Work Text:
Огненные чешуйки золотых рыбок, выловленных на фестивале, красиво переливаются в отблесках фонарей, и Юта чуть подвисает, засмотревшись. Он осторожно поднимает пластиковый пакет повыше - так, чтобы не потревожить и не напугать двух маленьких рыбок. С белыми брюшками и нежными тонкими-тонкими, почти прозрачными плавниками.
Рыбки расслабленно шевелятся в воде - по ним и не скажешь, что в бассейне кинге-сукуи были до невозможности шустрыми и играючи выскальзывали из бумажного сачка. Юта, если честно, совсем не думал затесаться в рыболовы, но Годжо-сенсей, поймав его растерянность в фестивальной толпе, сразу же подтолкнул за плечи, и уже через секунду в одной ладони у Юты оказался пресловутый сачок, а в другой - бумажка в пятьсот йен.
Юта раньше, наверное, даже и подумать не мог, что это все было ему по-настоящему нужно. Он плохо помнил фестивали в родном городе, на которые ходил еще с мамой и сестрой. Давно-давно - еще до пневмонии, переезда в Сендай и знакомства с Рикой-чан. Это было спрятано где-то на задворках памяти. В неясных обрывках, которые теперь мало-помалу начинали оживать - тягучий сладкий запах яблок в карамели, желтые пятнышки светлячков в траве, отдаленный грохот барабанов. Когда-то это все оставалось в навсегда забытом детстве. Теперь же проявлялось вновь.
Впервые за шестнадцать лет Юте торжественно вручили синюю юкату с поясом (без помощи Маки-сан, он ни за что бы не управился с праздничным облачением), и вопреки его характеру домоседа вытащили из общежития. И что-то было до ужаса приятное и спокойное в том, что можно было расправить ссутуленные плечи, не чувствуя привычной тяжести катаны за спиной, и выйти в город всем вместе. Просто так. Не для того, чтобы прикончить надоедливую группу проклятий по заказу великих старейшин.
Юта честно старался не выдывать в себе провинциала и не глазеть слишком уж до неприличия на разукрашенные ларьки со сладостями, гирлянды фонарей, уличных музыкантов, чьи барабаны звучали то тут, то там. И с тем же рвением пытался не потеряться в толпе, точно пугливый щенок следуя за своей компанией. Проще всего в праздничной суматохе отыскать, конечно, Панду, хоть он и предусмотрительно прячется за только что купленной театральной маской - чтобы не пугать гостей мацури самыми настоящими медвежьими клыками. Годжо-сенсея с его внушительным ростом найти уже сложнее - придется пробиться сквозь очереди за данго и бананами в шоколаде. Но как только Шесть глаз почувствуют, что ученики в нем нуждаются, сразу появится возле тебя, и хитрые голубые глаза улыбнутся тебе из-за темных очков.
Где-то по правую руку то и дело в толпе выныривает Инумаки-кун. Тихий, бесшумный, как и всегда. Тоже в маске - фарфоровая мордочка кицунэ призвана спрятать от посторонних глаз змеиную печать. Но если на горизонте вдруг мелькнет что-то вкусное, Инумаки-кун, конечно же, не отстает от сенсея. Лисья маска тотчас же поворачивается на бок.
- Юта, Тоге, не отставайте! - в круглых стеклышках очков Маки-сан отражается целый маленький мир фестиваля, с его горящими огнями и разноцветными пятнами юкат. Юта что-то говорит в ответ - но не слышит сам себя. Шумно. Маки-сан тоже вряд ли его слышит, и через мгновение Юту просто берут за руку. Чтобы не потерялся.
Откуда-то справа появляется Инумаки и тоже берет в свою ладонь вторую руку Маки. Юте совсем не нравятся большие сборища людей и от громкой музыки он тоже не особо-то и в восторге, но губы сами собой разъезжаются в неловкую улыбку, и он признается самому себе, что не хочет, чтобы этот самый момент когда-нибудь заканчивался - вместе с ладонью Маки-сан в его ладони.
Сенсей щедро осыпает их карманными деньгами и вовсе не сердится на то, что студенческая стипендия у всех четверых задерживается не слишком надолго.
- Развлекайтесь, - говорит Годжо-сенсей. - Такое вот вам домашнее задание от вашего любимого сенсея.
- Его все равно никто не назовет любимым сенсеем, - шепчет Маки Юте на ухо. - Зря старается.
Юта краснеет. Был бы посмелее, то точно бы горячо отблагодарил Годжо-сенсея. Не за рыбок, конечно. То есть, не только за них. А, скорее, за то, что так бескорыстно и будто бы невзначай он заботится о своих учениках. Как о самых обычных ребятах, никогда не державших в руках проклятого оружия и слыхом не слыхивавших ни о каких древних духах.
Они договариваются разойтись на время и встретиться уже ближе к фейерверкам. Панда-кун говорит о какой-то очень удобной лавочке возле пруда в глубине парка, откуда все-все отлично видно, да и толп людей рядом точно не будет, и Инумаки-кун согласно кивает. Юта безоговорочно им верит, как прожившим уже не один мацури друг с другом, и думает о том, что хочет тоже вот так же. Еще кучу летних фестивалей вместе с ними. И не только летних. Ходить в храм зимой в новогоднее утро и молиться на удачный год и успешную сдачу экзаменов. Ловить вишневые лепестки перед весной, перед началом учебы. Просто жить эту жизнь. И ни о чем не жалеть.
Где-то под синей юкатой благодарно теплеет кольцо на цепочке. Юта знает наверняка: Рика-чан очень им гордится.
Рыбки бесшумно копошатся в призовом пакете, но на этой самой глубинной аллее в парке так изумительно тихо, что, кажется, даже слышен шелест блестящих плавников. Юта в последний раз приподнимает пакет, чтобы налюбоваться окончательно прежде чем развязать ленточку и выпустить рыбок в пруд. Но именно что выпустить их не успевает - кто-то настойчиво тянет за рукав юкаты.
- Не надо, - произносит Маки. - Таких специально для ярмарок выращивают. На воле им будет хуже.
- Я... я не знал.
Маки-сан осторожно берет пакет в ладони и смотрит внимательно, сосредоточенно. Будто решила рассмотреть каждую чешуйку на рыжем боку.
- У нас где-то был аквариум в общежитии. Остался после выпускников. Можешь выпустить туда.
И прежде, чем Маки успевает договорить, Юта выпаливает:
- Можешь оставить их себе, если хочешь! Если... если тебе они понравились.
Маки передает ему рыбок обратно и чуть приподнимает край юкаты - чтобы не замарать белую ткань во влажной траве. Юта почему-то задумывается о том, что никогда не видел ее в белом. Тем более в платье или в кимоно. И помня о том, как Маки-сан поистине спасла его с переодеванием, неловко выдает что-то, что должно звучать подобием комплимента:
- Маки-сан, ты сейчас другая совсем.
Она небрежно смеется в ответ.
- Один раз в году, разве что. Не люблю я эти... ну... традиционные наряды, - произносит Маки, явно выбирая слова помягче, чтобы хоть немного, но подходили к нынешнему образу. - Так ты, получается, впервые на фестиваль выбрался?
Юта рассеянно трет шею.
- Раньше как-то... повода не было.
- С таким сенсеем не соскучишься. Он всегда повод найдет.
Ответный вопрос вертится на языке, но как-то спросить напрямую Юта все не решается. Маки-сан уж точно видела празднества и попышнее. Она ведь все-все знает: и про одежду на мацури, и про ярмарочных рыбок и про то, как правильно подносить подношения в храм, чтобы не разгневать богов. Только вот...
Маки-сан смотрит в чистое, звездное небо и неожиданно признается сама:
- Мне так-то тоже не до фестивалей было. Из нас прислугу выращивали, а не наследниц. За пределы поместья нос не высунешь.
Когда речь вдруг заходит о Май-сан, из Маки невозможно вытянуть и слова. Но Юта уже видел вторую сестру на программе обмена и отлично знает, что хоть и похожи они внешне с Маки-сан как две капли воды, Май-сан другая, бесконечно далекая, и между сестрами не все в порядке сейчас.
- Из развлечений было разве что вот так на звезды глазеть.
Юта, к величайшему стыду, не может вспомнить название ни одного из созвездий, но послушно кивает. Еле заметно, но Маки-сан улыбается. То ли звездам, то ли свободе, то ли самой себе. И почему-то очень просто представить, как две девочки, запертые во дворце, крепко взявшись за руки, смотрят в небо и мечтают дотянуться до звезды.
Юта помнит восхищенно горящие глаза Рики-чан и ее восторженный шепот: «Смотри, Юта! А вот это Большая Медведица!»
- Ты только не зазнавайся, Оккоцу, но знаешь... вообще-то если бы не ты, мы бы вряд ли по фестивалям гуляли все вместе. Да и в принципе...
- Панда-кун и Инумаки-кун задерживаются, - невпопад произносит Юта.
Маки-сан отчего-то краснеет.
- Ну, так еще бы, - бурчит она, поправляя челку.
- Маки-сан! - если бы не золотые рыбки в руках, Юта бы, наверное, крепко сжал ее руку - в благодарность за все на свете. - Спасибо, что приняли меня. Я просто... просто очень рад здесь находиться!
Она легонько толкает его кулаком в плечо. Принимая на все сто процентов - всего Юту, рассеянного и несуразного, весь вечер путающегося в широких рукавах юкаты и не знающего куда пристроить выигранных рыбок. И Юте хочется сказать еще много-много всего. Даже согнуться в поклоне. Но потом поверх звездной россыпи в небе тысячью искр взрывается первый салют - расцветая огнями и тая в то же мгновение.
И ровно на краткое мгновение Маки-сан (которая не боится никого и ничего на этом свете) от неожиданности потревоженной кошкой прижимается к его плечу. Ровно на мгновение, которое исчезает в треске фейерверка, как будто бы его и не было.
Между хлопками салютов раздается торжествующий хлопок ладони о ладонь (точнее, о медвежью лапу).
- Мы, кажется, немного опоздали, - говорит Панда. Из-за его плеча высовывается Инумаки-кун с облаком сахарной ваты в руках.
Юта расцветает ярче любого фейерверка.
- Совсем не опоздали!
- Вы прям как часы, - отзывается Маки-сан.
Юта широко раскрывает глаза. Чтобы запомнить каждую мелочь, каждую секунду. Запах карамельных яблок, светлячков в траве, родинку на шее у Маки, незакрытую юкатой, которую раньше никогда не замечал. И то, как на душе светло-светло и безмятежно спокойно.