Work Text:
На фантазию Юра не жаловался никогда. А открыв безграничный мир фэнтези и ДнД, неожиданно для себя понял, что сочинять что-то самому вовсе не так скучно. Это же не какое-нибудь дурацкое сочинение в школе, за которое вредная литераторша то и дело норовила влепить двойку. Это его собственный мир, где только он может устанавливать законы, придумывать героев, закручивать сюжет. Кто бы мог подумать, что все получится так…
Первые звоночки проявлялись еще на том самом ДнД, когда друзья наперебой жаловались, что им эти чертовы игры даже ночами снятся, причем непременно от лица своего же персонажа. Юра загадочно усмехался и вытаскивал на свет еще ворох перепечатанных и переписанных по знакомству планов кампаний. Народ закатывал глаза, но, как ни странно, мало кто сливался.
Несколько лет спустя, когда отдельные, слабо связанные между собой песни все-таки сложились в «Эльфийскую рукопись», Митяй Борисенков, которому выпала почетная роль одного из главных мудаков, задумчиво проговорил:
−Тебе бы, Юр, книжки писать. Мне эта твоя Эния всю ночь снилась.
−И что ты там делал? – осторожно уточнил Юра.
Митяй скорчил забавную рожицу и ответил:
−Как что? Завоевывал ее. Принцессу в жертву приносил. А Макс с Энди мне в этом мешали. Лобашев ту дурацкую сферу вообще мне на ногу уронил. А еще там Немоляев был. Синий, как…
−Синий – в смысле бухой или в смысле дракон? – рискнул полюбопытствовать Юра.
−Синий, как он сам. – заржал Борисенков, намекая на новый цвет волос любившего эксперименты Кирилла.
Юра посмеялся вместе с Митяем и украдкой перевел дух. Кажется, всем приглашенным вокалистам все нравилось. Тот же Немоляев, хоть и корчил высокомерную морду, признал, что поиграть в дракона – это его маленькая мечта, которая взяла и сбылась.
Все было хорошо ровно до того дня, пока в девятом часу утра в двери не забарабанили так, будто пожар случился. Беспардонно вырванный из объятий Морфея Юра с опаской потащился открывать. На пороге обнаружился Макс, почему-то натянувший капюшон куртки до самого носа.
−Демиург чертов! – рявкнул Самосват и пихнул Юру в плечо, бесцеремонно вваливаясь в квартиру. – А ну верни все, как было!
Юра даже не успел возмутиться вторжению. Макс сдернул с головы капюшон и набычился, явно представляя Юрину реакцию. Длинные, недавно снова выкрашенные в блондинистый, волосы Самосвата теперь пылали совершенно ведьминской рыжиной. Более того, рыжими оказались заодно короткая бородка и брови с ресницами. Юра вытаращил глаза. Максим замахнулся на него, но все-таки не ударил. Вместо этого изобразил какую-то сложную, но однозначно матерную пантомиму.
−Может, это у тебя новая краска так среагировала? – слабо проговорил Юра.
−Тогда досталось бы только волосам. – не хуже Немоляева в роли Ская прорычал Макс. – Ты вспомни, о чем мы с тобой вчера спорили.
О чем они вчера битый час драли глотки, Юра и так помнил. Максим категорически отказывался ради роли Дезмонда краситься в рыжий. Чтобы проснуться сегодня вот таким…
−Юра, − железным голосом проговорил Максим. – чародей хренов. Расколдовывай все, как было.
−Да ладно тебе, Макс. – Юра, защищаясь, выставил перед собой пустые ладони. – Я ж тебе не Гэндальф какой-нибудь. Я не умею силой мысли перекрашивать людей в рыжий.
−Ага, щаз. – рявкнул ни в чем не убежденный Макс. – А то, что людям после Эльфийки твоя чертова Эния ночами снится – это что, по-твоему? Они все такие впечатлительные?
Юра потерянно пожал плечами. Максим, подрастерявший запал, глубоко вдохнул, шумно выдохнул и уставился в висевшее в коридоре ростовое зеркало.
−Твою налево… − выдохнул он.
Встрепанные после капюшона волосы стремительно светлели от корней к кончикам. Пока Юра с Максом наперебой хлопали глазами, шевелюра вернулась к привычному блондинистому цвету. Потемнела до нормального состояния борода, а следом за ней и брови с ресницами. Максим, не отрываясь от зеркала, осторожно потрогал себя за волосы. Пригладил бородку. Вопросительно покосился на Юру.
−Ты тоже это видел?
−Угу. – невнятно согласился Юра.
−Ну пиздец. – Макс без сил рухнул на приткнувшуюся в углу табуретку и перегородил своими длиннющими ногами весь коридор. – Сделать хотел грозу, а получил козу.
Юра задумчиво почесал в затылке и попробовал вообразить Максима с синими волосами. Ничего не произошло. Разве что Макс покосился на него бесконечно подозрительно и небрежно завязал свои блондинистые патлы в хвост.
−Умерь фантазию, а. – тихо проговорил он, глядя Юре в глаза. – Хрен знает, что это было, но порыжевший вокалист – это еще самое безобидное, что может случиться.
Юра ответственно покивал в ответ.
Больше подобных эксцессов не возникало, разве что Юра окончательно убедился – роли в «Рукописи» каким-то фантастическим образом просачивались в сны тех, кто их играл. Перед постановкой в Горбушке все даже увлеченно делились подробностями своих воображаемых приключений. Особенно старался Немоляев, расписывая такие подробности, что Юра даже целую минуту крутил в голове мысль позвать его в соавторы. Потом сообразил, что, если допустить Нема к сочинению либретто, жанр из фэнтези мигрирует в сторону эротического фэнтези-хоррора, и отбросил эту идею.
А в 2007-м грянула вторая часть с новыми героями и новыми вокалистами, которым тоже стали сниться подозрительно яркие и сюжетные сны. Максим смотрел подозрительно и периодически грозил Юре кулаком, обзываясь «демиургом чертовым». Юра отмахивался, так и не сумев понять природу этого странного явления.
За окном студии догорал погожий летний вечер. Максим сидел за пультом в наушниках, Юра допивал вторую кружку чаю, а вокалист «Колизея» Женя Егоров, растрепавшийся и раскрасневшийся от усердия, записывал «Остров драконов».
Несчастный куплет по настоянию Максима переписывали уже в третий раз. Женя облизывал полные яркие губы, яростно упихивал под наушники лезущие ему в лицо длинные кудри и делал, чего говорили. Юра лениво гонял в голове мысль, что Максим-то был прав, когда настоял на Жениной кандидатуре на роль Гилтиаса. В сущности, почему бы золотому дракону не быть таким? Тем более, было в невысоком худощавом и миловидном Жене что-то такое… То ли эльфийское, то ли и правда драконье. Не совсем человеческое, короче говоря. Будто из копны кудрявых волос вот-вот шаловливо выступят острые золотистые рожки, как у чертенка, а руки покроются сияющей золотой чешуей.
Когда Женя вдруг прервался на полуслове, вскрикнул и шарахнулся от микрофона, Юра как раз ставил пустую кружку на стол и едва не выронил ее вовсе. Женя отшатнулся в сторону так резко, что выдрал шнур от наушников, споткнулся обо что-то и грохнулся на задницу, огромными глазами таращась на собственные руки.
Максима вихрем вынесло из-за пульта, а Юру из кресла. Рядом со скорчившимся на полу Женей они оказались почти одновременно и хором выдохнули:
−Что?!
Женя не ответил, тупо глядя на собственные руки. От длинных тонких пальцев к запястьям тянулись полоски мелкой золотой чешуи, ширившиеся буквально на глазах. За несколько секунд чешуя покрыла напряженные дрожащие руки до самых плеч, теряясь под рукавами футболки. Женя вскинул голову, и Юра чуть не поперхнулся. Насмерть перепуганные голубые глаза рассекал узкий вертикальный зрачок, как у кошки. Наушники вдруг сами собой приподнялись над Жениной головой, скособочились, и под ними стали видны короткие золотистые рожки.
−Тихо! – гаркнул Максим, стискивая мелко дрожащие Женины плечи. – Тихо, Жень, все нормально. Все хорошо. Закрой глаза и выдохни, понял?
В ответ раздался невнятный то ли вздох, то ли всхлип. Женя торопливо зажмурился, явно надеясь, что, когда он откроет глаза, ничего этого уже не будет. Максим стянул с его головы и отбросил в сторону никуда больше не годные наушники, поискал что-то глазами, так и не нашел и крепко обнял Женю, прижавшись щекой к его волосам. Скосился на застывшего рядом Юру.
−Ты о чем думал?! – страшным шепотом прорычал он. – Ну-ка думай теперь в обратную сторону!
Юра торопливо зажмурился сам, пытаясь вообразить Женю без всех этих драконьих атрибутов. Кажется, получилось, потому что Максим успокаивающе забормотал:
−Давай, Жень, открывай глаза. Все хорошо, все уже нормально.
−Что это вообще было? – слабо спросил Женя, и Юра тоже рискнул разжмуриться.
Со стороны они втроем, забившиеся в угол студии, наверно, выглядели просто потрясающе. Максим все еще поглаживал нервно вздрагивающего Женю то по голове, то по спине, скрытой растрепанными длинными кудрями. У самого Жени покраснели веки, будто он только что плакал, хотя глаза были совершенно сухими, разве что все еще перепуганными.
−Я что, с ума сошел? – то ли у Максима, то ли сам у себя спросил Женя.
Максим веско кашлянул и неожиданно заявил:
−Это тебе Юра объяснит. Когда до метро проводит. Все равно сегодня уже ничего не запишем. Давай, Жень, вставай.
Женя, все еще пребывающий в какой-то прострации, послушно позволил Максиму вздернуть себя на ноги, безропотно выпил подсунутую тем же Максом кружку чая, натянул кофту, чуть не запутавшись в рукавах, и шагнул в светлые летние сумерки. Куда Максим едва ли не пинком выпроводил и Юру, делая жуткие глаза и корча еще более страшные рожи.
−Мне же не показалось? – робко спросил Женя, когда они медленно шли по слабовато освещенной улице к метро. – Ты тоже это видел?
−Видел. – вздохнул Юра и подавил желание потрепать Женю по волосам. – Понимаешь, Жень, я не знаю, как это работает. Я что-то представляю, а оно берет и случается. Но почему-то не всегда и не со всеми.
−Хочешь сказать, ты представил меня чешуйчатым? – Женя вскинул брови, повернул голову, пытаясь заглянуть Юре в лицо, и чуть не споткнулся о какую-то выбоину.
Юра поймал его за локоть и, сам не зная почему, так и не отпустил.
−Представил. – тяжело вздохнул он. – А Максима, в смысле, его героя Дезмонда, я как-то раз представил рыжим. И на следующее утро Максим с руганью ввалился ко мне домой, и волосы у него и правда были рыжими.
−А еще такие случаи были? – подозрительно прищурился Женя. – Просто два раза – это как-то маловато для выборки.
−Пока пострадали только вы с Максом. – Юра передернул плечами и нехотя выпустил Женину руку. – Я правда не знаю, что это и как так получается. Прости, что напугал.
−Да ладно. – Женя махнул рукой с нервным смешком. – Хорошо, ты только это вообразил. А не что-нибудь другое.
В неровном свете фонаря щеки у него заметно порозовели, но спрашивать, о чем он там подумал, Юра не стал. И без того все получалось как-то по-идиотски.
−Я пойму, если ты откажешься с нами работать.
−Да ладно. – повторил Женя, все еще слишком румяный от каких-то своих мыслей. – Так даже веселее.
−Да уж, веселье через край. – Юра вздохнул и неожиданно засмеялся.
Женя хохотал вместе с ним – так заливисто, что явно сбрасывал напряжение, иначе грозившее обернуться миниатюрной истерикой.
***
Полоска золотых чешуек под Юриными губами протянулась от острой Жениной ключицы по груди, животу и скрылась под резинкой трусов, которые еще пока не было времени снять. Женя шумно выдохнул, прогибаясь в пояснице, подставляясь под горячие настойчивые губы, и прошептал:
−Так приятнее, чем просто по коже.
Юра улыбнулся в ответ, прикрывая на мгновение глаза. Жене изумительно шло золото. Даже голубая радужка начинала отливать им – как будто сквозь водную гладь блестели золотые песчинки – даже волосы сверкали золотом. Особенно, когда из этой пушистой копны проступали драконьи рожки.
Теплая широкая ладонь легла Юре на шею, побуждая сдвинуться ниже. Загривок приятно укололи острые кончики когтей. Женя очень быстро выучился водить ими по коже так, чтобы не оставлять царапин. Только быстро исчезающие белые линии, от которых во все стороны разбегалось искрами удовольствие. Юра коснулся губами напряженного, вздрогнувшего, как от щекотки, живота, обвел языком впадину пупка и все-таки потянул с Жени трусы, целуя мимоходом остро выступающие тазовые косточки.
Полосы чешуек стекали по бедрам к ногам, обходя напряженный, потемневший от прилива крови член. Женя вдруг хихикнул и сдавленно проговорил:
−Хорошо, что тогда, в студии, ты меня только с рожками вообразил. А не с каким-нибудь драконьим членом. Я над этим тогда по дороге ржал.
Юра, уже втянувший в рот солоноватую от смазки головку, чуть не подавился от неожиданности. Женина рука легла ему на затылок. Когтистые пальцы зарылись в волосы и ласково потрепали.
−Не думай об этом сейчас. – неожиданно властно прозвучал Женин голос. – Ни о чем не думай. Обойдусь как-нибудь без драконьего члена.
Пока Юра отчаянно боролся с этой мыслью, Женя слегка двинул бедрами вверх, побуждая взять глубже, и застонал так проникновенно и чувственно, что все посторонние мысли из головы вынесло напрочь. Даже о воображаемых золотых драконах. Реальность была куда ближе, роднее и горячее. А еще изгибалась под губами и руками так, что хоть сейчас в сборную по художественной гимнастике.
Макс, почти год назад сдавший пост вокалиста «Эпидемии» этой самой реальности с многозначительным комментарием «Я тут самый рыжий, что ли?», наверно, от души поржал бы. И выдвинул бы сто одну теорию, почему Юрина фантазия действовала только на него самого и на Женю. Юра предпочитал думать, что Максу доставалось под горячую руку, а вот Жене… Под горячее кое-что другое. Женя на этот счет тоже много чего думал. Но только не сейчас.