жёстким и недобрым.

— Откажи, — велел он. — У меня важная беседа. Пусть запишется на следующую неделю.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — отозвалась Тереза и отключилась.

— Защитник… — Лицо Джека смягчилось. — Кроссы ведь чужие здесь, верно? Они не гелвуйцы. Но именно они возвели Сайласа на трон, профинансировав войну за объединение.

— Они оплатили войну, — возразил Защитник. — Абаддон окружил себя не слугами, а должниками. Его не сломила даже потеря кольца. Твёрдость веры в свою избранность как правителя Гильбоа отчасти давала ему доступ к силе, а Сайлас ещё не умел приказывать так, чтобы само королевство ему подчинялось. Для полной победы требовались танки и вооружение, которого в том, что осталось на тот момент от Гильбоа, найти было негде. Тогда пришли Кроссы.

— Значит, у Гильбоа были свои танки?! — подался к нему Джек. — Так куда же они делись?!

— Были проданы. Угадаешь куда? — расплылся в ехидной улыбке Защитник. — Кроссген производит столько вооружения за месяц, сколько армии хватило бы на несколько лет боевых действий со всеми соседями разом.

Джек оскалился.

— Государственное преступление, значит, — процедил он. — Томасина. Ты ведь по-прежнему считаешься главой Службы безопасности короны? Уильям Кросс и его сын Эндрю должны быть арестованы за государственную измену. Немедленно. Мне нужны признание, свидетели и открытый процесс. Сможешь сделать?

— В конце дня вы получите всё необходимое для официального предъявления обвинения, — склонила голову Томасина. — Могу я предложить сразу же взять под стражу генералов Абнера и Родса как сопричастных?

— Да, действуй, — кивнул Джек. — Пора прижать как следует эту сволочь.

8. Откровения
Несмотря на договорённость, Защитник не пришел ни в семь, ни в восемь вечера. Он появился в гостиной, просто выступив из тени, едва часы показали ровно девять часов, скинул на диван свое просторное чёрное одеяние, оставшись в одних тесных штанах.

— Я прибыл по твоему поручению, мой король.

Босой, широкоплечий, с обвивающими руки от запястья до шеи сложными рисунками татуировок, Защитник смотрел прямо перед собой и ждал дальнейших приказов.

— Хочешь выпить? — спросил Джек, крутивший в пальцах стакан с минералкой.

— Выпить? — переспросил Защитник, глянул удивлённо на Джека, но всё-таки согласно кивнул, добавив: — Алкоголь на меня особо не действует.

— Что тебе налить? — Джек поставил стакан на столик и подошёл к бару. — Вкусом-то ты можешь насладиться.

— Самое высокоградусное, что есть, — отозвался Защитник, чуть расслабляясь, по крайней мере, он больше не выглядел так, словно проглотил железный лом. — Или вино.

— Сухое или… — Джек пригляделся к бутылкам. — Есть красное, белое, розовое и шампанское. Всё сухое. Ну и всякие сорокаградусные штуки.

Немного поколебавшись, Защитник всё же сдвинулся с места, дошел до бара и принялся разглядывать ровные ряды бутылок.

— Раз уж предлагают, то чего отказываться, — протянул он, подхватил бутылку с розовым вином и ловко чуть удлинившимся когтем на указательном пальце правой руки легко её вскрыл.

Джек улыбнулся и протянул ему хрустальный бокал. Пусть хрусталь считают старомодным — Джеку он нравился.

Нежное даже по запаху розовое вино тонкой струйкой потекло в бокал. Защитник, прищурив один глаз, наблюдал за процессом, словно и правда был знатоком и сейчас одним только взглядом мог разобраться в хитросплетениях букета ароматов.

Сам Джек пить не собирался. Раньше он не в силах был выносить столицу и семью на трезвую голову. Но сейчас и мыслей не было об алкоголе.

Поболтав вино в бокале, Защитник немного отхлебнул и налил себе ещё. Початая бутылка была отставлена в сторону. Сам же Защитник, устроив задницу на высоком барном стуле, обернулся к Джеку, но смотрел молча.

— «Вначале было слово…» — с растяжечкой произнёс Джек. — А что было потом? Как всё началось?

Брови Защитника взлетели вверх от удивления. Весь его вид говорил о том, что ожидал он чего угодно, но только не этого.

— Всего таких королевств, как Гильбоа, было много, каждое со своим Хранителем и Защитником. С королями и дрязгами, — вздохнув, начал Защитник. — Люди неизменно тянулись к богатствам: захватить, приумножить, поработить, сломать, подчинить, уничтожить. И одно за другим королевства уходили в небытие. Теряли связь с землёй, с магией. Ведь центр всегда должен оставаться в центре.

— Последнюю фразу не понял, — признался Джек.

— Границы нельзя смещать, — пояснил Защитник. — Только если сразу в равные стороны, чтобы сердце королевства не перекашивало. А правильно всё сделать очень и очень непросто. Абаддон потерял королевство как раз из-за того, что разбил его на части.

— Теперь понял, — кивнул Джек. — Значит, я очень правильно не полез на гефскую территорию.

— Правильно, — согласился Защитник. — Да и земля там мертвая, мёрзлая изнутри, больше потратишь, чем приобретёшь.

— О да, — согласился Джек, любуясь Защитником. В человеческой плоти он не был красив, но его сила очаровывала. — Я собираюсь заняться как следует социальной сферой. Помочь людям. Войны истощают. Сироты, вдовы, калеки…

— Твой народ — твои дети, тебе о них и заботиться, — пожал плечами Защитник и снова наполнил свой бокал. — Но хорошо, что ты думаешь и о слабых, о тех, кого твой отец наплодил.

— Если не я — то кто? — пожал плечами Джек. — Власть — это обязанности в большей степени, чем права.

— Мало кто это видит именно так, мой король. Получая перстень и силу, чаще всего короли забывали о долгах, наслаждаясь только благами, — усмехнулся Защитник.

— И где они теперь? — поморщился Джек. — Да, я хочу славы, хочу, чтобы меня помнили долго, но добиться этого можно очень разными путями. Абаддон Придурок у нас был, Сайлас Насильник — тоже. Я лучше постараюсь стать Джонатаном… — он почесал затылок. — В общем, хочу прозвище с положительным смыслом.

— Миротворец? — предложил Защитник. — Остановленная война в активе уже есть. Вот только прозвище тебе народ даст, как видит, как чувствует.

Когда последние капли вина были допиты, Защитник отставил бутылку в сторону и поднялся, заложил руки за спину.

— Какие ещё будут приказы, мой король?

— Расскажи мне историю Гильбоа, как ты её знаешь, — попросил Джек. — Учебники, выпущенные при Сайласе, писали исключительно о нём.

Вздохнув, Защитник опустился на пол, сел по-турецки и заговорил, рассказывая о том, как короли всходили на престол. Про мерзавцев и почти святых. Про войны, развязанные этими королями, про победы и поражения, едва не разрушившие королевство.

Джек внимательно слушал, попивая воду мелкими глотками. Слушал и делал предварительные выводы. Учиться на ошибках прошлого полезно. И лучше — на чужих.

— Скажи, — начал он, когда Защитник умолк и отпил вина, — а чего бы ты хотел для себя?

— Для себя? — не понял Защитник, глянул на Джека с сомнением. — Поверишь, если скажу, что ты первый, кто меня о таком спросил? А сам я как-то… не думал. Да и зачем, если желаниям и сбыться-то не суждено? Я не бессмертный чисто теоретически, но прожил уже немало.

— Что ж у тебя за желания такие, что им не суждено сбыться? — удивился Джек.

Защитник дёрнул верхней губой, обнажая зубы в чём-то только отдалённо похожем на оскал, покачал головой.

— Выбирать как жить, мой король. Но какой выбор у раба?

Джек, глядя в печальные золотые глаза, стянул с пальца перстень с жёлтым камнем и протянул на ладони Защитнику.

— Я отдаю его тебе, — сказал он.

— Если бы всё было так просто, — рассмеялся Защитник, протянул руку, но даже коснуться не смог.

Ладонь Защитника мгновенно покрылась чёрными чешуйками, ногти удлинились до когтей, а кольцо вспыхнуло, камень засиял ярче, словно бы наливаясь силой.

— Я могу отдать его только другому королю.

— Я бы хотел, чтобы ты стал свободным, — искренне произнёс Джек.

— Ты передумаешь, — криво усмехнулся Защитник. — Все короли меняют своё мнение.

— Посмотрим! — азартно блеснул глазами Джек.

Защитник только головой покачал и продолжил свой неспешный рассказ, благо таких вот правдивых сказок за время существования поднакопилось немало, но итог всегда был одним и тем же, лишь цепь укорачивалась.

Джек же размышлял о том, что Защитник ему нравится — просто и незамысловато, как мужик. Не клубный мальчик из золотой молодёжи Шайло, не денщик из простых, распробовавший запретного, а как сильный мощный мужчина, под которого Джек бы с удовольствием лёг. Но пока Защитник в рабстве у короля, это невозможно. Потому что он, конечно, не откажет, но Джек никогда не узнает, добрая воля это или приказ.

Когда перевалило за полночь, Защитник вдруг замолчал и легко, словно не просидел без движения несколько часов, поднялся, потянулся, поводя плечами.

— Уже поздно, мой король. Твоё утро началось очень рано и завтрашнее не заставит себя ждать. Если пожелаешь… я могу продолжить завтра или в любой другой день.

— Я буду рад, — улыбнулся Джек. — Хорошей тебе ночи, мой Защитник.

От последних слов Защитник заметно вздрогнул, но ничего не сказал, лишь забрал с дивана своё одеяние, повесил на локоть и только после этого коротко поклонился.

— Ярких снов.

После чего истаял дымкой.

Джек вздохнул, допил воду и отправился спать.

И снилось ему высокое голубое небо над золотым городом, мягкие перья облаков, люди внизу и кто-то огромный, чёрный, размахом крыльев способный закрыть собой не только город, но и всё королевство. Снились полыхающие огнём глаза и голос, поющий о чём-то на незнакомом гортанном языке.

9. Не королева
Роза Бенджамин смогла пробиться на приём к Джеку только через две недели после коронации. Подумать только, ей пришлось ждать, чтобы добиться встречи с собственным сыном! А то, что ей жить негде, что сестра осталась без всего — это его теперь вовсе не интересует?!

И это обвинение дяди в государственной измене? Сайлас бы такого себе никогда не позволил! Как такое вообще может быть?

Почему вдруг прекратились выплаты из казначейства «за корону»? Это же просто незаконно!

В кабинет сына Роза вошла, чеканя шаг и поджимая губы, пышущая негодованием, но до времени сдерживающая себя. Но до чего же сложно ей удавалось сохранять лицо после того, как всё начало рушиться буквально на глазах без каких-либо предпосылок. Сначала муж, пусть никогда и не любимый, набросился на сына, избил Джека так, что Роза готова была благодарить кого угодно за то, что все повреждения носили лишь внешний характер, ничего не было сломано. Потом Джек пропал. Только тут Роза винила саму себя — не доглядела, всё внимание переключив на словно сошедшего с ума мужа.

Узнать, что сын убежал из родного дома на войну, было ударом, но Роза решила всё-таки не вмешиваться. Пусть. Надеялась, что Джеку хватит мозгов не влезать в бой и вообще держаться от всего подальше.

Сайлас не успокоился! Из дворца, построенного своими руками, пришлось сбежать! Брат отказал в помощи! Дочь положила глаз не пойми на кого! А потом… про «потом» Роза вспоминать не любила, слишком мерзко ей делалось от увиденного в супружеской спальне, но объяснить, что произошло дальше, она не могла.

Куда подевался Сайлас? Почему никто его не ищет? Как мог рухнуть дворец? За что Джек так с Уильямом? И почему… почему он без предварительной записи не принимает её, свою мать?

— Роза Бенджамин, — равнодушно приветствовал её Джек. — Что привело тебя ко мне?

— Джек… — поражённо выдохнула Роза, схватилась за сердце. — Что за тон? Что за обращение? И ты начинаешь сходить с ума, как твой отец?

Джек смерил её равнодушным взглядом.

— Ещё раз повторяю вопрос: что тебе от меня нужно?

Он действительно не испытывал к матери никаких чувств. Совсем никаких. Это была просто пожилая женщина, старательно молодящаяся, ухоженная и привыкшая к власти. И кромешно чужая.

— Прекрати паясничать! — воскликнула Роза, не замечая, как её собственная тень начала потихоньку наливаться чернотой. — И объясни, что происходит! Куда пропал твой отец? Почему тебя нисколько не волнует судьба твоей сестры и моя?

— Мой отец умер вследствие собственной неумеренности в пороках, — усмехнулся Джек. — Меня волнует судьба страны. А твои с Мишель судьбы — постольку, поскольку вы являетесь её гражданами. Не ты ли всегда учила меня, что обязанности правителя превыше личных желаний? Я усвоил твои уроки.

Роза только и смогла, что открыть рот, она стояла и смотрела на своего сына, ещё не до конца веря в то, что слышит. Но всё же она нашла в себе силы и зло выпалила:

— Как ты смеешь? Я королева! Даже ты этого изменить не можешь!

— Нет, — недобро усмехнулся Джек. — Ты не королева. Ты всего лишь жена бывшего короля. И королевой ты не была никогда. Знаешь, очень полезно знать законы страны, в которой живёшь. У Гильбоа не может быть ни королевы, ни принца, ни принцессы. Лишь король.

— Господи, Джек, — воскликнула Роза, дошла до кресла и рухнула в него. — Почему ты стал таким злым? Ладно я, меня ты можешь ненавидеть. Но почему ты бросаешь свою сестру? Она тебе что сделала?

— О, это очень хороший вопрос, — кивнул Джек. — А что она сделала? Что она сделала хорошего, полезного, нужного? Может быть, королевская дочка занималась благотворительностью? Поддерживала социальные или культурные проекты? Да нет, она просто была. Или, наверное, она писала мне на фронт? Увы, ни одного письма, звонка или смски за четыре года войны, а до того — за четыре года учёбы. Твоя дочь, тщательно тобою воспитанная, не сделала ни-че-го.

— Какой же ты злобный, — покачала головой Роза, глянула на сына с жалостью. — Решил отомстить сестре? И за что? «А она мне не звонила!» Очень по-королевски.

Рядом с ухом Джека раздался тихий смешок.

— Миссис Бенджамин, — с растяжкой сказал Джек. — Даже сейчас Мишель Бенджамин не соизволила связаться со мной. Хотя бы поздравить с коронацией. Впрочем, как и вы. Восемь лет моя сестра совершенно не интересовалась, где я, как я, что со мной. Не поздравила с повышением в звании и с наградой. Не озаботилась моим здоровьем, когда я был ранен и попал в плен. Так почему я должен хоть как-то с ней считаться? Даже Джессика Шепард, фермерша, вдова, мать семерых сыновей, один из которых вызволил меня из плена, а два других погибли на войне, заслуживает большего королевского внимания и поддержки, чем избалованная и равнодушная ко всему, кроме самой себя, бездельница.

Роза страшно побледнела, вцепилась пальцами в подлокотники, не отрывая взгляда от лица сына. Она не была королевой. Не была женой. И, получается, не была матерью, по крайней мере, этому человеку.

Как могло так получиться, что она совершенно не знала своего сына? Как он мог настолько ожесточиться? Ведь жил в достатке, учился у лучших преподавателей. Сайлас отправил учиться во Францию, в одну из лучших военных Академий. И Джек всё равно недоволен, всё равно обижен.

Джек равнодушно смотрел на мать. Детская потребность в родительской любви и готовность сделать ради неё что угодно покинула его где-то на фронте, а он даже и не понял когда. Между подрывом первой танковой роты Гефа и финальным наступлением, пожалуй. Он принял как факт, что ни Роза, ни Сайлас никогда его не любили и родили их с сестрой лишь потому, что так положено. Дети должны быть. Да, Сайлас гордился, что у него «королевские близнецы», он даже любил дочь на свой манер. Беспокоился, когда она болела в детстве. А мать… Она выполнила то, что считала своим долгом, и самоустранилась. Быть королевой для неё оказалось важнее, чем матерью.

Что ж, для Джека важнее быть королём, чем сыном и братом.

— У тебя есть ко мне конкретные вопросы? — спросил он. — Не эти разговоры ни о чём.

— Видимо, не о чем нам разговаривать, — Роза отвела взгляд от Джека. — Отдай мои украшения. Это ведь твои люди разбирают завалы. И то, что хранилось в сокровищнице, не принадлежит ни тебе, ни твоему королевству.

— Сокровищница обрушилась вместе со всем дворцом, — сообщил Джек. — Пока не удалось найти ничего. Можешь обратиться к Томасине, она проследит.

— О да, Томасина, — зло усмехнулась Роза, громко фыркнула. — Эта ведьма не поднимает трубку. Джек, верни мои драгоценности! Или выплати их стоимость полностью!

— Предоставь моему секретарю полную опись, желательно с фотографиями и чеками, доказывающими стоимость, — сказал Джек и усмехнулся. — Ты увезла из дворца все свои вещи, когда сбежала оттуда с Мишель. Абсолютно все. Твоё добро вывозили на пяти минивэнах. И ты будешь убеждать меня, что забыла драгоценности? — Джек пожал плечами. — Не верю.

— Джек, прекрати! — закричала Роза, ударила ладонями по столу. — Может, я и была для тебя плохой матерью, но не смей обвинять во лжи! Не смей!

— С некоторых пор я никому не верю на слово, миссис Бенджамин, — спокойно сказал Джек. — Так что опись, чеки и прочие доказательства.

Подавшись вперёд, Роза перегнулась через стол и вцепилась в ворот рубашки:

— А ты хранишь все чеки на одежду, на которую не заработал? На свои чёртовы кольца, купленные на деньги твоего деда? Ты хоть что-то покупал сам? Ты знаешь, что такое фамильные вещи? Хотя откуда тебе? Ни семья, ни фамилия для тебя ничего не значит!

Джек улыбнулся, затылком чувствуя, как сгущается тьма за спиной.

— Ай-ай-ай… — Он покачал головой, даже и не думая вырываться, пугаться, извиняться, оправдываться или какой там реакции хотела от него Роза. — Нападение на правящего монарха. Да?

— Злобный маленький засранец! — зашипела Роза, но охнула и с рывком, словно её кто-то с силой толкнул в грудь, отлетела обратно в кресло.

А ей на колени посыпались украшения: ожерелья, перстни, парочка диадем.

— Ну что ж, вижу, проблема решена, — удовлетворённо сказал Джек и добавил в пустоту: — Благодарю.

Ошарашенно глядя на на россыпь украшений на своих коленях, Роза открывала и закрывала рот.

— Можешь быть свободна, — вальяжно взмахнул рукой Джек. — Надеюсь больше никогда тебя не видеть.

И так серые, глаза Розы полностью выцвели, потускнели, налились слезами. Она смотрела на Джека, смотрела, смотрела, смотрела, но слов больше не было, как и эмоций, никаких, кроме боли и полнейшего непонимания.

Тяжело поднявшись, роняя украшения на пол, Роза побрела к двери. Когда она вышла, Джек вызвал секретаря и попросил её собрать драгоценности, упаковать и отправить Розе Бенджамин.

— Жестко ты с ней, — снова раздалось около уха, но тень медленно опустилась в кресло, принимая вид человека. — Не чересчур ли?

Джек вздохнул.

— Она никогда не была для меня матерью, — сказал он. — Только королевой. И всегда требовала, чтобы я слушался Сайласа и никогда не спорил с ним. Так что… А для королевства она бесполезна. Даже вредна. Когда началась война, она и не подумала сделать хоть что-то для инвалидов или сирот. Только тратила деньги на культуру — на оперу и балет. Нет, я не спорю, культура важна… но не важнее живых страдающих людей.

— Я не осуждаю, мой король, — покачал головой Защитник. — А интересуюсь. Я не знаю пока тебя, я не знаю, какой будет твоя жена, дети. Но чтобы служить, узнать должен.

— Какими-то будут, — неопределённо ответил Джек. — Но пока я просто не готов. Это серьёзная тема, и мне надо будет подумать. Понимаешь, у меня встаёт и на мужчин, и на женщин, но тянет меня всё же к мужчинам. Жену я любить не буду, так стоит ли обрекать женщину на жизнь со мной? Она ведь даже королевой не станет. Просто будет моей женой.

— Уважение, свобода выбора — всё это ценится женщинами не меньше, чем любовь, — пожал плечами Защитник. — Для продолжения рода не обязательна женитьба. Для королевства не важно, чья кровь в венах короля.

— О каком уважении можно говорить, если я не буду ей верен? — спросил Джек. — А я не буду. Уж себя-то я знаю. Так что буду думать про суррогатную мать. Но не сейчас. Позже.

— А при чём здесь уважение и верность? — удивился Защитник, закинул ногу на ногу, сцепил в замок пальцы. — Можно договориться на берегу. Ты неверен, тебе неверны, две спальни и правильная улыбка для публики.

— Я понимаю, зачем это может быть нужно девушке и её семье, — кивнул Джек. — Но зачем это мне?

— На потребу общества? — предположил Защитник. — Ну или муж, если уж именно мужчины тебе ближе.

— Муж — это гораздо лучше, — улыбнулся Джек. — Как ни крути, Гильбоа — европейское государство.

10. Приятного аппетита
Развалины дворца разобрали быстро, а вот с коммуникациями пришлось повозиться. Оказалось, что строительство хоть и велось с размахом, но всё же со страшными нарушениями. Радовало хотя бы то, что в подвалах ни тел, ни старых скелетов обнаружено не было, хотя Джек уже ничему бы не удивился. Не после того, в какой гадюшник Сайлас умудрился превратить дворец за такой короткий срок. Ещё предстояло переговорить с его жертвами и узнать, сколько их всего было.

Дел хватало. Генеральный прокурор Гильбоа предъявил Уильяму Кроссу обвинение в государственной измене. Сбежать из страны тот не успел. Его сын Эндрю, радостно вернувшийся в Шайло из ссылки, куда его отправил ещё Сайлас, умер от передозировки героином ровно через неделю после ареста отца.

Выяснив, какая недвижимость в Гильбоа принадлежит короне, Джек решил отдать провинциальные поместья и дома под сиротские приюты и центры реабилитации ветеранов и инвалидов войн. Сам он переехал в небольшой трёхэтажный особняк в Дворцовом квартале — бесчисленные комнаты старого дворца были ему не нужны. Давать приёмы и балы Джек не собирался, с детства воспринимая их только как докучную обязанность. Поместье «Виноградники» он отдал Розе и Мишель, написав дарственную. Всё имущество Кроссов было под арестом до конца расследования. Позже Джек собирался забрать его под власть короны.

Ну а то, что содержать «Виноградники» и платить прислуге Розе придётся самой, его не волновало. Но вот Защитник — другое дело.

Человек в чёрной одежде стал появляться чаще не только в Зале Совета, новом доме Джека, но и просто в городе, полностью изменил гардероб, завёл себе привычку прогуливаться по вечерам, заходить в кафешки, но ровно в девять появлялся в гостиной, устраивался в кресле и продолжал рассказывать о Гильбоа.

Джек его не держал и ничего не требовал. Он действительно считал, что обязан справиться с проблемами Гильбоа сам. Но проводить вечера с Защитником ему нравилось.

— Никаких приказов? Совсем никаких? — недоуменно поинтересовался Защитник в один из таких вечеров, удобно устроившись с ногами в кресле.

— Совсем никаких, — развёл руками Джек. — Я справляюсь.

— Похвально, — согласился Защитник, пошевелил пальцами босых ног. — Я могу уйти в спячку, если не нужен.

— А ты хочешь? — спросил Джек. — Мне нравится проводить с тобой вечера.

— Не хочу. Снов я не вижу, времени не чувствую. Это своего рода анабиоз вне времени. Слышу только голос короля всё время, — объяснил Защитник. — На ждущий режим похоже, чтобы успеть отреагировать.

— Да ну нафиг! — воскликнул Джек. — Зачем тебе это? Хочешь, я дам тебе денег, чтобы было на что развлечься? Как жалованье. Ты же работаешь на короля.

Защитник искренне рассмеялся:

— А вот жалованье мне платят и правда впервые. Кормить кормили, в постель к себе укладывали, но жалование... Это что-то новое.

Джек окинул Защитника взглядом, но промолчал, хотя слова про постель дёрнули его как током. Он достал чёрную банковскую карту и протянул Защитнику.

— Пин-код — день и месяц моего рождения. Четыре цифры. Умеешь таким пользоваться? Или лучше наличные?

— То есть ты серьезно, мой король? — Брови Защитника взлетели вверх, но карточку он всё-таки вытянул из пальцев Джека, повертел в ладони и убрал куда-то во внутренний карман. — Что я за это должен?

— Расскажи, что стало с Сайласом, — попросил Джек. — Мне надо знать. Я ведь не нежная барышня и не школьник. Я военный, разведчик. Допрашивать и пытать мне тоже приходилось.

Черты лица Защитника заострились, глаза вспыхнули нехорошим огнем.

— Его я не допрашивал и не пытал, зачем оно мне? Я собрал долги за годы службы — просто сожрал.

Защитник и не думал рассказывать Джеку, как всё было на самом деле, зачем? Что изменится от того, что он узнает, как его отец корчился на каменном полу в Сердце Гильбоа, захлёбываясь кровавой пеной?

И пусть в легендах значилось, что Защитник, как и Хранительница, лишь бесчувственные исполнители воли королевства, но годы шли, они с Томасиной учились у своих хозяев, чтобы в один момент перенять слишком многое.

Сайласа Защитник ненавидел всем собой, хоть и не имел на это права, презирал, но изменить ничего не мог. Все решения о новом короле всегда принимали двое. Но зато рассчитаться за всё оказалось невероятно сладко.

Магия Сердца Гильбоа не давала Сайласу умереть, пока Защитник срезал с него кожу тонкими полосками, выпускал кровь, разбирал на органы.

— Врёшь, — уверенно сказал Джек. — Но это неважно. Личное, да? Между ним и тобой.

— Твой отец с выдумкой подходил к наказаниям, мой король, — усмехнулся, словно говорил о чем-то очень незначительном, Защитник. — И нет, не вру. В итоге-то я его и правда сожрал, пусть и только сердце. Живое, бьющееся сердце.

Джек внимательно и долго смотрел в золотые глаза.

— Говорят, человечина вредна для здоровья, — наконец сказал он, и голос его не дрожал, а в глазах не было страха. — Но, думаю, раз в поколение можно себе позволить, да?

— Мой король забывает, что я существо немного другого порядка, — сверкнул глазами Защитник. — У меня не было родителей. Никто не зачнёт со мной ребенка. Да и жрать врагов короля — не ново. А вот самому выбирать жертву пока не приходилось.

— Я думаю, это было справедливо, — сказал Джек. — Сайлас очень перед тобой виноват. Нельзя только брать, ничего не отдавая. В особенности когда имеешь дело с существами твоего порядка.

Подтверждая его слова, Защитник медленно прошёлся языком по верхней губе.

— Он был моим отцом, но… — Джек покачал головой. — Не знаю. Короновавшись, я полностью оторвался от семьи. Они чужие люди, даже больше чем чужие. Хотя мы никогда не были близки, конечно. Но оставались детские воспоминания, детская любовь к родителям… Всё ушло, как щёткой по металлу счистило. И это даже не кажется странным.

— Ушло и ушло, — пожал плечами Защитник. — Социальные нормы и значение семьи для меня не очень понятная тема, мой король, как и любовь вопреки всему, как это бывает у детей. Взрослым проще оценивать поступки своих родителей.

— Да, критичность отрастает, — кивнул Джек. — Неважно. Тебе стало легче, когда ты съел Сайласа?

— Легче? А мне было тяжело? — искренне удивился Защитник. — Что ты имеешь в виду, мой король?

— Даже не знаю… — качнул головой Джек. — Наверное, я сужу о тебе слишком по-человечески. Просто мне расправа с моим мучителем принесла бы радость.

— Радость немного ближе, чем тяжесть или облегчение. — Защитник откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза. — Он хотел заставить меня кричать, я показал, как это нужно делать.

Джека перекосило.

— Он был совсем… не в себе? — спросил он. — Понимаю, глупый вопрос. Чего он пытался добиться?

— Полного подчинения, полной власти, когда можешь приказать чужому сердцу не биться. Потому-то он тебя и боялся, мой король, ты не прогибался под его волю, — добавил Защитник.

— Ну точно ебанат, — высказался Джек. — У меня это в голове не укладывается, веришь?

— Почему? Он не ты, и его мысли, желания и дела не должны становиться твоим бременем. Сойти с ума от власти очень легко, — заметил Защитник. — Не обрекай себя на сожаление из-за поступков другого человека.

— Что легко — это уж точно, — пробормотал Джек. — Слушай, вот ты по чертам европеец. Южная Европа где-то. Но почему Хранительница — мулатка?

— Не знаю, — пожал плечами Защитник. — Мы такими проснулись в Сердце. Спросить было не у кого, да и не интересовал никого этот вопрос.

— Но у неё есть имя. А как зовут тебя? Или это тайна?

— Брок, — представился Защитник, прижал ладонь к груди и чуть склонил голову. — Моё имя — Брок. Фамилии нет, мне она ни к чему. Хранительница всегда рядом с королём, а я тенью за спиной.

— Будем знакомы. Джек.

— Всё-таки ты очень необычный для короля, мой король, — сверкнул улыбкой Брок. — И я пока не могу сказать, хорошо для королевства это или плохо. Будущее покажет.

— Это точно, — согласился Джек. — Что ж, поживём — увидим.

— Но не забывай, что я всё-таки могу помочь, и не обязательно вывозить в одиночестве. Ведь это очень действенный метод — отгрызание головы неприятелю, — улыбка Брока стала шире.

— Я отдам тебе Кросса, когда ему будет вынесен приговор, — пообещал Джек, недобро улыбнувшись. — Кроссы — паразиты, истощавшие страну.

— Уильям Кросс, — протянул Брок, чуть урча. — Такого сожрать за счастье. А ведь он знает обо мне, и о Томасине знает. Умный и наглый, но очень жадный, мелочный, корыстный, не знающий меры ни в чём. А Сайлас его боялся, не понимал, что Кросс всего лишь человек.

— Умный-то умный, но ведь дурак, согласись? Сайлас — упс! — оказался не вечен. А я дядюшку не боюсь.

— Зато он теперь боится тебя, вкусно боится, — оскалился Брок. — Кросс помешан на контроле, а с тобой это не вышло, хоть он и пытался, льстил, пытался купить расположение подарками, поддакивал.

— Что-то я всего этого не заметил, — признался Джек. — Да и когда? Я с восемнадцати лет и до недавних пор бывал в Шайло очень редко.

— Ты просто его не слышал, весь в своих мыслях был, — напомнил Брок. — Вспомни, сколько раз он подбрасывал до пентхауса, до дворца из Зала Советов, когда отец снова вызверивался на тебя.

— Наверное, — кивнул Джек. — Понимаешь, от него воняет… так что я старался не дышать.

— Человеческие запахи другие, точнее, я их чувствую по-другому, — признался Брок, пристально глянул на Джека. — Каждый человек пахнет по-особенному. Ты приятно, Сайлас кисло, Кросс… тиной.

— Гнилью он пахнет, — сморщился Джек. — Я в детстве думал: он же богатый, почему он зубы не вылечит?

Брок пожал плечами. Не знал он ответа на этот вопрос. Сам-то Брок никогда не болел, боли почти не чувствовал, да и раны затягивались достаточно быстро, не причиняя особого вреда. Хотя совсем бессмертным он всё-таки не был.

Джек глянул на часы.

— Полночь почти. Мне пора спать, а тебе — развлекаться как угодно.

— Развлекаться — это хорошо, — снова заулыбался Брок, облизал тонкие губы и поднялся. — Но ты можешь позвать меня в любой момент, мой король.

— Я так и сделаю, — пообещал Джек, улыбнувшись ему в ответ.

11. «Я должен»
Холод пробирал до костей, заставлял трястись. Выданная тюремная одежда не помогала справиться, согреться хоть как-нибудь. Пресная еда не утоляла голод, не давала сил кричать, что-то требовать. Вода не утоляла жажду.

Уильям устало оперся спиной на стену и закрыл глаза.

К нему уже никто не приходил. Не устраивал очных ставок. Не допрашивал. Следователи СБ короны вытрясли его до донышка, вывернули наизнанку и как следует поскребли по углам. Где малыш Джек взял настолько опытных специалистов, Уильям Кросс даже представить не мог.

Малыш Джек, на всё соглашавшийся дурачок, любивший кольца, мальчиков и сорить деньгами… В какой момент он настолько изменился? Уже не спросишь. Да и важно ли это, если смертный приговор за государственную измену уже вынесен? Уильяму даже не было интересно, как это произойдет. Повесят? Вколят яд? Сайлас, например, любил расстрелы, обожал смотреть в глаза будущему мертвецу и давать отмашку. Что же выберет малыш Джек? Что-то более жестокое?

— Позовите короля, — на пробу просипел Уильям. — Я не всё сказал!

Но никто не отозвался, только темнота по углам камеры налилась чернотой гуще, зашевелилась ожившим ночным кошмаром, напоминая о том, что Уильяму уже однажды приходилось видеть. Но тогда темнота и тот, кто в ней жил, были на их с Сайласом стороне.

— Нет… нет-нет… не подходи! Убирайся в ад! — заорал Уильям, вскакивая с койки, метнулся к двери, заколотил в неё руками и ногами, не веря в то, что Джек мог натравить на него, родного дядю, своё ручное чудовище.

— Как ты любишь? — раздалось за его спиной, заставив обмереть. — Сырое или с хрустящей корочкой? Я вот второе, мистер Кросс.

Первым, что почувствовал Уильям, кроме ужаса и понимания того, что сейчас произойдет, был запах палёных волос и начавшей тлеть на спине тюремной робы — и уже после пришла боль.

Утром, после завтрака и решения основных вопросов, Его Величеству сообщили, что приговорённый к смертной казни Уильям Кросс был найден в своей камере сгоревшим заживо.

— Что от него осталось? — с искренним любопытством поинтересовался король.

— Голый обугленный костяк, но источник возгорания определить не получилось, — отчитался комендант. — Все замки на месте, вентиляционная решётка без деформаций, и с поста охраны не поступало никаких сообщений. Его обнаружили только на утреннем обходе.

— Что ж, приговор был приведён в исполнение, — невозмутимо сказал король. — Можете выдать останки родственникам для захоронения.

— А расследование? — попробовал было напомнить комендант тюрьмы, но, запнувшись, исправился: — Слушаюсь, Ваше Величество.

— Я и так знаю, кто привёл приговор в исполнение. Я сам отдал приказ, — успокоил его король.

На всякий случай извинившись, комендант повторил всё то, что ему приказал Его Величество, и отключился.

Джек рассмеялся. Не то чтобы его действительно радовала смерть Уильяма Кросса, но уж очень забавным было озадаченное лицо коменданта.

А потом Джек позвал:

— Хранительница.

Томасина вошла через дверь, пренебрегая эффектами, так любимыми Броком, коротко поклонилась.

— Ваше Величество, сегодня убран последний мусор из будущего парка, посвященного павшим воинам. Проекты от ландшафтных дизайнеров уже начали поступать. Вы сами будете определять лучший или отдадите этот выбор горожанам?

— Пусть люди решают, — сказал Джек. — Я распоряжусь, чтобы прикрутили голосование на правительственном сайте и дали возможность проголосовать по телефону. Но я пригласил тебя не за этим. Присаживайся.

Опустившись в кресло, Томасина замерла с прямой спиной, сложила на коленях руки. Только сейчас Джек заметил, насколько она нездешняя. Вечно идеально подобранные и выглаженные костюмы, несмотря на время суток, когда бы он с ней ранее ни сталкивался. Тщательно убранные волосы и холодный, ко всему безразличный взгляд.

Брок же был абсолютно другим. Но мысли о том, каков Брок, Джек задвинул как можно дальше.

— Хранительница, знаешь ли ты, как освободить Защитника от рабства у королей Гильбоа?

— Простите? — переспросила Томасина, впервые изменив самой себе и позволив на лице проступить искреннему недоумению. — Вы хотите освободить Защитника от службы? Он вам неугоден? Достаточно отправить его в анабиоз. Не лишайте себя лишней защиты, Ваше Величество.

— Справлюсь, — коротко сказал Джек. — Просто Брок столько лет без отдыха служил всем гелвуйским королям, и большинство из них относилось к нему откровенно по-свински, что я хочу дать ему свободу. Если он захочет остаться здесь — я буду рад. Но и если не захочет, нисколько не удивлюсь.

Ответила Томасина не сразу, она смотрела на Джека, сканируя взглядом, в котором явственно читалось: «А я? А меня отпустите? Я заслужила отдых?», но заговорила о другом:

— Защитник — часть Гильбоа, нельзя просто дать ему отставку, а потом передумать. Это навсегда.

— Мне не нравится, что он, по сути, королевский раб! — не удержался Джек. — И, кстати, почему проектами парка занимаешься ты? А главный архитектор Шайло что, собакам хвосты крутит?

— Я контролирую работы всех структур, связанных с Гильбоа, — пояснила Томасина и перевела взгляд на перстень на руке Джека. — Хотите дать Защитнику свободу — уничтожьте кольцо.

— Я бы и тебя отпустил, — честно признался Джек, — но без тебя я не справлюсь, прости. Может, ты сумеешь подготовить себе замену? Клянусь, как только ты найдёшь человека, который сможет выполнять твою работу хотя бы в течение месяца, сможешь отправиться в отпуск за счёт короны куда угодно!

— Но разрушив кольцо, вы отпустите нас обоих, — едва заметно улыбнулась Томасина. — Вы правы — мы рабы без возможности выбирать. Но если был бы выбор, я бы осталась по крайней мере на срок вашей жизни. Несколько десятилетий не играют большой роли для нас с Защитником.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Джек. — Я помню, у Кроссгена было что-то вроде сталепрокатного производства, верно?

— В трёх километрах от Шайло, на севере, — подсказала Томасина.

— Наверное, мне стоит выбрать время, когда ты будешь не так сильно занята? — спросил он.

— Вечер после двадцати часов или ночь, — ответила Томасина, и в её голосе скользило неприкрытое нетерпение, словно она готова была самолично запихнуть Джека в машину, сесть за руль и рвануть в нужную сторону.

— Прикажи подать машину в двадцать один ровно, и чтобы шофёр знал, куда ехать, — велел Джек. — Ни к чему тянуть.

И покрутил на пальце ровно пульсирующее жёлтым кольцо.

Оно позволяло Джеку чувствовать всю страну от гор на северо-востоке до атлантического побережья. Сложные ощущения, не всегда понятные, и Джек так и не разобрался, как применить их к делу. Королевство не могло передать свои нужды на словах. Только ныло или радовалось, как младенец.

— Как я понимаю, обсуждать этот вопрос с Защитником вы не будете, — позволила себе улыбнуться Томасина и поднялась. — Машина будет ждать ровно в двадцать один час, а пока, простите, но я должна заняться делами короны. Некоторые вещи лучше контролировать самостоятельно.

— Спасибо, Хранительница, — искренне поблагодарил Джек.

Когда Томасина ушла, а Тереза принесла ему кофе, он задумался: заберёт ли Роза останки брата? Ему доносили, что в «Виноградниках» неладно: бывшая королева всем недовольна, денег на полный штат прислуги у неё не хватает, да и работать на неё никто не рвётся, потому что одно дело служить королю и королеве — это и престижно, и отличная запись в резюме, и другого хозяина найти будет несложно, и совсем другое — работать просто на богатую самодуршу. Да и Джеку донесли, что не далее как день назад Роза лишилась последнего своего ребёнка — Мишель сбежала с каким-то то ли конюхом, то ли садовником, в записке написав матери всё, что о ней думает.

Но с братом при этом она так и не связалась.

Выходка сестры Джека не удивила. Темперамент у них обоих был огненный, и неудивительно, что Мишель, которую Сайлас из каких-то извращённых соображений пятнадцать лет назад заставил поклясться, что она будет хранить невинность, сорвалась, как только появилась возможность. Вообще диво, что она продержалась так долго: Джек своё восемнадцатилетие отметил так, что по Шайло до сих пор легенды ходят.

Покрутив кольцо на пальце, он углубился в работу, чтобы не задумываться о том, как это будет. То, что Джек знал о металлургическом производстве, позволяло надеяться, что золотое кольцо, пусть и с камнем, в расплавленной стали растает без следа. Но ни о каких подробностях он понятия не имел. Даже о том, пустят ли его вообще к печи.

Пустят. Куда денутся. Он король.

Именно сегодня время, словно издеваясь, решило тянуться дольше обычного. Джек закончил с подписанием мелких распоряжений, перечитал отчёты нового Совета министров, даже успел провести телефонные переговоры с Гефом, а вечер всё никак не наступал.

И ведь казалось бы: середина ноября, осень, темнеть должно раньше. Но нет. Заходящее солнце, словно издеваясь, светило в окна, бросая оранжевые лучи на стол, на Джека, на паркетный пол.

Но вскоре своё место покинула, тихо простившись до завтрашнего утра, Тереза, разъехались остальные работники, оставляя Джека в полном одиночестве. Настенные часы, простые и стильные, показали без двадцати девять, и Джек с облегчением встал из-за стола.

Он поднялся в свои жилые комнаты, быстро переоделся в джинсы, пуловер и кожаную куртку и спустился к машине. Кроме шофёра, там должен был быть телохранитель — протокольная необходимость.

Чёрная машина с тонированными стёклами, как и приказано, ждала на улице. Молчаливый, но уже знакомый телохранитель открыл перед Джеком дверь, после чего сел на сидение рядом с водителем. Ни Хранительница, ни тем более Защитник не появлялись, хотя Брок, по идее, в это же самое время должен быть в гостиной с новой сказкой на ночь о прекрасном королевстве Гильбоа.

Шайло был небольшим городом, пусть и пыжился, пытаясь произвести впечатление, так что до завода, дымившего даже вечером, машина домчалась за полчаса. Впрочем, металлургическое производство ведь круглосуточное?

Короля здесь ждали. Встретил его сам директор завода — лысый усатый плечистый мужчина лет пятидесяти, уверенный в себе, с внушительным разворотом плеч. Видимо, работа с металлом добавляет в характер стали.

Джек коротко объяснил, что ему нужно, и добавил, что отговорок слушать не желает. На что директор, назвавшийся Лукасом Преем, пожал плечами и предложил использовать печь для пережигания шлака.

— Там по факту температура ничуть не ниже, если вам действительно что-то нужно уничтожить. А вам обязательно это самому делать, Ваше Величество? Жарко там очень, даже в спецодежде. А вы не подготовлены к такому.

— Это мой долг, — коротко ответил Джек, и Прей не стал спорить.

Через пятнадцать минут, одетый в тяжёлый негнущийся комбинезон из несгораемой ткани, крепко сжав в правом кулаке перстень с жёлтым камнем, хотя в перчатках это было чудовищно неудобно, Джек стоял у печи и ждал, когда поднимут заслонку.

Обряженные так же, как и король, по бокам высились его телохранители.

— Готовы? — крикнул один из рабочих и, дождавшись подтверждающего кивка, ударил кулаком по большой кнопке.

Взревела сирена, и заслонка с едва слышным за рёвом пламени щелчком поднялась и замерла, давая пятнадцать секунд на то, чтобы исполнить задуманное.

Джек шагнул к печи так близко, как только было возможно, и бросил в её жерло сверкнувший в пламени перстень.

Заслонка рухнула.

Замерев на несколько секунд, Джек поднял руки к голове, словно в попытке зажать уши. Его лицо исказилось от сдвоенного вопля, исполненного боли, мужского и женского. По лицу катились слёзы, он закусил губу, чтобы не закричать. Хорошо, что щиток с тёмным стеклом скрывал его лицо.

Но чем больше проходило времени, тем глуше и дальше звучали голоса, словно кто-то убавлял потихоньку звук в телевизоре, пока всё не пропало, обрушив на Джека полную тишину. Он больше не чувствовал всего того разнообразия, окружавшего его с тех пор, как кольцо появилось на пальце. Умолкли не только крики Защитника и Хранительницы, оборвалась связь и с Гильбоа.

— Ну это ничего, — прошептал Джек. — Я справлюсь.

12. Полёт
В доме, куда вернулся Джек, царила тишина. Никто не звенел бутылками, выискивая в баре что повкуснее, не заседал в одном и том же кресле, поджав под себя традиционно босые ноги. Никто не рассказывал долгих, иной раз тяжёлых и грустных историй, главным героем которых почти всегда выступало именно королевство.

Впервые Брок не пришел.

Джек и не ждал, что он придёт, хотя в сердце словно воткнулась игла, а в душе царила пустота. Но он бы не поступил иначе. Теперь-то можно себе признаться: Брока Джек любил, рухнув в чувство с головой, как в океанскую волну. Никакая привязанность к Джо Лейсилу и близко не стояла с этой любовью.

Именно поэтому Джек освободил Брока. Ну и Томасину заодно. Так было правильно. Правильно и честно.

И боль оттого, что Брок ушёл, оказалась сладка. Потому что это Джек из любви подарил ему свободу, ничего не требуя взамен. А дарить любимым подарки всегда сладостно.

Всю ночь Джеку снилось что-то непонятное, тяжёлое, душное. Он ворочался в постели, трижды просыпался попить воды или умыться, а под утро почувствовал себя вымотанным настолько, что, не вставая с постели, отправил Терезе сообщение о том, что первую половину дня будет недоступен.

Та немедля встревожилась: за время работы с королём она узнала, что тот трудится, не позволяя себе ни малейшей поблажки. Но от визита врача Джек отказался. Тереза только вздохнула, объяснила Катрине, что до обеда Его Величества не будет, и принялась отменять назначенные встречи.

В следующий раз Джек проснулся от стойкого ощущения, что на него кто-то смотрит, и, открыв глаза, обнаружил в своей постели гостя, которого, если честно, и не чаял уже увидеть.

Брок, всё так же привычно босой, одетый во всё чёрное, сидел в изножье его кровати и молча смотрел. Джек проморгался и уставился на него в ответ. Сердце билось часто-часто, но на язык лезли такие глупости, что пришлось стиснуть зубы.

Немного ныла прокушенная губа.

— Все Бенджамины такие лихие и немного придурковатые? — Брок окинул Джека нечитаемым взглядом. — Вот зачем ты это сделал? Хрен с ним с «зачем», почему сейчас? Ладно там на смертном одре, чтобы ни о чём не жалеть, уходя за грань, и в приступе маразма насолить потомкам. Почему сейчас, Джек?

— Потому что чем дальше, тем сложнее мне было бы тебя отпустить, — признался Джек.

— Вот теперь мы подобрались к вопросу «зачем», — протянул Брок, перетёк в горизонтальное положение, устраиваясь рядом с Джеком, даже одну из подушек себе захапал.

— Не «зачем», а «почему», — поправил Джек и замолк, прикусив уголок подушки и глядя на Брока исподлобья, как упрямый малыш.

— Это очень интересная игра, мой король, но я не слишком люблю художественную словесность, — выдал Брок. — Может, сыграем в открытую? Почему ты рискнул всем, королевством в том числе, чтобы отпустить нас с Хранительницей?

— Не рискнул я королевством! — возмутился Джек. — И Томасина говорила, что ещё какое-то время не уйдёт, а с ней я точно справлюсь со всеми текущими задачами.

— А-а, ну понятно, — хмыкнул Брок, перевернулся на спину. — Это странное состояние — не слышать постоянно в голове твоего голоса. Я как будто впервые один остался.

Джек глубоко вздохнул, собрался с духом и ткнулся лбом Броку в плечо.

— А крылья у тебя по-прежнему есть? — пробубнил он.

— Есть, — с гордостью в голосе ответил Брок, чуть помедлив, коснулся затылка Джека. — Ты только с шеи ошейник содрал. А что? Покатать?

— Можно? — Серые глаза Джека вспыхнули совершенно детским восторгом.

— Тебе — да, мой король, — ответил Брок, искоса глянул на него. — Хотя это и для меня впервые.

Джек радостно улыбнулся.

— Я только Терезу предупрежу, что меня не будет до завтра, — сказал он.

Брок ловко цапнул со столика телефон и передал его Джеку, а сам уселся обратно в изножье, разглядывая человека, умудрившегося уничтожить одну из двух главных реликвий Гильбоа только ради того, чтобы дать свободу им с Хранительницей. Забавным было то, что это у него получилось, что Джек нашел способ и нисколько не сожалел о том, что потерял связь с королевством.

— Мне одеться потеплее? — спросил Джек, закончив разговор. — Ноябрь же.

— И обязательно шапку, а то отморозишь уши, — с деловым видом покивал Брок, и не думая подниматься с постели.

— Угу. Ушанку. Меховую, — не менее серьёзно согласился Джек. — Надо послать за ней в русское посольство.

— У нас уже и такое есть? — удивился Брок. — Быстро ты мосты наводишь, мой король. Для Гильбоа это хорошо.

— Я у русских нефть и газ покупаю. Своих-то у нас нет, а Румыния, Норвегия и Швеция цены задрали, — объяснил Джек.

А Брок лежал на постели, заложив руки за голову, и улыбался, слушая рассуждения Джека. Всё-таки они с Хранительницей сделали правильный выбор в пользу этого недооценённого недолюбленного мальчишки. Он — будущее королевства.

— Эх, не будешь ты меня катать, — со вздохом сказал Джек, разглядывая Брока. — Давай тогда обедать, что ли. А то я не завтракал.

— Почему не буду? — Брок привстал на локтях. — Я жду, пока ты оденешься. Мне-то раздеться всего два движения нужно, а ты даже куртку ещё не взял. У тебя выход на крышу тут есть?

— Есть! — энергично кивнул Джек, выпутался из одеяла и кинулся в гардеробную. Застучали вешалки, зашелестела одежда. — Тут такая крохотная смотровая площадка на южном скате.

— Мне этого хватит, — расслабленно протянул Брок, после чего поднялся, окинул взглядом развороченную постель. — А удобный матрас и кровать широкая.

Джек рассмеялся и вышел из гардеробной, одетый в полевую форму офицера-разведчика и короткую овчинную куртку. Он даже надел вязаную чёрную шапочку, хотя обычно терпеть не мог шапки.

— Отлично! — оценил Брок. — Веди, мой король.

Уже на узкой смотровой площадке он вдохнул полной грудью холодный колючий воздух, повёл плечами и оказался перед Джеком в чём мать родила, дёрнул его на себя, обнял за талию и расплылся в улыбке, укутывая своего будущего наездника чёрным клубящимся туманом.

— Минут пять в лапе полетаешь?

— Да! — с радостным предвкушением ответил Джек.

Глаза Брока вспыхнули ярче, ослепляя, затягивая в свой огненный омут, закрутили водоворотом, и Джек очнулся уже от того, что в ушах засвистел ветер, а прижат он не к человеку, а к чему-то огромному, горячему как печка. Под ладонями же ощущались небольшие плотно пригнанные чешуйки.

И Джек заорал, выплёскивая в крике свою радость и ликование. Под ним был город с крошечными, будто игрушечными, домами, а над ним — небо, облака и мерно взмахивающие чёрные крылья.

Драконий громогласный рык вторил его крику, заглушая даже вой ветра, стук сердца, заменяя собой весь мир.

Но полёт длился недолго, вскоре дракон заложил крутой вираж и стремительно бросился к земле, чтобы в считанных метрах от неё зависнуть, хлопая крыльями, и только после этого мягко опуститься на три лапы.

«Залезай мне на спину, — пронеслось в голове Джека. — И ничего не бойся, я удержу».

Джек, чуть пошатываясь, постоял пару секунд, оглядел величественного и чёрного, как сажа, дракона, а потом принялся карабкаться на шипастый хребет по подставленной передней лапе. Эмоции переполнили его настолько, что слов не было совсем.

Взлёт оказался таким же стремительным и быстрым. По идее, Джека должно было снести прочь, уронить на землю, но какая-то сила держала крепко. А дракон поднимался всё выше, выше и выше, пока не взмыл над облаками, не расправил крылья, казалось, зависая на одном месте.

— Солнце! — воскликнул Джек восторженно, крепко держась за передний спинной шип руками в кожаных перчатках.

Он впервые в жизни увидел солнце над облаками, и это было совершенно невероятно. Слова у него закончились, а орать было слишком холодно. И немного тяжело дышать.

«Мне открыт теперь целый мир, — снова заговорил Брок в голове у Джека. — Целый огромный мир. Я продолжу охранять тебя и королевство, но теперь можно отправиться куда угодно. Столько столетий только одно небо под крыльями».

«Я рад, — с запинкой, так же мысленно ответил ему Джек. — Значит, оно того стоило».

Дракон снова взревел, хлопнул крыльями раз, другой, третий и рванул вперёд, догнал самолёт, заглянул в иллюминаторы.

«Смотри какие безмятежные, летят и не знают, что рядом мы».

«Почему не знают?» — удивился Джек.

«Потому что видь меня те, кто не должен, такое бы началось! — фыркнул дракон, дохнул пламенем, не задевая самолёта. — Охота на ведьм в средневековье показалась бы нам детской забавой. Это в Гильбоа я символ королевства, а в Гефе считают, что вы использовали галлюциногенный газ для запугивания».

«Это потому, что они своего Защитника уничтожили как символ мракобесия, — объяснил Джек. — После Второй мировой. Геф оказался под Советами, а там со всем иррациональным боролись с прямо-таки религиозным рвением».

«Потому и не видят, не знают, что мы существуем, и эта лазейка позволяет скрываться, но зато смотри!» — Дракон мотнул в сторону самолёта головой, показывая на что-то.

К одному из иллюминаторов прямо-таки прилипла восторженная детская мордашка. Малышка что-то говорила, но слов было не слышно, и махала ладошкой.

Джек улыбнулся и тоже помахал ей.

13. Чёрный песок и белые медведи
Вернул Брок Джека домой, изрядно замёрзшего и сорвавшего голос, ближе к обеду, точно так же, как и поднимал. Сначала укутал темнотой, обнял в ней уже человеческими руками и аккуратно поставил в центре смотровой площадки, после чего отстранился.

— Тебе нужно согреться как следует, мой король, — ухмыльнулся Брок, и не думая обратно одеваться.

— Да, не помешает, — согласился Джек. — Сейчас прикажу подавать обед. Разделишь со мной трапезу?

— Почему нет? — пожал плечами Брок, обогнул Джека и вошёл в дом, попутно одеваясь.

С горничной он столкнулся в тот момент, когда застёгивал последнюю пуговицу на чёрной рубашке.

— Мисс, — сверкнул улыбкой Брок.

Девушка испуганно шарахнулась от него, заметила короля и, потупившись, поклонилась.

— Ваше Величество…

— Пусть подадут обед на двоих, — приказал Джек.

Брок словно и не заметил реакцию на себя, продолжил путь уже по известному адресу — в гостиную, где забрался с ногами в кресло.

— Хорошо полетать, размять крылья, — зажмурился он, счастливо улыбаясь. — И спасибо, мой король.

— Не стану говорить, что это мой долг, — заявил Джек, падая в соседнее и вытягивая длинные ноги. — Просто так было правильно. Для тебя, для меня. И для королевства тоже. Держащееся на принуждении — рано или поздно падёт.

— Ты немножко не понимаешь нашей с Хранительницей природы, — покачал головой Брок. — Мы не существовали вне королевства, созданы сердцем Гильбоа, чтобы хранить и оберегать, и другой жизни просто не знали. Хоть и видели её у других. Мы не можем… не могли сделать ничего такого, что навредило бы королевству. Потому и выполняли любую волю королей, если это не шло во вред Гильбоа.

— И теперь ты знаешь, насколько развращает абсолютная власть, — серьёзно сказал Джек. — Я не решился испытывать свою волю. Слишком велико искушение. И я слишком себя уважаю, Брок. Да, я могу чего-то не понимать, но что любые отношения должны быть основаны на доброй воле и равных правах, я осознаю.

— По сути, мы с Хранительницей рабы от рождения. Даже не так. Нам не предусмотрены такие функции, как свобода воли, собственные желания или что-то иное в той же форме. Гильбоа, создавая нас, не предусмотрела, что душу вообще можно отрастить.

— Но вам же удалось, — улыбнулся Джек. — Значит, я всё сделал правильно.

— Да кто же спорит? — усмехнулся Брок. — А знаешь, я себе телефон купил и Тиндер там установил. Забавная программка, определяет свободных людей рядом с тобой. Как будто проблема просто подойти.

Джек почувствовал болезненный укол прямо в сердце: что такое Тиндер, он знал. Но Брок — свободный и вправе выбирать, что ему делать со своей жизнью.

— Я думаю, Тиндер для тех, кому особо некогда, — сказал он.

Явившаяся горничная доложила, что в столовой накрыто к обеду.

— Идём есть, — позвал Джек.

— Ну, возможно. — Брок поднялся со своего места и двинулся следом за Джеком, продолжая рассуждать: — В телефоне вообще много чего интересного и, что самое главное, ненужного абсолютно. Только время забивает ерундой всякой.

— У тебя теперь много свободного времени, — улыбнулся Джек, усаживаясь за стол. — Не нужно всё время быть наготове, ловить мысли и намерения короля и быть готовым рвануть ему по первому же намёку. Приятного аппетита.

— Спасибо, — отозвался Брок, разглядывая поставленную перед ним тарелку. — На самом деле я, конечно, могу рвануть прямо сейчас на Гавайи, чесать спину о чёрный песок, но там мне сложнее будет приглядывать за тобой. А люди, к моему сожалению, смертны.

— Я обещаю тебе, что не позволю себя убить в течение ближайшей недели, — торжественно заверил Джек. — Так что лети спокойно. Чёрный песок — это, должно быть, прекрасно.

Брок фыркнул и взялся за нож с вилкой, набрасываясь на едва прихваченное огнём мясо. Ни гарнир, ни уж тем более какой-то сложный салат его нисколько не интересовали.

— Одному не интересно лететь, — всё же соизволил добавить он.

— Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — осторожно уточнил Джек.

— А тебя можно украсть у королевства на пару дней? — поинтересовался Брок. — Хотя у Хранительницы всегда всё схвачено.

— Верно, — согласился Джек, — но я потратил на себя уже полтора суток. Срываться, не предупредив Томасину, было бы свинством по отношению к ней. Подождёшь недельку?

Сердце Джека пело и плясало от радости: Брок хочет на Гавайи с ним!

— Надеюсь, за это время Гавайи не накроет извержением, тащить в такое пекло тебя небезопасно, — протянул Брок и снова склонился над тарелкой.

— Это архипелаг. Найдётся для нас остров без вулкана, — беспечно ответил Джек.

— Вот выкроишь время — и слетаем. Я ещё в Антарктиду хочу, на снег посмотреть, — мечтательно протянул Брок. — Правда, Томасина жрать белых медведей мне запрещает. Знаете ли, их мало и они ей нравятся. А давай зоопарк организуем? Громадный такой!

Джек улыбнулся:

— Арктика ближе Антарктиды. А зоопарк… Озадачу специалистов, пусть смету составят. Места у нас полно, а прославиться исследовательской работой в зоопарке по нынешним временам круто. Были б деньги.

— Драгоценными камнями тебе отдам всё до последнего лавра, — не моргнув глазом выдал Брок. — Мне эти цацки всё равно не нужны, Хранительница украшения не любит, а на зоопарк должно хватить. Там много очень старого. Только современные короли почему-то ничего нам не дарили. Не то что в средние века. В золото одевали. Это же такой престиж — своими Хранителями выпендриться перед соседом. В соседнее Сердце, что ли, наведаться? Там что-то тоже должно остаться.

— В соседнее — это в Геф? — прищурился Джек. — Они нам до сих пор контрибуцию не выплатили. Жалуются на безденежье и тянут время.

— Раньше там не Геф был, и им откуда знать, что в Сердце хранится? — усмехнулся Брок, переложил с большого блюда себе ещё два куска. — Туда только один из Хранителей провести может, даже если Сердце умерло — защитная магия хранить покой мёртвых будет вечно. Пока не вернут границы того королевства на место, пока не появится сильный король. Но уже никто не помнит, как всё было.

— Не наши проблемы, — эгоистично заявил Джек. — Мало надеяться на магию и Хранителей — надо и самим что-то делать, чтобы магия не иссякла и Хранители не уснули.

— Правильные слова, — согласился Брок и расплылся в мечтательной улыбке. — Хранители Китая всё ещё полную силу имеют, у них панд для зоопарка выпросить можно. За такое Том тебе месяц отпуска организовать сможет с полным эффектом присутствия короля на месте.

— Но сначала надо построить зоопарк, — уверенно сказал Джек. — Знаешь, такой большой, чтобы волки могли бегать, тюлени — плавать… Это называется «ландшафтный подход». И непременно нужно будет показывать змей, ящериц и бабочек. Этим-то достаточно ограниченного пространства.

— Планов громадьё, — сыто ухмыльнулся Брок, отставил опустевшую в третий раз тарелку. — Но сначала Гавайи.

— Но не прямо сегодня, — покачал пальцем Джек.

Он был счастлив, как не был, наверное, никогда: Брок вернулся, и он летал на нём, а потом будут Гавайи!

— Я тебе сегодня нужен? Ну прям вот так срочно? Или гулять могу? — поинтересовался Брок. — Клубы прошерстю на предмет интересного. Но про «в девять» помню, приду новую сказку рассказывать.

— Я буду ждать, — с улыбкой ответил Джек.

14. Доверься
К Гавайям Брок готовился основательно. Все вечера «до» Джеку приходилось вместо уже привычных сказок о прошлом Гильбоа слушать о том, что Защитнику удалось узнать о месте, куда им предстоит отправиться на отдых. И оказалось, что Брок отлично умел добывать информацию. Так что ко времени отлёта Джек мог запросто сойти за гида по количеству усвоенных данных.

— Слушай, — вдруг встрепенулся Джек почти перед самым отлётом. — А вещи? Не полечу же я на драконе с чемоданом.

— Какие вещи тебе нужны? — удивился Брок, стягивая футболку перед лестницей на смотровую площадку. — Нет, правда, какие вещи?

— Ну… плавки, шорты, рубашка, сандалии… — принялся перечислять Джек. — А что мы там есть будем? Где спать? Или ты думаешь, что лучше купить всё на месте?

— Купить? — ещё больше удивился Брок. — Зачем что-то покупать? Всё, что тебе нужно, и так на тебе. А из нужного только море и песок.

— Ну хорошо… — протянул Джек. — Буду спать на песке и укрываться твоим крылом. Вот только как быть с питьевой водой?

— Я что-нибудь придумаю, — расплылся в улыбке Брок и расстегнул пуговицу на джинсах. — Будет весело.

Последняя тряпка повисла на перилах.

— Как скажешь, — вздохнул Джек. — Но банковская карта у меня с собой.

Последние дни ноября хмуро пялились тяжёлыми облаками на парочку на смотровой площадке.

Брок улыбнулся Джеку, обхватил его за талию, прижал к себе крепко.

— Чёрный песочек ждёт нас, мой король!

Джек только и успел, что совершенно не по-королевски пискнуть.

Чёрный туман укутал их, скрывая от холодного промозглого ветра. Джека рвануло вверх, как и в тот первый раз, и он снова оказался в громадной лапе, прижатый к тёплой, словно печка, чешуе.

«Можешь поспать пока», — раздалось в голове Джека.

«Думаешь, я усну?» — удивился Джек.

Но очень скоро его сморило, мышцы налились тяжестью, глаза закрылись, и он провалился в сон.

Первым, что Джек услышал, был океан: волны накатывали брюхом на чёрный вулканический песок и отползали обратно. Над головой раскинулось невероятных оттенков бесконечное небо, тёплое солнце лизало кожу пока что ласковыми прикосновениями, а приятное покачивание гамака лишь дополняло общую картину.

Джек огляделся.

Гамак и он в гамаке; две пальмы, шелестящие листьями; мягкое журчание накатывающих на чёрный берег волн, крики птиц над водой. Из одежды на Джеке были только трусы, и хорошо, что тень от пальм укрывала его почти целиком.

— Брок? — позвал он.

Но тот не отозвался. Вообще казалось, что вокруг никого, кроме невидимых птиц, громогласно что-то обсуждавших между собой. Но на идеально ровном, причёсанном ветром песке отчётливо выделялась цепочка следов, ведущих в сторону океана.

— Утонешь — обратно не приходи, — пробормотал Джек, закидывая руки за голову и старательно не думая, как он будет добираться в Гильбоа, если Брок и правда утонет.

Тот показался только часа через полтора, если судить по тому, как сдвинулось солнце относительно горизонта. Вышел из воды улыбающийся, явно довольный жизнью.

— Мой король! — заорал он. — Хорошо-то как!

Брок выглядел таким счастливым, что Джек не смог не заулыбаться, глядя на него.

— А теперь я пойду купаться, — заявил он, старательно глядя на обнажённого Защитника исключительно выше шеи. — С тебя вода.

— Понял! — ещё шире улыбнулся Брок и как был, совсем без одежды, чесанул в сторону растущих на склоне деревьев, почти мгновенно скрывшись из виду.

Джек немного размялся и неторопливо подошёл к воде. Она была тёплая-тёплая — и это в ноябре! Для Джека, который за пределами Гильбоа не бывал ни разу в жизни, тёплое море стало настоящим чудом.

Тем временем Брок на берегу развил бурную деятельность: натаскал из леса дров, длиннющих сухих палок, бывших то ли лианами, то ли ещё чем, наломал их и сложил костровище; фигурно выстроил пирамидкой кокосы; припёр откуда-то два видавших лучшие времена шезлонга.

Джек же никак не мог выбраться из моря. Оно ласкало его и нежило, как никто и никогда. Ушла жажда и даже голод куда-то отступил. Джек сначала плавал, а притомившись, просто лёг на мелководье, так, что из воды торчала только голова.

— Здесь, наверное, очень красивое небо. — Брок вытянулся рядом, чуть пихнув Джека в плечо.

— Ты так говоришь, словно его не видишь, — отозвался Джек. — Но да. Такая насыщенная голубизна…

— Ночное, — пояснил Брок, запрокинув голову. — Сайлас запрещал мне летать днём, только ночью. Он почему-то не верил, что меня не видят, если я этого не хочу.

— Не предлагаю забыть о нём, — сказал Джек, находя в воде руку Брока, — но давай попробуем хотя бы не думать об этой сволочи, пока мы здесь.

— Память не травмирует меня, если ты об этом действительно беспокоишься. Отключить чувства не так сложно, как кажется, тем более они не были заложены в нашу природу, — оскалился Брок. — Вы, люди, куда сложнее устроены. Забыть или, наоборот, что-то запомнить для вас целая проблема.

Джек не стал спорить.

— Интересно, как в Сайласе уживались бабочки, бог и то, что он использовал тебя и Томасину? — вместо этого спросил он. — Вы же, ну, языческие сущности, если смотреть с точки зрения христианства.

— Голоса, — пожал плечами Брок. — Он путал наши с Том голоса с голосом его бога. Даже жаль, что мы не могли этим воспользоваться.

— Да, жаль, — согласился Джек. — Знаешь, всё это очень странно, если так остановиться и подумать. Потому что вот была у меня семья — мама, папа, сестра, дядя, кузен. И вдруг хоп — и никого не осталось! Хотя мама и сестра живы. Может, их и не было никогда.

Брок глянул на него искоса.

— А ты хочешь, чтобы они вернулись в твою жизнь, или будет лучше всё оставить как есть? Или хочешь свою семью? Тебе стоит только пожелать. Не всё в наших силах, но найти принцессу, например, мы можем. Она на территории королевства. В Шайло.

Джек сжал руку Брока сильнее.

— У меня есть всё, чего я хочу. Ну, почти. А прошлое — прошлому.

— Почти? — Брок снова глянул на небо. — Я могу как-то это изменить? Теперь передо мной весь мир. Могу достать что угодно. Кого угодно, только скажи, мой король.

— Брок, — улыбнулся Джек, — есть вещи, которые купить невозможно. Искреннее счастье, чью-то любовь…

— Любовь, — повторил Брок, задумчиво пожевал губу. — Если бы я ещё понимал, что это такое. А счастье… я сейчас счастлив. Как мне это подарить тебе?

— У каждого своё счастье, и поделиться им невозможно, — ответил Джек. — А любовь… Вон Сайлас считал, что любовь равна поклонению. Роза — что её любят, если беспрекословно слушаются. Но как по мне, любовь — это когда ты хочешь, чтобы тот, кто тебе дорог, был счастлив, и делаешь для этого всё, что в твоих силах. — Он улыбнулся, глядя на озадаченного Брока, у которого от скулы к виску проступила полоска мелких чешуек. — Я голодный. Как у нас с едой?

— А чего ты хочешь? — тут же заулыбался Брок. — Воду я нашел, а еда — вон, плавает. Тут есть рыба, креветки, я моллюсков наловить могу. Или давай игуану поймаю. Они, наверное, вкусные.

— Игуаны пусть бегают, — покачал головой Джек. — А вот креветки прямо из моря — это очень заманчиво.

— Тогда иди к огню, мой король, — сказал Брок, поднялся, сжав напоследок руку Джека, погладил большим пальцем его ладонь и обернулся столпом чёрного дыма.

И Джек, напрягая расслабленные морем мышцы, поднялся и побрёл к огню, потрескивавшему на песке совершенно независимо от того, есть ли в нём дрова.

Где Брок был и что именно делал, оставалось только догадываться, но появился он со всей присущей ему театральностью — выступил из огня, держа на плече на манер островных жителей большую плетёную корзину, и опустил её у ног Джека.

— Осьминога я тоже поймал, большого, вкусного. И съел, правда, сразу. Ты ведь не обижаешься? — с тревогой спросил Брок, присел рядом с Джеком и ссыпал ему в ладонь горсть разноцветного жемчуга.

— Совершенно не обижаюсь, — заверил Джек, разглядывая не такие уж мелкие жемчужины. Самые маленькие были размером с горошину, самая большая — с макадамию в скорлупе.

— Сейчас я креветки только почищу — и их можно есть, — засуетился Брок, сунул руку в корзину и достал оттуда кого-то напоминавшего креветку только усиками и множеством ножек, зато размер прямо-таки впечатлял.

Громадная, с ладонь длиной, тварь всё ещё была жива, шевелила ножками и двигала хвостом, но Брок без жалости оторвал всё лишнее и сунул в огонь прямо на ладони.

Джек было дёрнулся, но Брок явно не испытывал не то что боли, а даже и неудобства.

— Впечатляет, — признался Джек.

— Это вкусно, — пообещал Брок и протянул абсолютно целую ладонь с подрумяненной на ней креветкой к Джеку. — Там таких ещё штук двадцать. Ещё есть кокосы. Насекомых ловить не буду. Их противно есть даже мне. Они на вкус как… как не знаю что.

— О нет, никаких насекомых! — воскликнул Джек, хватая креветку за оранжевый хвост и перекидывая её с ладони на ладонь, чтобы скорее остыла. — Настолько я ещё не оголодал.

За первой креветкой в огонь отправились ещё две, такие же крупные, тут же изменившие серый цвет на ярко-оранжевый. Но одну, сырую, Брок сжевал сам, только быстренько избавил от лапок и панциря. Человеческий рот так широко не распахивался, чтобы съедать целиком.

— Мы будем плавать, спать, греться на солнце и снова плавать. Но если тебе что-то нужно, то на соседнем острове люди, могу принести что-то или кого-то.

— Пока у меня есть совершенно всё, — заверил Джек, чистя сочную креветку. — Это мой первый отпуск у тёплого океана за всю мою жизнь.

— И у меня первый, — кивнул Брок, выложил на большой лист неизвестного дерева остальные креветки. — Значит, будем отдыхать. Как люди отдыхают? В Шайло я ходил в клубы, по ресторанам, был в театре, даже в библиотеке.

— Я не слишком много знаю про отдых, — признался Джек. — Сам я в основном ходил по клубам. Кто-то отправляется в самые разные путешествия. Кто-то уезжает в другую страну и проводит время у моря или рассматривая экзотические места. Кто-то ездит на всякие художественные фестивали или смотрит на спортивные состязания. — Он пожал плечами и принялся жевать остывшую креветку.

Брок задумчиво сунул руку в корзину, поворошил там, вытянул цветастую рыбку, подбросил в ладони.

— Смотри, какая красивая. А там в глубине есть озеро, холодное и очень глубокое.

— Тебе точно надо как можно больше путешествовать, — с улыбкой сказал Джек. — Мир огромен и прекрасен.

— Путешествовать — да, хочу. Я хочу увидеть Ниагару, нырнуть с неё, проплыть в потоке. Знаешь, я ведь только читал о мире вокруг, а теперь он открыт. Это очень странное ощущение. Тебе можно, и хочется, и нет одновременно, — выдал пространно Брок, отрастил на указательном пальце правой руки чёрный коготь и быстро разделал рыбёшку.

— Я, наверное, когда разгребусь с основными проблемами Гильбоа, буду два раза в год неделю-полторы отдыхать где-нибудь.

— Распиши тогда, куда хочешь, — добавил Брок и сунул руку с рыбиной в огонь. — Или дома мои сказки слушать? Неделя-две в год — это как-то чертовски мало. Помнишь, что я тебе говорил про панд?

— Ты говорил про белых медведей, — вспомнил Джек. — Панды — это другое.

— Я говорил, что если в зоопарк удастся достать панд, то Хранительница тебе отдых давать будет в любой день по желанию, — напомнил ему Брок и тяжело вздохнул. — А белых медведей мне просто запретили жрать.

— О, хороший стимул, — кивнул Джек. — Возьмём у Китая пару панд в аренду.

— Или я с их Хранителями на что-то поменяюсь, — подмигнул Брок, отряхнул руки, переложив и рыбину на лист, и поднялся во весь рост. — Что-нибудь придумаем, мой король, и тогда у тебя будет больше времени на отдых.

— Разберёмся, — пообещал Джек. — Ты сыт?

— Рыба, два осьминога, креветки, — перечислил Брок. — Вроде бы да, а ты? Я могу ещё поймать кого-нибудь.

— Лови, если хочешь, но я тоже сыт, — заверил Джек. — Жаль, что я не могу нырять так глубоко, как ты.

— Там темно, или ты риф посмотреть хочешь? — поинтересовался Брок, уже было направившийся в сторону океана.

— Хочу риф, — кивнул Джек с энтузиазмом.

— Только ты мне должен будешь довериться полностью, мой король, — Брок сверкнул золотом глаз и вытянул вперёд руку, ладонью вверх. — Одно сомнение — и магия пропадёт. Сумеешь так?

Джек заглянул в его бездонные зрачки, прислушался к себе и кивнул:

— Сумею.

15. Наедине
Вода обнимала нежнее самого ласкового любовника, прижимала Джека ближе к Броку, плавно скользила прохладными ладонями вдоль тела, подталкивала в спину, зарывалась в волосы. Бесконечная синева неба отразилась в океане, расслаиваясь на другие, более глубокие оттенки. Мимо сновали любопытные рыбы, разглядывали непонятных пришельцев. Пугливые анемоны прятались в свои меловые трубки, стоило протянуть в их сторону руку. Зубастая мурена, высунув тупую морду из расщелины между коралловыми наростами, следила, чтобы никто и близко не думал показаться около её убежища.

Джек глядел во все глаза и был в полном восторге. Плавать среди тропических рыб и похожих на цветы животных — это совсем не то, что смотреть на них по телевизору. Смотреть фильмы — это как заглядывать в чудесный подводный мир через окошко. А сейчас Джек просто был в нём.

Ещё там, на поверхности, прежде чем притянуть его к себе, Брок заглянул Джеку в глаза и попросил:

— Позволь мне стать твоим дыханием. Позволь разделить с тобой моё.

И после немного неуверенного кивка привлёк к себе, коснулся губ сначала нежным, вполне целомудренным поцелуем, углубляя его с каждым ударом сердца, наполняя Джека жаром, словно отдавая свой огонь. Отстранился он так же внезапно, как и поцеловал.

— Верь мне, мой король.

И Джек верил. Он парил под водой, словно на крыльях. И пусть это заёмные крылья, Джек чувствовал их как свои.

Брок держал крепко: сначала прижимал к себе, пока плыли, обнимал руками, вжимая в себя, а потом развернул Джека так, чтобы его спина оказалась прижата к чужой груди.

— Смотри. У нас времени до заката.

И Джек смотрел не отрываясь, чувствуя спиной жар Брока, впитывая в себя Тихий океан.

Они поднялись на поверхность ровно в тот миг, когда солнце коснулось горизонта нижним краем, прокинув к ним красно-золотую дрожащую на волнах дорожку. Джек удивлённо вдохнул полной грудью и откинул голову на сильное плечо Брока.

— Это было прекрасно, — восторженно сказал он.

— Я рад, что смог этим поделиться с тобой, мой король, — шепнул ему на ухо Брок. — Мир поистине прекрасное место, и я хочу показать тебе самые удивительные его уголки. Поплыли к берегу?

Но Джеку грести не пришлось, Брок снова обнял его, укутал своей чернотой, и песка Джек коснулся уже у самого костровища, где огонь и не думал опадать.

— А нас тут не найдут? — вдруг встревожился Джек, уставившись на огонь вместо того чтобы любоваться закатом.

— Нас кто-то ищет? — удивился Брок. — Да и не позволю я никому к острову подойти, пока мы здесь. Сейчас он только наш. Хочешь, купим его, объявим запретной территорией, каким-нибудь заповедником, где водятся чёрные драконы?

— А если я стану белым драконом? — улыбнулся Джек. — У Гильбоа пока нет свободных денег на покупку островов, и я не уверен, что США согласятся взять и продать что-то в Гавайском архипелаге — у них тут военные базы.

— В частное владение? Аренда со всеми вытекающими, а деньги — они не должны быть проблемой, — фыркнул Брок, растянулся на песке в двух шагах около костра. — Так что это ерунда. Достаточно тебе этого захотеть.

— Я подумаю, — ответил Джек, любуясь отблесками закатного солнца на смуглой коже Брока, на то, как горизонтальные лучи рубинами вспыхивают в капельках воды на его теле. — Или ты считаешь, что мы не найдём места прекраснее?

— Найдём, — оскалился Брок, закрыл ладонью глаза. — Но его арендовать будет, чувствую, куда сложнее..

— Мы ещё успеем решить, — сказал Джек, любуясь Броком. — И решим непременно.

— Всё как захочет мой король, — поддержал его Брок.

— Эй, привыкай иметь собственное мнение и свои желания! — воскликнул Джек.

— Ты зря считаешь меня подневольным существом, — выглянул из-под ладони Брок. — И я прекрасно осознаю собственные желания. То, чего хочу добиться, то, ради чего сейчас существую. Я могу многого не понимать в человеческом мире, но свои собственные желания теперь задвигать не стану.

Джек одобрительно кивнул, растрепал мокрые волосы и спросил:

— Здесь холодно ночью?

— Не знаю, — сверкнул улыбкой Брок и снова скрыл глаза ладонью. — Я-то не мерзну, да и кто-то собирался, помнится, спать, накрываясь моими крыльями.

— Укрываться, да, но на холодном песке?.. — с фальшивым сомнением спросил Джек, за возможность спать в обнимку с Броком готовый и на холодный песок, и даже на гравий.

— Мы спокойно сможем уместиться в одном гамаке, — заверил его Брок. — Я горячий, мой король, и во сне совсем не пинаюсь.

— А вдруг ты храпишь? — сделал Джек большие глаза и рассмеялся. — Главное, чтобы нас гамак выдержал.

— Я нас поймаю, — пообещал Брок. — Защитник я или где?

Темнело между тем стремительно. Вроде бы они совсем недавно видели, как солнце только коснулось своим раскалённым боком поверхности океана, а сейчас его и видно не было, только алая полоска у горизонта всё ещё догорала, не давая небу окончательно утонуть в ночи.

— Как быстро здесь темнеет, — удивился Джек. — Будем ужинать?

— Кокосы? — предложил Брок, садясь. — Хотя что там есть? Осталась ещё рыба, три креветки и… я могу что-нибудь наловить.

— И преломили они кокосы, и креветок, и рыбу… — распевно произнёс Джек. — Не ходи. Нам хватит.

— Очень напоминает те книги, что так любил читать твой отец, — с сомнением в голосе протянул Брок, но к костру поближе перебрался и даже кокос разломил ровно на две половинки, одну передавая Джеку.

Тот задумчиво посмотрел на половинку кокоса, не очень представляя, как выковырять из неё белую мякоть.

— На самом деле преломление хлебов — обычай куда более древний, чем Ветхий завет, — сказал он. — К тому же это была шутка.

— Там водичка вкусная, пей, я разломаю тебе потом поудобнее, — заметив нерешительность Джека по поводу кокоса, успокоил его Брок. — А вот если в ней сварить завтра креветок или краба… как думаешь, вкусно будет? Я как-то ел креветок в кокосовых сливках, но как доят кокосы, не знаю.

— И я не знаю, — развёл руками Джек и выпил кокосовую воду. — Но я молод, а ты бессмертен — успеем ещё узнать.

Они поужинали чем пришлось, потом Джек отошел подальше, в пальмовую рощицу, чтобы оправиться. Возвращаясь, он сообразил, что не взял с собой ничего. Даже зубную щётку и битву. Хихикнул, представив возвращение одичавшего короля. И вернулся к гамаку.

— Кто первый залезет? — спросил он. — Смотри, какие тут звёзды!

— Я, — уверенно кивнул Брок. — Сверху лягу — придавлю, а на мне лежать вполне удобно, наверное. Давай попробуем? Или я ящером обернусь?

— Давай сначала так попробуем, — согласился Джек, внутренне обмирая: из одежды на нём были только мокрые плавки, а на Броке и того не было.

Поднявшись с песка, Брок встряхнулся, потянулся всем телом и широко зевнул, после чего забрался в гамак и махнул Джеку.

— Давай устраиваться, мой король, только мокрое сними, а то заболеешь.

Брок был прав, и Джек без большой охоты стянул плавки и повесил их сушиться на наклонный ствол пальмы. Голую влажную кожу неприятно холодил ночной бриз.

— Не бойся меня, — подал голос Брок и, чуть помедлив, добавил: — Я никогда не причиню тебе вреда, мой король. Не захочу и не смогу.

— Я тебя не боюсь, — покачал головой Джек. — Не в страхе дело. Давай ложиться. Я засыпаю стоя.

— Давай, — согласился Брок и чуть оттянул тряпочный край гамака, помогая Джеку в него забраться и лечь. — Устраивайся как тебе удобно, мой король.

И Джек неуклюже забрался в гамак, сразу привалившись спиной к Броку и чувствуя задницей его мягкий член.

— Почему всё время «мой король»? — тихо спросил он. — Королей у тебя было — не сосчитать. Зови меня по имени.

— Мне нравится тебя так называть, — выдохнул Брок в макушку Джека, притянул к себе, крепко обнял. — Но могу и по имени. У тебя хорошее имя, сильное.

— Титул — это только титул, — объяснил Джек, расслабляясь в горячих объятиях. — А имя — это я, это моё.

— Дже-ек, — протянул Брок, уткнулся носом в макушку Джека и закрыл глаза. — Хочешь, я покажу тебе красивые сны?

— Лишь бы кошмаров не было, — улыбнулся Джек. — Ты со мной, и этого достаточно.

— Спи, Джек, я рядом, — прошептал Брок.

А с неба на них внимательно взирали звёзды, шептались о чем-то своём и тихо шикали выглянувшему месяцу, чтобы не мешал.

16. Они бывают
И снова Джек просыпался под шум волн и крикливые разговоры чаек. Где-то рядом уютно потрескивал разведённый вчера костер. А Брока снова рядом не наблюдалось.

Как любой молодой здоровый мужчина, проснулся Джек с уверенно стоящим членом и некоторое время поглаживал его, раздумывая, подрочить или не надо. Сон с Броком был сладок и полон неопределённых, но очень чувственных образов.

— Утро, — раздалось над его головой.

Усмехнувшись, Брок сунул за ухо Джека пышный белый цветок.

— Хорошо спалось?

— Просто отлично, — улыбнулся ему Джек. — Пожалуй, не буду надевать плавки. Какой в этом смысл?

— Правильная мысль. Здесь никого нет, а так загар ровнее ляжет, будет чем хвастаться, — ухмыльнулся Брок. — И, кстати, краб в кокосовой воде — очень вкусно на завтрак. И океан сегодня ласковый.

— Мне некому хвастаться, — напомнил Джек. — Я сейчас отойду в кустики, умоюсь — и наброшусь на краба! А в чём ты его варил?

— В кокосе, — ухмыльнулся Брок, протянул руку Джеку. — Вылезай.

Казалось, Брок загорел ещё сильнее, несмотря на и без того смуглую кожу, оттого его улыбка казалась ещё ярче.

Джек позволил вытянуть себя из гамака и притянуть к широкой мускулистой груди. В этом было что-то от сладкой муки, но Джек радовался и ей. Брок ведь мог улететь и не вернуться, получив свободу.

— Вид по крайней мере выспавшийся, — похвалил Брок, погладил по голове и только после этого отстранился.

Джек смущённо кашлянул и чесанул в заросли.

Настолько дикий отдых вызывал у него одновременно восторг и озадаченность. Из благ цивилизации здесь был только гамак! Но почему-то Джек чувствовал совершенно мальчишескую радость, словно играл в Тома Сойера на острове посреди Миссисипи.

У костра его уже ждала новая порция креветок, на застеленном крупными листьями песке исходили паром, свесив клешни из половинок кокоса, ярко-красные крабы. А вот вода оказалась самой обычной, бутилированной и даже ещё холодной, если судить по запотевшему боку.

Джек прочитал незнакомую этикетку. Вода была произведена на Гавайях, и где Брок её умыкнул, думать не хотелось. Хотелось есть. Так что Джек поблагодарил за завтрак и принялся за еду

Ели в тишине. Брок не притрагивался к приготовленному, цеплял с листьев сырые кусочки рыбы, почищенных серых креветок, когтем выковыривал и забрасывал в рот ароматную белую мякоть кокоса.

— У тебя потрясающий контроль формы, — похвалил Джек, утолив первый голод. — Томасина тоже так умеет?

— Умеет, — согласно кивнул Брок. — Но не любит. Ей больше нравится быть человеком, это приближает… приближало её к хозяевам.

— А ещё в этой форме богаче мимика и можно носить красивую одежду, — кивнул Джек. — Она тоже дракон?

— Том и мимика? — фыркнул Брок. — Мы точно об одном и том же существе говорим? И да, дракон. Я — сила, она — мудрость. По идее, мы должны уравновешивать короля и королевство. Но не всегда оно так выходило.

— О, ты просто не знаешь, как она умеет выразить своё мнение, едва шевельнув бровью, — улыбнулся Джек. — А какой она дракон? Какого цвета?

— Упаси меня Сердце вступить с ней в конфронтацию хоть по какому-то вопросу, — покачал головой Брок и, примерившись, метнул в пролетавшую мимо чайку сырой креветкой.

Подношение было принято и тут же сожрано, а на чёрный песок в нескольких десятках шагов опустилось сразу три толстых и важных птицы.

— Я не знаю, как этот цвет называется, — признался Брок. — Такой же, как её кожа, только темнее. А название «коричневый» не нравится уже ей.

— Кофейный, — предложил Джек. — И с золотистым отливом, да?

— Вот да, с этим самым золотистым отливом, — согласился Брок и снова швырнул креветку в сторону потихоньку подбиравшихся к ним ближе птиц. — Хочешь, сегодня снова плаваем? Или можем полетать. Здесь тепло, одеваться не нужно, да и не хочу высоко подниматься. Так, пройтись на бреющем с пару десятков километров.

— Давай полетаем, — согласился Джек. — Самолёты ты не сшибаешь, так почему бы и нет.

— Тогда доедай и полетели, — заулыбался Брок, поднялся, потягиваясь всем телом, расправляя плечи, и чесанул в сторону воды.

— Дурак ты был, Сайлас. Не для того Защитника использовал, — почти неслышно пробормотал Джек, чувствующий себя счастливым и свободным как никогда.

Стоило Броку скрыться в волнах, как к Джеку подошли трое, встали в нескольких шагах, с интересом разглядывая оставшуюся на листьях еду. Самая левая чайка вдруг задрала голову и разразилась криком.

Джек с интересом смотрел на птиц, не торопясь от них отмахиваться или прогонять. Чайки были крупные, Джек и не думал, что они такие большущие.

Прооравшись, левая чайка снова испытывающе глянула на Джека и сделала несколько пробных шагов в его сторону. Снова постояла, обернулась на своих товарок и, поняв, что человек не собирается прогонять, нагло направилась к недоеденному.

Джек же просто наблюдал. Ему было интересно, что предпримет беспардонная птица.

Но жрать чайка не стала, она почти вплотную подошла к замершему без движения человеку, что-то гаркнула своим и замерла, не сводя с Джека немигающего взгляда. А вот две другие тут же с остервенением набросились на остатки еды, хватая первое, что попадалось им на глаза, и быстро заглатывая.

— Да у вас тут банда, — рассмеялся Джек.

Брок выбрался из воды ровно в тот момент, когда чайки прикончили всё, что нашли съедобного, и величественно удалились по своим делам.

— Заводишь себе друзей? — поинтересовался он, провёл ладонями по телу, сгоняя лишнюю воду.

— Скорее, наблюдаю дикую природу в естественной среде, — улыбнулся ему Джек. — Ну что, полетели?

— Да, — ответил ему улыбкой Брок, но не стал протягивать руку, как делал это в предыдущие разы, чтобы обнять, прижать к себе, а отошёл подальше, развернувшись к Джеку спиной.

По его коже ручейками побежала чернота мелких чешуек, уже знакомый туман распахнулся крыльями за спиной, а потом окутал Брока, увеличиваясь, разрастаясь, и через десять секунд на песке остался величественно возлежать огромный матово-чёрный ящер.

Джек совершенно не по-королевски взвизгнул, метнулся за плавками, натянул их и вскарабкался на дракона.

— Полетели! — крикнул он.

Огромные крылья хлопнули первый-второй-третий раз, поднимая в воздух чёрную песчаную пыль. Всё-таки одно дело — трансформироваться уже в воздухе, где достаточно поймать один из потоков, и совсем другое — пытаться взлететь с места. Но Броку удалось, и Джек стиснул его коленями, ощущая кожей жар чешуи.

«Держись, Джек!» — раздалось весёлое в его голове, и дракон прибавил скорости.

Он мчался вперёд, то взлетая высоко-высоко, то падая почти к самой воде, лишь в последний момент изменяя траекторию движения. Врезался носом в океанскую гладь, окатывая брызгами Джека с ног до головы, и снова взлетал.

Джек только и мог, что вопить от распирающего грудь восторга. Он не был фанатом гонок, с парашютом прыгал только во время учёбы, не впечатлился верховой ездой, но Брок — это было совершенно другое! Так ещё и держаться не нужно было. Магия крепко удерживала на месте, не давая ни съехать, ни свалиться.

Наконец Джек почувствовал, что устаёт.

— Брок, давай к острову, — попросил он. — Я есть хочу.

«Закрой глаза и подремли», — посоветовал Брок и прибавил скорости, развернувшись в сторону островов.

Джек очень удивился совету подремать. Ему не казалось, что они улетели так уж далеко. Но набегающий воздух так лупил в лицо, что он и вправду закрыл глаза.

На подлёте к острову дракон снова взмыл вверх, взревел и распался облаком, на мгновение закрыв собой солнце. Брок обхватил Джека руками, снова прижал его к себе, вплёл пальцы в волосы на затылке и обнимал ровно до того момента, как их ступни коснулись чёрного песка.

— Что ты хочешь на обед или уже на ужин? — с улыбкой поинтересовался Брок.

Джек открыл глаза и погладил его по щеке.

— У меня есть выбор из рыбы, крабов и креветок, — улыбнулся он. — С кокосом на десерт.

— Я могу метнуться на соседние острова, — пожав плечами, предложил Брок, прижал плечом ладонь Джека к щеке и только после этого отстранился. — Ты же знаешь, я могу достать всё что угодно, мой король.

— Я скажу, если захочу чего-нибудь другого, — пообещал Джек. — Но сейчас мне и так хорошо. С тобой.

— Значит, креветки, осьминоги и крабы? Могу натаскать морских ежей, у них икра какая-то особая, я не понял, как она на организм действует, — задумчиво протянул Брок. — Угря могу поймать.

— Ежей не надо, — широко улыбнулся Джек. — Их икра — афродизиак. Но так — что поймаешь, то и съедим.

— Что плохого в афродизиаке? — не понял Брок, но развернулся и, не торопясь, пошел в сторону океана, подставляя лицо тёплым прикосновениям солнца.

— Не с кем реализовать желания, — очень тихо сказал Джек.

Вернулся Брок небыстро, вынырнул, весь окутанный чёрным дымом, уставший, но довольный при этом, едва волоча корзину, похожую на ту, которую принёс в первый раз.

— Ежей я всё-таки насобирал, они так забавно по дну передвигаются. А ещё смотри! — поковырявшись в корзине, он достал ярко-красную морскую звезду.

— Ух ты какая! — восхитился Джек. — А где ты корзины здесь берешь?

— У местных ворую, — расплылся в самодовольной улыбке Брок. — И жемчуг в оплату оставляю.

Джек улыбнулся и взял у него морскую звезду.

— Давай отпустим её обратно в океан, — сказал он.

— Отпускай, пусть живёт, — кивнул Брок. — Я тебе принёс показать.

Он потащил корзину ближе к огню, плюхнулся на песок и принялся деловито очищать креветок, выкидывая всё ненужное в огонь.

Джек отнёс морскую звезду поглубже в воду, выпустил и смотрел, как она медленно опускается на дно. Когда он вернулся к костру, первые креветки уже были готовы.

— Водоросли есть ещё, — похвастался Брок. — Они, кстати, вкусные. Мне понравились. Хотел тебе русалок показать, но эти дуры знакомиться отказались.

Брок потёр щёку, на которой ещё были чуть заметны четыре полосы, уже затянувшиеся кожей и покрытые тоненькими полупрозрачными чешуйками.

— Русалки? — изумился Джек. — Они на самом деле есть? Водоросли — это здорово! Поцарапали тебя? — он нежно тронул Брока.

Тот едва ли не засветился весь, губы расцвели улыбкой, глаза вспыхнули ярче обычного.

— Драконы же есть, почему русалок быть не должно. Тебе хотел показать. Но договориться не получилось. А силой тащить… не могу, хоть и хочу тебе показать всё, что видел необычное и красивое. Они, правда, на любителя.

Джек только головой покачал. А потом его вдруг словно шатнуло вперёд, к Броку, и он коснулся губами его жёстких солёных губ.

17. Сердце Гильбоа
Креветки были забыты, как и тихо выбирающийся из корзины осьминог.

Обхватив обеими ладонями лицо Джека, Брок с тихим урчанием вылизывал его губы, совсем не целомудренно толкаясь в рот языком.

Джек перехватил инициативу: целоваться Брок не умел совершенно, но очень старался и быстро учился. Джек моментально «поплыл», но держал в голове, что никакого проникающего секса им не светит. Не на песке и без смазки.

Кожа Брока полыхала, словно по его венам тёк жидкий огонь, он льнул к Джеку, лихорадочно гладил по спине ладонями, зарывался пальцами в короткие волосы. Джек же целовал и целовал его, ласкал могучие плечи и никуда не торопился.

В какой-то момент Брок подхватил Джека под задницу и перетянул к себе на колени.

— Мой король, — прошептал он, снова припадая к губам Джека.

— Твой, — выдохнул Джек. — Я люблю тебя, мой дракон.

Брок закаменел в его руках, застыл без движения, лишь лбом прижался ко лбу Джека. На его теле начали поступать мелкие чешуйки, сначала полупрозрачные, чуть отливающие перламутром, но они становились всё темнее, темнее и темнее, наливаясь чернотой.

Джек кончиками пальцев отслеживал разлив чешуи, лаская Брока.

— Ты такой красивый, — сказал он.

— Мне... сейчас сложно… контролировать это, — тихо выдохнул Брок, лизнул губы Джека слишком длинным для человека языком. — Дай мне пару минут, и я… я твой, навсегда твой.

— Конечно, — отозвался Джек, в душе которого поднималась незнакомая нежность. — Конечно, мой дракон.

Брок уронил голову на плечо Джека, шумно выдохнул в шею, лизнул кожу и расслабился в руках Джека, закричал тихо.

— Хочу показать тебе самое особенное место из всех. Там не был никто из людей, а тебя я туда привести хочу.

— С тобой я готов нырнуть хоть в жерло вулкана, — признался Джек.

— Это немного глубже, — не открывая глаз, сообщил Брок. — Давай отправимся в Сердце Гильбоа, в самый центр королевства.

— Прямо сейчас? — спросил Джек, оглядев берег с чёрным песком, гамак между пальм и океан. — Давай.

Из горла Брока вырвалось тихое урчание, очень похожее на рык, а руки сильнее сжали Джека. Чёрный дым окутал их обоих, но потянул не вверх, как это бывало ранее, а наоборот, вниз.

Было… было страшно. Джек зажмурился. До него наконец-то дошло, что Брок — не человек, и при этом он не связан не то что клятвами — да даже и обещанием не вредить. И что у Джека нет никаких возможностей хоть как-то на него повлиять.

«Сайлас, кыш!» — подумал Джек, прогоняя отца из своего сознания, и просто доверился Броку.

Путешествие через темноту казалось бесконечным. Брок держал крепко, но в то же время не причиняя боли, даже гладил иногда по спине, массировал затылок, беззвучно обещая, что всё будет хорошо, что Джеку ничего не угрожает. Потом темнота в одно мгновение расступилась, вспыхнув сотнями свечей вокруг, и Брок с Джеком упали на что-то очень мягкое.

— Ва-а-ау!.. — протянул Джек. — Где это мы?

Это было что-то вроде пещеры. Огромный кристальный грот — из потолка и стен торчали, переливаясь волшебными огнями в свете свечей, кристаллы горного хрусталя, от крохотных до огромных, в полруки длиной. А пол, вернее, низ пещеры был устлан многими слоями вышитых в ближневосточном стиле подушек и подушечек. Тут были и крохотные думки, и почти перины — квадратные, круглые, валиками, косточками, всех форм. Везде горели бездымные неоплывающие свечи, такие же разнообразные, как подушки и кристаллы, всех цветов, размеров и форм.

— Мой дом, — отстранившись, чтобы Джек мог как следует осмотреться, сказал Брок. — Добро пожаловать в Сердце Гильбоа, мой король. В место, где всё началось.

Чёрные чешуйки на его теле почти пропали, оставаясь видимыми только у висков и вдоль шеи, к плечам бледнея и сливаясь по цвету со смуглой кожей. Но в свете бесчисленных свечей, отражённых в гранях кристаллов, весь Брок будто бы переливался.

— Здесь потрясающе, — искренне сказал Джек, садясь на подушках по-турецки. — А как всё началось?

Усмехнувшись, Брок поднялся во весь рост, что при наличии у него гордо стоящего члена выглядело очень внушительно.

— Мир вокруг был наполнен магией. Люди её не видят, не чувствуют, разучились. Иногда, когда источник очень сильный, рождается Сердце. Как определяются границы, я не знаю, потому как мы, Хранители, появляемся с первым человеком — королём. Но чем сильнее Сердце, тем обширнее королевство. Получив кольцо, ты обрёл связь с Гильбоа и мог чувствовать биение самой жизни в ней.

— Да, я чувствовал, — кивнул Джек. — Мне не хватает этого ощущения, но свобода для тебя и Томасины важнее.

Брок сверкнул улыбкой и присел рядом с Джеком, обхватил ладонями его лицо.

— Давай я покажу тебе, как сам чувствую.

И приник к губам в поцелуе.

На Джека обрушился целый мир, оглушительно громко грохотало размеренными ударами Сердце Гильбоа. Там, на поверхности, земля зябко ёжилась от прикосновения первых снежинок, но где-то южнее тонкие веточки деревьев тянулись к неожиданно выглянувшему солнцу, стараясь хоть немного отогреть уснувшие до весны почки. На южной границе поторопившаяся верба красовалась серебристыми «барашками». На северо-западе, в горах, сопели в норах толстые сурки.

Джек видел, как вдоль берега реки Изобилия несут дозор пограничные патрули. Как в Шайло малыш, увидев в магазинной витрине экспозицию с детьми на санках, спрашивает у мамы, когда же пойдёт снег и можно будет кататься. Как на ферме Шепардов Давид Шепард гладит по боку беременную рыжую корову. Как в Порту Процветания возвращаются с лова рыбацкие лодки.

— Вот оно — твоё королевство, а я твой Защитник, навсегда, — грянуло отовсюду голосом Брока.

Свечи вспыхнули ярче, заливая золотым светом всё вокруг.

Джек моргнул, смахивая с ресниц внезапные слёзы. Он не знал, что сказать, не мог облечь в слова теснящиеся в груди переживания. Но слов от него и не требовалось. Здесь, в сосредоточении всей магии королевства, не было нужды говорить, все чувства, даже самые потаённые, раскрывались перед Защитником.

— Ты хочешь меня, — утвердительно произнёс Брок.

— А ещё я люблю тебя, — напомнил Джек. — Свои желания я способен обуздать. Чувства — нет.

У него пересохло в горле от волнения.

— Зачем обуздывать желание, когда оно взаимно, как и чувство? — хитро улыбнулся Брок, погладил Джека вдоль скулы, подцепил пальцем подбородок. — Я не очень хорош в человеческих определениях что есть что, но ты важнее всего, что было и будет.

Джек потянулся к нему, встал, неловко покачнувшись на подушках, и обнял.

— Ты мой дракон, — с чувством сказал он.

Брок снова завладел его губами, потянул на себя, падая спиной на подушки.

Джек, валясь , постарался не заехать Броку локтем в какое-нибудь нежное место. Он поёрзал, устраиваясь на нём поудобнее, и спросил:

— У тебя есть какое-нибудь жидкое масло?

Вместо ответа Брок сунул руку куда-то между подушек и вытащил оттуда ещё запечатанный тюбик самой обычной смазки, которую предпочитал сам Джек.

— Да ты запасливый! — восхитился Джек, сцапав тюбик. — Но не всё сразу.

И он скользнул вниз, чтобы наконец попробовать член Брока на вкус.

— Джек, — как-то жалобно выдохнул Брок, облизал губы и со стоном откинулся на подушки.

Джек только предвкушающе мурлыкнул и оторопел, сам не ожидая от себя подобного звука. Но прерываться не стал. Член у Брока был идеальный: ровно такой длины и толщины, какие Джек воображал, чуть солоноватый от купания в океане, с нежной бархатистой кожей и гранитной твёрдостью под ней.

Было видно, что Брока подобной лаской не баловали, скорее всего, Защитнику и вовсе ни разу не перепадало от королей ничего подобного, слишком отчаянно и ярко он реагировал на каждое прикосновение, вспыхивал под руками. Там, где его касался Джек, проступали узором чёрные чешуйки.

Облизывать, сосать, забирать почти до горла чешуйчатый член было забавно. Но на чувствительность чешуя, похоже, не влияла, и Джек с удовольствием продолжал. Ему нравилось, что Брок не волосатый — Джек терпеть не мог «мишек» и кусты в паху. Нравилось, что у Брока большие тяжёлые яйца.

Джеку нравилось всё.

Громкие просительные стоны эхом отражались от стен пещеры, вибрировали в каждом кристалле, заставляя их вспыхивать яркими искрами магии.

Брок метался на подушках, беспорядочно вскидывал бедра, запускал удлинившиеся когти в подушки, раздирая их на лоскуты. Джек тем временем старательно заглатывал его член, увлёкшись, и не забывал ласкать мошонку, бёдра, паховые складки, промежность. Ему хотелось утопить Брока в незнакомом прежде наслаждении.

— Джек-Джек-Джек! — частил Брок, подвывал, скалился, в какой-то момент вздрогнул крупно и закричал, наполняя рот Джека сладкой на вкус спермой.

Джек сглотнул всё, хотя так-то не особо любил это дело, вылизал член Брока, выдаивая его до последней капли, кое-как вытер рот и щетинистый подбородок о ближайшую подушку и вытянулся рядом с Броком, поглаживая его по всё ещё вздрагивающему животу.

Передергиваясь всем телом, словно оргазм и не думал отступать, Брок обернулся к Джеку, глянул на него шальным и абсолютно счастливым взглядом и улыбнулся.

— Я не знал, что это так, не представлял даже.

— Теперь знаешь, — самодовольно заявил Джек и добавил: — Мне когда-то говорили, что секс — это физическое выражение любви. Я тогда не понял, но с тобой — понимаю.

— Никогда не испытывал потребности в такой близости, — признался Брок, прижался плечом к плечу Джека. — Никогда не хотел впустить кого-то в это место. Отдать всё, что у меня есть. Думал, обрету свободу, ну а вдруг кто-то из королей ошибётся и уничтожит случайно кольцо, — и всё, прощай, Гильбоа.

— Так почему же передумал? — удивился Джек. — Я, конечно, высокого мнения о себе, но не настолько.

— Ты… дорог мне. Я наблюдал за тем, как ты родился, рос, какое-то время приглядывал в военной академии. Ты не смотрел на меня, как на чудовище, с самого первого раза. Вообще странно, что ты замечал меня во дворце, когда я ещё служил Сайласу. Больше никто не видел, — покачал головой Брок.

— Да, я помню тебя с детства, — подтвердил Джек. — Один раз даже спросил отца, кто ты такой. Давно… я ещё маленький был. Он тогда сказал, что я узнаю об этом, когда сам стану королём. — Джек фыркнул. — Хоть в этом он не солгал.

— Значит, всё сложилось правильно. Мне нельзя было с тобой разговаривать, но наблюдать никто не запрещал.

Джек потёрся о бедро Брока своим членом. Он так и не кончил — не до того было. Брок застонал, перетянул Джека на себя, обнял, стараясь смотреть только в глаза и никуда больше.

— Я знаю тебя очень давно, мой король, и хочу, чтобы ты жил столько же, сколько и я.

— Вряд ли это в нашей власти, — рассудительно сказал Джек. — Давай не думать о таком сейчас. — Он поёрзал, чувствуя, что член Брока под ним снова твердеет. — Сейчас ты меня растянешь под себя, и я покатаюсь, — улыбнулся Джек и дотянулся до тюбика со смазкой.

— Нет, мой король, не сейчас, — покачал головой Брок, закрыл глаза. — Ты возьмёшь меня. Я знаю, что ты этого хочешь.

— Всему своё время, — не согласился Джек. — Так что сначала ты меня. Сколько бы времени у нас ни было, оно всё наше.

— И ты готов разделить его со мной? — всё так же не глядя на него, спросил Брок.

Джек положил ладонь ему на щеку и заставил посмотреть себе в глаза.

— Всё моё время, что есть, я хочу разделить с тобой, — искренне ответил он.

Зрачки глаз Брока сначала расширились так, что заняли собой всю радужку, отразили в своей черноте Джека и тут же вытянулись в тонкую, едва видимую линию.

— Моя жизнь принадлежит тебе! Мое тело принадлежит тебе! Мой дух принадлежит тебе! Мои годы — это твои годы! — громко раскатисто выдал Брок, грызанул свою нижнюю губу до крови, такой же чёрной, как и чешуя, и подался вперёд, поцеловал ласково, щемяще нежно.

Кровь Брока оказалась и солёной, и горькой, и сладкой. Джек пил её в поцелуе и никак не мог оторваться. Это было словно пить саму жизнь.

Воздух вокруг загудел от проснувшейся магии, её потоки прошивали их тела насквозь, связывая, объединяя.

Оторвавшись от губ Джека, Брок гортанно взревел и припал поцелуями сначала к шее, потом заскользил губами ниже, оставляя чёрные отпечатки-метки, которые, правда, тут же впитывались в кожу, оставляя после себя мелкие островки серебристых чешуек.

Джек выгибался, подставляя шею, плечи, грудь. Что-то творилось с ним, что-то совершенно непонятное. Поцелуи Брока обжигали, и это было так сладостно, что Джек вскрикивал и стонал в голос.

Дойдя до его паха, Брок облизнулся.

— Мой. Моя половина.

И обхватил губами приветливо стоящий член, скользнув ладонями по бёдрам до задницы Джека.

18. Звёзды и крылья
Джек пришёл в себя всё в той же кристальной пещере, на тех же подушках, изрядно потрёпанных любовной битвой. Тут и там летал, треща в огоньках свечей, подушечный пух, наполняя воздух. Оглядевшись, Джек понял, что многие подушки безжалостно подраны, и явно когтями.

Он помнил, как они с Броком любили друг друга, сплетаясь и сливаясь, становясь чем-то единым. Куда больше, чем просто секс, куда сильнее, чем обыденное желание. Они возносились и рушились, и не могли друг от друга оторваться. А потом их сморила истома и они уснули, переплетясь руками и ногами.

— Доброе утро, — поприветствовал его Брок, склонился, коснулся губами лба.

Он больше не щеголял обнажённым, дракон был одет в чёрные шелковые штаны и точно такую же рубаху. Рядом с Джеком тоже обнаружилась стопка очень похожей одежды, только другого, жемчужно-белого цвета.

Джек потянулся, чтобы обнять его, прижать к себе.

— Почему ты одет? — спросил он.

— Потому что теперь мне себя не нужно предлагать. Я и так твой, — в губы ему улыбнулся Брок, провёл ладонью по груди Джека, любуясь серебром проступающих под ней чешуек. — А ты мой.

— Да, — довольно улыбнулся Джек. — Странно: я не хочу ни есть, ни пить, ни отлить. Так зачем мне одеваться?

— Незачем, — согласился Брок. — Но лучше иметь выбор, чем мириться с обстоятельствами. Люди любят прикрывать свои тела, да и когда мы вернёмся, ходить без одежды в обществе не принято.

— Ну так это когда мы вернёмся… — протянул Джек и послушно оделся, наслаждаясь тем, как скользит по коже шёлк, и между делом отметив, как ловко Брок ушел от замечания про куда-то девшиеся нужды тела.

— Пойдем, я хочу показать тебе кое-что и сделать… нет, не подарок. Это неправильное определение. Я хочу вернуть тебе кое-что важное. — Брок поднялся, протянул Джеку руку, призывая следовать за собой вглубь пещеры к проходу, которого вчера будто бы и не было.

Джек последовал за ним, утопая в подушках по щиколотку. Ему было очень интересно — и при этом волнительно. А ещё непонятно отчего зудел копчик. Джек даже основательно почесался, но зуд не прошёл. Он был словно внутри, в костях.

— Потерпи, — попросил его Брок, приобнял. — Дай телу время.

Отчего-то он больше не казался таким уж горячим, как ощущался раньше, скорее наоборот, теперь его кожа была приятно прохладной.

Арка выхода из пещеры Брока, так же как и сами её стены, была выполнена из горного хрусталя, и стоило к ней приблизиться, как кристаллы вспыхнули мягким светом, освещая недлинный проход куда-то.

— Куда мы идём? — спросил Джек, вертя головой. Со зрением что-то случилось. Он мог разглядеть какие-то непривычные, незнакомые, не имеющие названия в человеческих языках цвета. — И… что со мной?

— Сейчас увидишь, — туманно ответил Брок и повёл Джека дальше.

Пещера, открывшаяся его взору, была не просто громадной, её очертания терялись в темноте. Не было видно ни стен, ни потолка, лишь ровный, словно залитый янтарём пол и огромный ярко-жёлтый камень, совсем как в кольце, что уничтожил Джек, в самом центре.

— Это… Сердце Гильбоа? — благоговейно прошептал Джек, сжимая руку Брока изо всех сил. Он никогда и нигде ещё так себя не чувствовал, хотя смутно понимал, что Сайлас именно такие чувства испытывал в церкви. А может быть, и нет.

— Оно, мой король. Это наш с тобой дом.

Брок подвёл Джека ближе к пульсирующему светом и силой камню.

— Смотри. Что ты видишь?

В гладкой поверхности отражались не два человека, стоящие плечом к плечу, а драконы. Один чёрный, как ночь, а второй снежно-белый.

— Что?! — выдохнул Джек.

— Я понимаю, что ты, скорее всего, шутил, когда говорил там, на островах, что сам хотел бы стать драконом. Понимаю, что не спросил твоего разрешения, — покаянно склонил голову Брок. — Но разделить свои годы с тобой, продлить твою жизнь я мог только так. Смешав силу и кровь.

— Я не шутил, — помотал головой Джек, и белый дракон в камне тоже покачал гребнистой головой, украшенной короной из шипов. — Я просто в ахуе.

— У этого слова есть как положительная, так и отрицательная окраска, но я чувствую, что не ошибся, — выдохнул Брок, притёрся щекой к щеке Джека, и чёрный дракон точно так же потёрся о морду белого. — Но я хочу вернуть тебе нечто очень важное, пусть ты и отказался от этого добровольно.

Вытянув руку, Брок прижал ладонь к вспыхнувшему ещё ярче камню, скривился, словно от боли, и погрузил сначала пальцы, а потом и всю кисть в каменное нутро.

Джек тут же погладил его по напряжённой от боли спине, поцеловал в плечо.

Лицо Брока разгладилось, он медленно потянул руку обратно, словно камень отпускал его с большой неохотой, а когда всё же освободился, разжал ладонь, и на ней оказался сложно огранённый драгоценный камень, как тот, что был в кольце.

Джек устроил подбородок на его плече, удивлённо глядя на камень, мурлыкнул и спросил:

— А при чём здесь я?

— Это твоя связь с Гильбоа. Сделаешь себе кольцо, без Хранителей, правда, но это позволит будущему королю чувствовать своё королевство и взывать к нам, — пояснил Брок, вложив камень в ладонь Джека. — Это на случай, если ты устанешь заниматься всем этим.

— Я, может, и устану, но я должен, понимаешь? — сказал Джек, разглядывая камень. — Нужно будет сделать кольцо?

— Но ты сам можешь вырастить себе замену, — пожал плечами Брок. — Если захочешь, конечно. Теперь твоя жизнь очень длинная, мой король. И желания, как и ответственность, могут поменяться.

— Это всё случится… когда-то, — сказал Джек, поднимая ладонь с камнем на уровень глаз и вглядываясь в него. — Сейчас мне надо научиться быть драконом.

— Я помогу, — пообещал Брок, коснулся губами его виска. — И летать научу. Представляешь, вместе летать!

— Нет, пока не представляю, — честно признался Джек. — Но очень хочу узнать! — Он внезапно хихикнул и объяснил: — Я тут подумал, что стране, которой руководят три дракона, совершенно не нужны военно-воздушные силы.

Фыркнув, Брок заржал в голос, едва ли не сгибаясь пополам.

— Ну а что? — спросил Джек. — Драконы с магией — да кто к нам полезет? Хотя к нам и так никто не полезет, потому что мы нафиг никому не сдались. Давай махнём обратно на Гавайи? У меня ещё целых три дня отпуска.

— Давай, — поддержал его Брок, снова крепко обнял, уткнулся носом в плечо, шумно втянул воздух. — Хорошо, что твой запах не изменился. Было бы жаль.

Джек очень удивился, но промолчал. Что такого особенного в его запахе?

— Я готов учиться! — объявил он. — Вот только камень куда пока деть?

— Оставь здесь, Том поймёт, что нужно делать. Она тут хоть и редко, но бывает. Или сами по возвращении заберём, — предложил Брок. — Теперь ты снова будешь слышать голос Гильбоа.

— Это не голос, — возразил Джек. — Это другое. Стартуем прямо отсюда? Только я не знаю как… — Он снова почесал копчик.

— Как же давно я не видел новорождённых драконов, — расплылся в улыбке Брок и закрыл ладонью глаза Джека. — Почувствуй своё тело, почувствуй силу, которая его всегда наполняла. Только сейчас она обрела цвет. Ты видишь его?

— Да, — глуховато ответил Джек.

Он и правда видел — своё тело, сотканное из нитей света: длинный хвост с пикой на конце, огромные распростёртые крылья, длинную гибкую шею, сильные когтистые лапы, острозубую пасть.

— Это не костюм, не одежда. Это всё ты! — продолжил объяснять Брок, позволяя темноте уже привычно окутать и подхватить, пронося через толщу земли, в небо. — Это всё ты. Расправь крылья, почувствуй их. Я понесу тебя, но ты должен отпустить силу на волю.

Решиться было отчаянно сложно. Но рядом был Брок, и Джек распахнул свои серебряные глаза и раскинул чуткие перепонки белых, с серебряным обводом по краю из невесомых чешуек, крыльев, ловя ими ветер.

Вокруг было небо, исчерна-синее вверху, волнящееся подсвеченными золотом кудрявыми облаками внизу. Джек открыл пасть и заорал от переполнявшего его восторга.

Брок бережно обнял его передними лапами, прижал к себе, притёрся мордой к морде и заурчал, открываясь на полную, делясь своими чувствами, нежностью, переживаниями, всем тем, что у него успело накопиться к Джеку за долгие годы рядом.

Джек тихо уркнул и раскрылся навстречу, показывая Броку то, чего даже сам в себе не подозревал. Высокие ветра несли их на запад, через океан, через спящий материк, сверкающий огнями городов, как россыпями драгоценностей, к другому, дальнему океану, к покинутому острову с чёрными песчаными пляжами. Теперь уже точно их острову. Скорее всего, они найдут ещё тысячи прекрасных уголков, но именно эта крохотная точка на карте стала для них отправной, помогала раскрыться друг другу. Брок обрёл любовь, а Джек — крылья.

Над ними медленно поворачивалось полное звёзд небо и сиял Млечный путь. Где-то позади спала крохотная страна, породившая их. Место, куда они будут возвращаться отовсюду.

Томасина, третий дракон Гильбоа, довольно свернулась в Парке Памяти, вокруг памятника погибшим воинам. Весной тут будет клумба, а сейчас Томасина положила длинную узкую морду на кончик хвоста и довольно закрыла глаза. Пусть мальчишки отдохнут. Но когда вернутся — непременно добудут ей панд! И обязательно законным путём.

Главное, чтобы Брок не научил Джека есть белых медведей.

Actions

↑ Top

Kudos

Selesta13, ShriShafran, Yaviele, Li_a, Sapneis, Ida_Kagan, Fishkatakay111, Dora_pomidora, KahunaBurger, Kris_Lu_Lu, Zmeevik, lis_lisaeva, Bonzy, erica57, Salamia, Friela, Liraira, homka8559, Maiella, Tanda, DanaN1979, Str_b_bear, YunaLian, DieDammerungWolf, Lindgren, olegovna, Heidel, Lana_S, Darketo31, afyabr2011, Wild_Lia, lisv, MMagg, Dark_Silence, bornstrange29, Lynx58, Urtica, Alerya, and balkis as well as 31 guests left kudos on this work!

Archive of Our Own^beta

Actions

Work Header