Chapter Text
В Амане разразился очередной спор. Феанор, поговорив с Валар, смог убедить отдать ему большую область на востоке острова, в которой он желал заняться исследованием искусственного света. Величайший мастер Арды планировал создать систему из десятка камней, подобных Сильмариллам, которые смогли бы освещать при помощи хитрой системы движущихся зеркал весь остров — но не постоянно, а только половину суток.
Когда Мелькор низверг мир во мрак, уничтожив деревья, среди Стихий началась паника — казалось, что Тёмный Властелин теперь захватит и людей и авари, пользуясь своим преимуществом во мраке, но Феанор, который проявил настоящие лидерские качества и вместе с Адаром смог объединить нолдор, и затем вернуть камни назад.
Дальше состоялись прения — в которых Феанор наотрез отказывался отдавать камни, опасаясь что они будут разбиты, и согласится их передать Валар лишь при условии, что они будут сохранены, никогда и не при каких условиях не будут разбиты, а охраняться станут элитными орлами — пусть Моргот и был побеждён, Унголиант ещё скрывалась в Арде и Феанор опасался, что с камнями снова что-то случится. После этого самоцветы установили на трёх больших столпах, вокруг которых теперь круглые сутки порхали здоровенные птицы Манвэ.
Добрый свет Сильмариллов спокойно заменил погибшие деревья, и проблема освещения Арды была решена. Однако вскоре к Манвэ обратилась сама Эру и тот сообщил, что по Замыслу освещение не должно быть постоянным, а должно как бы накатывать волнами, то усиливаясь, то ослабевая — чтобы давать эрухини возможность как следует отдохнуть. Король Арды немедленно потребовал от Феанора реализовать проект как можно скорее.
Но великий эльф, хоть и был первейшим из всех мастеров, не мог создать нужную систему быстро — всё же качественные работы требовали вдохновения, а оно по заказу не возникает. Но он потребовал для себя площадки, на которой сможет тестировать новое освещение, никому не мешая.
Но с этим не согласился Нолофинвэ, который будучи всё-таки Ноло, выступил против своего брата, видимо подсознательно огорчённый, что не он стал вице-королём нолдор и вице-вождём эрухини, и заявил, что хотел построить на том месте город для Второго Дома. Причём, чтобы потрепать нервы изобретателю, он направился не к Валар, чтобы оспорить их решение, а к самому Феанору, и стал донимать непосредственно его, требуя прекратить постройку, причём был весьма назойлив — в последнее время приходил практически каждый день, и отвлекал от работы.
— Сами Валар и Эру приказали мне это сделать, — устало отвечал Феанор, восседая за каменным столом, и прикрыв голову руками — работать, пока твой мозг долбит младший брат, было совершенно невозможно.
— Найдёшь себе другое место, Куру. И вообще, с освещением всё и так нормально, Валар как всегда преувеличивают…
За происходящим с безразличным выражением лица наблюдали Адар и Саурон, прислонившись к спящему Глаурунгу, которого после долгой и тяжёлой работы по исцелению эльфов стали всё-таки отпускать на отдых — и золотое существо снова стало носиться по Валинору, после чего Манвэ вежливо попросил Адара снизить объём передвижения дракона, что так нервировал эрухини. Адар знал, что Ноло не нападёт на Феанора, и вмешиваться себе дороже — разозлённый эльф и его Второй Дом вполне могли создать проблемы, например вновь продавив запрет для Глаурунга свободно перемещаться по Аману.
Саурон же, тоже будучи видным изобретателем, и вовсе решил создать собственную систему освещения, которая станет более массовой и удобной. Феанор не возражал — он был полностью уверен, что с его замыслом ничто не сравниться, как ничто никогда не сравниться с Сильмариллами, да и если он не сможет достичь результата — по крайней мере будет альтернативный вариант, а то Валар неплохо так проели ему мозги на тему того, как важно правильное освещение для эрухини — дескать, если свет будет освещать мир постоянно, то для них это плохо.
Пока братья спорили, Адар и вовсе прикрыл глаза, и, казалось, готовился задремать.
Прямо в этот момент со стороны Менельтармы на огромном орле кто-то летел, но Феанор и Ноловинфэ даже не обратили внимание, — Ноло всё так же донимал Феанор, рассказывая про необходимость этого места для Второго Дома, а Феанор ждал, пока всё это закончится — работать было совершенно невозможно.
Вскоре орёл грузно осел на землю, распластывая крылышки, чтобы позволить ездоку сойти на землю — то была женщина со светлыми волосами, на первый взгляд напоминавшая эльфийку — но по стандартным серым одеждам с плащом, в которых обычно ходили майар Манвэ и Аулэ, а также некоторых других владык, становилось ясно, что всё не так просто.
Нолофинвэ же продолжал атаковать Феанора.
— Эльф Нолофинвэ. Владыки велят оставить Феанора в покое. Дальнейшее вредительство только ужесточит наказание, — громко сказала явно недовольная женщина.
— Простите… Совершенно необходимо…
— Послушай, Нолофинвэ. Брат ты Феанора или нет — если ты продолжишь срывать работу, что благословили Владыки Круга Судеб — оторву тебе ухо и будешь месяц сидеть в приёмной Манвэ, чтобы починил твоё хроа. Чётко и понятно выражаюсь?
Нолофинвэ знал, что сделать это — вполне в её власти, и замолк, а потом поспешил на выход. Видимо, кто-то доложил Владыкам, решил он, и мстительно покосился на Глаурунга, который то ли спал, то ли притворялся. Саурон же моментально снялся с места, превратился в странное небольшое существо, мохнатое, с лапками, переходящими в крылья, и скорбно запорхал в направлении Менельтармы.
Эта его способность для майар была совершенно уникальной — мало кто мог так спокойно менять фана, а потом восстанавливать старый облик. А кроме того, необычно выглядело и существо, в которое он превращался — во всей Арде о таких не слышали.
— Слава Владыкам, Ариэн, — сказал Феанор, удостоверившись, что младший брат свалил подальше от места работ, — неделю не давал работать. А этот-то что? — спросил он, указывая на летящего прочь Саурона, — я не против того, чтобы он наблюдал. Владыки против?
— А… Нет, он просто постоянно ковал и я сказала… что мы с Манвэ… — осторожно подбирая слова, ответила майа.
— Манвэ против? Майар Аулэ же положено ковать, — заметил Феанор.
— В том и дело, Манвэ тут не при чём… Надеюсь, Саурон не станет у него ничего спрашивать, а то некрасиво выйдет…
— Рассказывай. Владыкам не доложу. Адар тоже — для него вообще всё живое — дети, — кивнул он на вице-короля, который старательно делал вид, что ничего не слышит, и просто дремлет — но острый глаз Феанора, который в десяток раз был более зорким, чем глаз простого эльфа, видел, что он притворяется, по мельчайшим движениям лица.
— Ну… Ладно, вожде и царе Феаноре, — добавила она на валарине, и Феанора передёрнуло — так священный язык действовал на всех, кто его слышал, неважно насколько хорошо он был с ним знаком, — просто, по изначальному Замыслу, которое вы с ним, — она кивнула на Адара, — изменили, Мелькор бы захватил сильмариллы и засел в своей крепости. Тогда Валар бы создали Светила, что станут освещать Арду. И… по этому року мне было положено вечно странствовать по небу как одно из этих Светил, никогда не спускаясь на землю. Поэтому Валар не имели для меня других поручений. Другие майар всегда были при деле, а мне Владыки дозволили ничего не делать, решив так отплатить за будущее. Про которое мне никто не говорил. А когда Сильмариллы вернули свет, Владыки были слишком заняты, и снова про меня забыли.
— Откуда ты знаешь про Замысел? И да, его звали Моргот. Моринготто. Никак не Мелькор. Даже если Манвэ никак не может забыть, следует использовать верное имя.
— Прошу прощения, вождь. Пока Валар были заняты исправлением нападения Моргота, они покинули свои обычные местополагалища. Я тогда много ходила по покинутым залам Мандоса и Вайрэ и видела Замысел, — какой Арда должна была быть. Там всё было иначе. Мелькор должен был сотворить множество бед. Нолдор бы пали, — вас уберёг Адар. А потом, я видел творения княже всеблаге Немирове.
— Кто это? — мгновенно отреагировал король эльфов, валарин всё так же резал его уши.
— Великий и по-своему страшный адан. В той, другой, Арде, он был действительно необходим. Он должен был раскрыть эдайн глаза на важные и неприятные истины. Но в нашей Арде места ему нет. Моргот исказил мир недостаточно. И не спрашивай, что именно он знал — поверь, не следует.
— Пожалуй, действительно лучше не знать, — подумав, заметил Феанор, — а что в Замысле насчёт Саурона?
— Кование принесло бы много бед. Нет, конечно, всё это больше не свершится, но потом, разве можно всё время ковать? Замысел Эру даже для айнур предполагает, что они не должны постоянно работать. Это искажение! Даже Эонвэ и Олорин, эти надменные майар, которых так любит Манвэ и ставит нам всем в пример, бывает отправляются отдыхать куда-то на озеро.
— И что они там делают?
— Не знаю, — пожала плечами Ариэн, — наверное, играют в шахматы.
Сбоку раздался странный звук, как будто кто-то шипел или едва слышно захихикал. Феанор обратил взгляд на Глаурунга, который едва пошевелился, но глаза не открыл.
— Наверное, приснилось что-то… Он добрый, не бойся. В общем, пусть Саурон делает что хочет. Если хочется ковать — так пусть. Аулэ разрешил.
— Ты прав, великий король. Просто… Как-то непривычно, что Мелькор уже побеждён и не вернётся. Искажение удалось подавить в самом начале. Теперь самое страшное, что может случиться — споры, о том, как надо обустраивать Аман. И то вы с братом ещё не так и мощно спорили…
— А кто-то спорил мощнее? — заинтересованно спросил Феанор.
— Да есть один эльфийский учёный, кстати из Первого Дома, который решил собрать все изречения Владык и все записи о мире. Зовут его Норэ. Недавно сутки напролёт спорил с каким-то мелким майа Ульмо, здоровенным морским ящером. Или, как там говорят, аллигаторэ. Рассуждали о роли Света в нашем мире и в полной ли степени Сильмариллы его воплощают. Как-то так, — ответила майа.
— Знаю его, славный эльф, — сказал Феанор, — он не посрамит Первый Дом.
— И вот это — самое страшное, что происходит в Амане. Надо радоваться, наверное. Но так непривычно.
— Арда велика, и когда закончим со светом, в Средиземье найдётся дело для всех, думаю, — мудро изрёк Феанор, — и передай Владыкам, что вопрос с Ноло решён. Пусть не наказывают его слишком сильно.
Сказав это, Феанор вернулся к работе. Наконец-то можно было спокойно заняться построением модели системы освещения — которую великий изобретатель планировал завершить перед тем, как приступать к созданию реальной. Но задача эта не была менее сложной — ведь модель должна повторять все сложные механизмы того, что родилось в могучем уме короля, что бороздил просторы творения так же естественно, как пчела летает, а олень — бегает по лесу.