Archive of Our Own ^beta

У WS-17 - мощное тело, бычья шея и широкое, с тяжелой нижней челюстью лицо. Очертания до нервного смеха напоминают ранние чертежи МАРКов: всех, кроме первого, слишком тяжелого и неповоротливого для полетов. Квадратная грудная клетка, прямые ключицы, стальной шарнир искусственного сустава, утопленный в плоть под левым плечом. Пальцы неловко задевают кость, вызывая непроизвольный импульс, короткую дрожь, резкий вдох сквозь зубы.

- Прости, здоровяк, - поспешно извиняется Тони. - Виноват.

Большие, прозрачные, светлые, широко раскрытые глаза равнодушно смотрят мимо. Дрожь пропадает, высыхает мгновенная липкая испарина между лопаток. Приладив протез на место, Тони поднимает голову и заглядывает в лицо, как в темное окно необитаемого дома.

Внутри никого нет.

Тони до сих пор не может понять, радоваться или клясть себя за то, что до него первого дошло: звать Баки Барнса бесполезно, если он и был здесь, то давно и недолго. До последнего времени Тони был единственным, кто это понимал: Стив сдается последним, но сейчас, кажется, осознание приходит и к нему. И убивает его.

Они нашли то место случайно. Если бы искали целенаправленно, их пронесло бы мимо, но неприметный люк просто просел под ногами у Железного Человека, открыв лабиринт потайных коридоров. Громадные пустоты, превращенные в жилые пространства, научные библиотеки, казематы. Лаборатории. Хранилища, чтоб их, биоматериалов, протоколов и опытных образцов. Полузадушенный вскрик Стива Тони помнит до сих пор.

- Первый тест, - говорит он вслух, и WS-17 поднимается c места.

Переступая с ноги на ногу, неторопливо поводя плечами и поворачивая голову из стороны в сторону, он отлаживает равновесие: эта версия протеза чуть тяжелее предыдущей, срезанной почти у самого плеча отлетевшей вертолетной лопастью. С тех пор как его приставили к Мстителям в качестве не то отвлекающего фактора, не то биоробота на подхвате, он то и дело норовит остаться без руки, и ладно бы только без левой. Тони бранит сам себя - но в такие моменты понимание, что перед ним не-человек, избавляет его от львиной доли неприятностей. Он просто исправляет и чинит, что может, не отвлекаясь на сочувствие, которое в любом другом случае было бы неизбежным. Разве что…

- Криво стоишь. Тяжеловата? Нигде не тянет?

Тот по-прежнему не смотрит на него, но качает головой и с видимым усилием ищет нужное положение, выпрямляется, сводя лопатки. Тони обходит его полукругом, вставая рядом.

- Вот же упрямый бандит. Черт с тобой. Второй тест.

Системы подключаются, тестируются одна за другой, реакции все больше убеждают Тони сделать упор не на вес, а на подвижность, а эту модель отложить про запас. В конце концов, он всего пару месяцев как стал специалистом по запчастям к биомеханической дистанционно управляемой боевой единице универсального назначения...

У него вырывается грязное ругательство. Пластиковый корпус планшета жалобно трещит в стиснутых пальцах, но опомниться заставляет не это.

Взгляд, устремленный на него, разумеется, по-прежнему пуст. Машина ждет новой команды, точь-в-точь как замерший у стены Эй-Ты с неизменным огнетушителем наперевес. Эй-Ты вопросительно попискивает. WS-17 молчит.

- Отчет, - велит Тони, откладывая пострадавший планшет и с силой проводя ладонями по лицу. Ему нужно выспаться.

- Модель АА-19, версия 4, - ровно звучит в ответ. - Работают все системы. Тест первый: вес. Среднее значение превышено на двенадцать процентов. Максимальное значение не достигнуто. Тест второй: гибкость. Среднее значение…

Дубина осторожно протягивает зажатый в металлической клешне стакан остывшего кофе. Тони отвечает ему рассеянным кивком, слушая мягкий лишенный интонаций голос. Единожды заставив себя не думать о том, как оттуда изгоняли человека, он взял на себя заботу об этом теле: так, словно это разумелось само собой. Словно WS-17 такой же трофей, как бесчисленное множество технических примочек асов, крии, читаури, попавших в его коллекцию. Сборка, разборка, полировка, дозаправка: молодец, Тони, отличная работа. Разум ученого, дорвавшегося до работы с биомеханикой, ликует. Все остальное просто старается не отсвечивать.

Роджерсу в сто раз тяжелее, думает Тони, слушая обстоятельный отчет о том, как Солдат чувствует себя в компании своей новой левой руки. Тони хотя бы не дергает каждую минуту от непреходящего желания окликнуть боевую машину старым, ласковым детским прозвищем, на которое она еще ни разу не отозвалась.

- Ну, раз все путем, вперед.

АА-19, версия 4 доживает ровно до следующей крупной передряги. Размозжившая ее об асфальт клешня гигантского насекомого отражает пули и снаряды, а само насекомое слишком подвижно, чтобы отыскать слабое место сразу; и когда Роджерс выволакивает Солдата с поля боя, Тони отнюдь не уверен, что там еще осталось хоть что-то поддающееся починке.

- Отчет.

- Тест первый…

Слушая, Тони уже вскрывает нутро неисправного наладонного репульсора, в котором единственной работающей деталью внезапно остались бутафорские часы. Электро-магнитный импульс не повредил механику, но спалил все тонко настроенные цепи, и на починку уйдет уйма сил и времени. Как раз то, что нужно, чтобы отвлечься.

- Так что все путем.

Тони вскидывается, едва не обронив отвертку. Ему почти удается убедить себя в том, что ему показалось.

У Зимнего Солдата пустой взгляд, влажные виски и ведьмино кольцо черных синяков вокруг плеча, не сходящих третьи сутки несмотря на всю его хваленую регенерацию.

- Импровизируешь? - поднимает брови Тони, и одновременно с ним Эй-Ты недоуменно наклоняет камеру набок. - Или на досуге тренировался?

Солдат опускает расслабленные руки на колени. Он никогда не пытается одеться, пока ему не дают понять, что работа завершена.

- Отчет окончен.

Тони хмыкает.

Он не строит никаких иллюзий. Они только вредят, заставляя сначала поверить в лучшее, а потом жестоко разочароваться. В подкорку Солдата впаяно достаточно сложных действий и манипуляций, чтобы издали его можно было принять за самостоятельную личность. Он ухаживает за собой сам: моется, бреется, стрижется. Он ест и спит - правда, от первого Тони почти постоянно мутит, стоит только увидеть бело-серые питательные брикеты и слизистые безвкусные коктейли. А второе занимает, по его данным, час-полтора в сутки, и от наблюдений за этим процессом он избавлен.

- Ну, давай, детка, не расстраивай папу. Я знаю, что у тебя уже все готово. А ты знаешь, что будет, если плохо себя вести…

Кофеварка, разумеется, не отвечает ни единым словом. В недрах сверхсовременного кухонного механизма что-то происходит, шумит, скрипит и щелкает, и сквозь щель корпуса бьет тонкая струйка горячего пара.

- Стерва! - вскрикивает Тони, отдергивая обожженную руку. - Разберу, так и знай. Эти придурки ничерта не понимают в технике. Думают, чем больше кнопок, тем поганее должен быть характер...

Кофеварка понуро смолкает, и Тони чувствует себя идиотом. В подставленную чашку частыми темными каплями льется душистый кофе.

- Вот сразу бы так, - говорит Тони, касаясь пальцами корпуса. - Можешь ведь, когда хочешь.

Рядом, неожиданно близко, шелестит упаковка вскрываемого протеинового брикета. Солдат принюхивается.

Тони раздумывает всего секунду. Машина машиной, но вторая кофейная чашка возникает в руках сама собой. Солдат осторожно берет ее; он не медлит, не останавливается, без прямого приказа понимая, чего от него хотят.

Но когда правой ладонью он неспешно, точно кошачью спину, поглаживает крышку кофеварки, прежде чем подставить чашку, по спине у Тони ползет холодок.

Эй-Ты отчаянно размахивает огнетушителем, даже когда его опрокидывает на пол мощной взрывной волной. Надсадный писк сливается в ушах с ревом тревожной сирены, звоном бьющегося стекла, паническим скрежетом колес Дубины по усыпанному мусором полу.

Тони пытается проморгаться, шевельнуться, вдохнуть; вдавленный в угол между полом и стеной чем-то тяжелым и горячим, он несколько секунд не может сообразить, где находится. Пространство лаборатории еще вращается перед глазами, не торопясь обретать четкость и ориентиры.

В рот набиваются длинные волосы, и Тони обеими руками упирается в чужие ключицы, понимая, что лежит закрытый от взрыва спиной Солдата. Тот не двигается, не реагирует, и Тони захлестывает мгновенным ужасом, который и придает ему сил.

Он сталкивает с себя тяжелое тело. На нем самом нет ни царапины, только ноют ушибленные об пол лопатки. Солдату досталось сильнее. Опасаясь переворачивать его на спину, Тони устраивает его на боку, предоставляя Дубине разбираться с разгромленной лабораторией.

- Эй, Терминатор. Ты живой?

Глупость, конечно. Ответа нет. Но под пальцами частит пульс, дыхание слышно все отчетливее, все глубже. Тони опирается на стену плечом, ненадолго позволяя себе расслабиться.

Он не отдавал приказа защищать его вне миссий. И никто не отдавал: Стив так зверел от любого упоминания, любого намека на эксплуатацию , что даже странно, как техники ЩИТа исхитрились пополнить команду Зимним Солдатом, а не предложили списать, по документам, какую-то допотопную рухлядь: WS-17 неизвестной конструкции 1947 года выпуска.

Рухлядь приходит в себя со сдавленным стоном, и у Тони вырывается шумный выдох.

- Как дела, Железный дровосек? А главное, что за дела? Тебе жить надоело?

И на этот раз нечитаемый взгляд опускается в пол. Солдат тяжело поднимается на ноги и неверным шагом выходит из лаборатории.

- Эй, стой! Этот, черт тебя… Отчет! Отчет!

Уже в дверях тот застывает на полушаге.

- Работают все системы, - хрипло отзывается он и закрывает за собой дверь.

Три, мать их за ногу, закона робототехники. Тони опирается о стену, и Дубина торопливо подныривает ему подмышку, помогая подняться.

- Хреновый из меня душевед, а? - спрашивает у него Тони, опираясь на подставленную клешню и машинально поглаживая гладкий металл. - Ладно еще, механик неплохой…

Дубина растерянно замедляет движение, а после откатывается в сторону, возвращая в вертикальное положение призывно мигающего и пищащего Эй-Ты. Глядя на них, Тони словно вот-вот что-то поймет. Но нет. Этого не может быть. Он не…

О, господи. Стив убьет его, если он ошибается.

Это сложнее, важнее, тоньше, чем капризная кофеварка и путающиеся под ногами ИскИны с объемом памяти трехлетних детей. Это страшнее, чем ДЖАРВИС, после потери которого Тони только начал приходить в себя. Невозможно просто взять и парой слов вызвать к жизни нечто, не имеющее понятия о жизни как таковой. Но что если…

Если это возможно, он не может не попытаться.

WS-17 ждет в своей комнате. Тони просто должен выяснить, не нужен ли врач, и поскорее заняться разбором завалов после взрыва, но вместо этого он сперва идет в ванную комнату за увесистой - больше и разнообразнее, чем у любого из Мстителей - аптечкой. А после возвращается к табурету, на котором, уже сняв майку, сидит Солдат.

На гладкой спине багровеет россыпь синяков, на затылке под волосами наливается шишка. Ссадина на правом плече кровоточит: видимо, задело осколками. Но ничего серьезного. Тони смотрит на аптечку в своих руках, точно впервые ее видит.

- Зачем ты это сделал? - спрашивает он, снимая крышку.

- Требуется уточнение запроса.

- Да иди ты к черту, - говорит Тони сердито, - ты меня понял. Мне ничего не угрожало, ну, чуть-чуть пыхнуло. Думаешь, ты вроде МАРКа, чугунная башка? Все нипочем? Посмотри, на что ты похож. Как будто опять напоролся на того скорпиона, и он как следует оттаскал тебя по асфальту, - он вздыхает. - Сейчас будет щипать.

Болтая по обыкновению с техникой во время работы, раздавая имена роботам-помощникам, моделям костюмов, машинам в гараже, он не задумывается над тем, что слетает с языка. Он не воображает даже, будто его слушают: просто… треплется. Как если бы был не один. Как если бы ему было с кем поговорить. Жилые этажи уже заселены, Тони не стремится наводнить их еще и призраками. Причуды механизмов, подчас похожие на проявление воли, не более чем игра его воображения, делающая жизнь чуть более забавной.

Поэтому, когда WS-17 недоуменно смотрит на него, подставляя ободранное плечо, Тони дергается и прижимает пропитанный дезинфектором тампон слишком сильно.

- Рефлекторная реакция.

Голос подрагивает, и Тони поспешно отводит тампон в сторону, обводит ссадину уже осторожнее. Он никогда не утруждает себя помощью поцарапанным, покусанным и побитым членам команды, но его техника - другое дело. Когда речь заходит о ней, Тони становится похож на мать-наседку. Глядеть на себя со стороны ему смешно и стыдно. Но почему-то не сейчас, когда он обрабатывает синяки и залепляет ссадины Зимнему солдату.

- Рефлекторная реакция на взрыв - поиск укрытия, - строго говорит он. - А ты кинулся закрывать меня собой. Прямо как Роджерс, вот уж кого тоже никто не просит.

Солдат косится на него.

- Защитная... реакция? - предлагает он неуверенно, точно сам сомневаясь.

Тони качает головой.

- Дурацкая реакция, - поправляет он. - Тебе спалили мозги, а мне теперь с тобой возиться. Не делай так больше. Здесь ты не боец, и это не поле боя. Здесь мы дома ... Готово. Ты ужинал?

Взгляд снова неумолимо стекленеет. Тони где-то перестарался, пережал; черт возьми, как все-таки было бы проще, если бы эти мозги тоже были электронными…

Его всего передергивает, и он поспешно гонит от себя мерзкую мысль. WS-17 ежится, тянет руку за одеждой.

- Стандартный режим, - тихо велит Тони. - Оденься потеплее, отдохни, перекуси, а потом марш в спортзал. Вечером ко мне, посмотришь на АА-22. Моя гордость. Тебе понравится.

АА-22 держится целых две недели. Ее разрезает натрое веерным лучом инопланетного лазера, а потом им же сносит к черту левый ботинок Тони, и его закручивает спиралью на силе уцелевшего репульсора. Он падает, едва успев сгруппироваться, рядом с обескураженным Солдатом, а тот, лежа на спине,  палит и палит из бесполезного пистолета в единственной руке, пока не пустеет магазин: ни одна пуля не уходит мимо, ни одна не причиняет ощутимого вреда. Тони бросает взгляд на его лицо и застывает, позабыв о кипящей вокруг схватке.

Спусковой механизм лихорадочно щелкает впустую: раз, другой.

- Эй, - зовет Тони. - Эй, ковбой. Расслабься.

Не глядя на него, тот молча выхватывает второй пистолет. Над многогусеничной, ощетинившейся дулами махиной чернеет грозовыми тучами небо, и сверху обрушивается Тор.

Пистолет падает на землю.

- Вот видишь, - говорит Тони, осторожно пробуя подняться в воздух на одном ботинке. Можно держать курс. Можно даже прихватить с собой Солдата. Если тот не прекратит вот это сейчас же.

У него заломлены брови, с лица и губ схлынули все краски, он напуган до чертиков, и не двигается с места, только правая рука продолжает шарить вокруг в поисках хоть чего-то, что стреляет; что могло бы защитить его. Тони знает, как выглядит паническая атака, но он, черт возьми, никогда не пытался купировать ее даже у других людей, не говоря уже о...

- Посмотри на меня, - велит он и поднимает лицевой щиток.

От стеклянных глаз нет и воспоминания. Огромные черные зрачки находят Тони и впиваются в его лицо, шумное рваное дыхание на секунду заглушает даже скрежет раздираемого молниями металла над головами.

- Молодец. А теперь дыши. Как я. Давай. Раз, два, три… Медленно.

Когда рядом возникает черный от копоти Роджерс в измочаленной форме, они еще сидят друг напротив друга, и WS-17 мертвой хваткой цепляется за запястье Тони, крепко вминая пальцы в перегретый металл костюма. Они дышат в унисон, когда Стив опасливо опускается рядом на колени.

- Тони. Ба… Баки. Вы целы?

Тони машинально кивает, отмахиваясь от него.

Солдат кивает тоже: едва заметно, всего на полсекунды позже.

Рефлекторная реакция.

Или он понял, наконец, что человеческое имя тоже предназначено ему?

Как бы там ни было, первый паршивый сон Тони готов отметить, как большое событие.

Отзываясь на зашкаливший пульс, срабатывает сигнал тревоги в спальне. WS-17 вертится на постели волчком, сминает и рвет простыни, скуля в подушку. Тони не хочет вмешиваться, но ему приходится, когда ребром левой ладони тот рассекает себе бровь, заливая постель кровью.

Он не откликается на позывные: дрожа, ложится на ковер на полу лицом вниз и отключается снова, на сей раз неподвижно и тихо.

АА-24 Тони конструирует так, что ее можно снимать на ночь, и очень кстати. Это не последний кошмар.

Личный арсенал WS-17 мог бы позабавить кукольника-маньяка. Или напугать до усрачки какого-нибудь особо удачливого форточника. В оружейном сейфе, тянущемся вдоль стены, висят на креплениях новенькие и блестящие механические левые руки. Тони думает, не улыбка ли это: он привык к каменной физиономии, но та раз за разом разбивается о тяжелые сны и нарушенные планы боевых операций, превращаясь в испуганное, усталое и сердитое человеческое лицо, и он не хочет думать, что это все.

- Мои, - произносит WS-17 надтреснуто и тихо, - девочки.

Он просто повторяет сказанное Тони, но тон другой. А может, Тони просто слишком хочется так думать.

- Мои... девочки.

- То есть, ему снятся сны?

Тони медленно, неохотно кивает, и Стиву, кажется, совсем недолго остается до взрыва.

- Ему снятся кошмары. Снов даже Вижн не видит.

- Вижн не показатель.

- Он ранит себя. Он пугается, он боится, может, сам себя, или смерти, или… или нас всех, черт возьми, Тони, почему ты молчал?

- Ну, я рассказал. И ты мечешься тут, как курица с яйцом.

- Тони, мы говорим о моем друге. Почти о брате. Я похоронил его дважды, и оба раза навсегда, а теперь ты говоришь мне, что он оживает, но это, по-твоему, насколько не стоит внимания, что мне лучше сесть и помалкивать? Тони, мы же перепробовали все что могли! Я перепробовал все, что мог придумать. Как тебе это…

- Он не твой друг.

С этого стоило начать. Тони не скотина и не суеверный идиот, но он навидался достаточно. И если общения с богами и колдунами мало для расширения горизонтов, то он не знает, чего хватило бы.

Он думает об этом не первый день. Дух из машины не более чем миф, страшная городская сказочка, щекотавшая нервы гикам задолго до появления первого ИскИна. С WS-17 все иначе. Из человека делали машину, и человек умер, а машина осталась. Но если она вдруг начинает проявлять признаки личности - обязательно ли это значит, что вернулся тот самый человек?

У него волоски на загривке встают дыбом от одной мысли, что внутри Солдата могло бы поселиться что-то еще. Он понятия не имеет, как это выяснить. Не представляет, как донести до Роджерса, взвинченного, нервного и близкого к бешенству, разрывающую его смесь любопытства, сострадания и… страха, да.

Стив бледнеет так резко, словно его мукой присыпали. Голос у него гудит опасно, низко.

- А кто, в таком случае?

- Я не знаю.

- Тони…

- Я - не - знаю! Человек двадцать мозгоправов мирового уровня подтвердили, что там вообще никого нет дома. И я, мать твою так, понятия не имею, Барнс это, или программа ГИДРы, или просто остатки условных рефлексов, обезличенные реакции, моя паранойя, или долбаный гремлин, который поселился в этой пустой башке, когда Барнса оттуда вышибли!

На секунду ему кажется, что Стив его ударит. Тони бы ударил. Но Стив только смотрит куда-то ему за плечо, затравленно и виновато, и Тони еще не оглянувшись понимает, в чем дело.

Лучше бы ему и в самом деле получить по морде. В дверях конференц-зала, прямо, как на построении, стоит WS-17.

Тони сглатывает.

- Привет, бандит, - говорит он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. - Подслушивать нехорошо.

Стив открывает рот.

- Бак, все в поряд…

Солдат срывается с места. Секунда - и его уже нет ни в проеме, ни в коридоре. Тони готов поклясться, что его нет на этаже. Он не умеет читать по глазам даже у тех, о ком говорят: все на лице написано. Но, кажется, в глаза WS-17 он смотрел слишком часто.

- Стив, иди к себе.

- Я тебя с ним одного не оставлю.

- Вали к себе, Кэп, черт тебя дери! Я в состоянии разобраться сам.

Стива удается выставить только через несколько минут, и то нет гарантии, что он не прибежит обратно со щитом наперевес. Тони неторопливо осматривает верхние этажи, один за другим, надеясь, что Солдат не попытался покинуть Башню.

Тот сидит на полу в лаборатории, крепко, как родного, обнимая Дубину. Его трясет. Пластины на левой руке ходят ходуном, не зная, как еще реагировать на очевидно беспорядочные импульсы мозга. Совершенно сбитый с толку Эй-Ты топчется вокруг, путаясь в утянутом с софы одеяле: то тянется клешней к дрожащим плечам, то отъезжает назад, шарахаясь от лязга протеза.

Тони открывает рот, когда WS-17 поднимает голову и находит его взглядом.

Баки Барнс, думает Тони и отгоняет эту мысль. Сперва надо привыкнуть к другой: всякий раз, приводя в действие боевую единицу, принимая отчеты и отдавая команды биомеханическому телу, он обращался к его обитателю. Естественно, тот в конце концов выглянул наружу. И кто виноват, что Тони Старк только с техникой и умеет говорить по-человечески?

- Голосовое управление. Режим допроса. Протокол - диалог.

Солдат кивает. Тони не ждет от него никаких особенных реакций: так проще, привычнее. Разговор со Стивом выбил его из колеи, и нужно вернуть потерянное равновесие. Глядя, как затихает дрожь, Тони сам опускает на плечи тонкое одеяло.

- Хочешь спросить меня о чем-нибудь?

Солдат молчит минуту или две, и Тони успевает подумать, что, возможно, все это и в самом деле игра воображения. Затейники ГИДРы не оставили по себе ничего живого, и все, что он мог сделать, он сделал. Существование Зимнего Солдата само по себе нонсенс. Утренний кофе - предел человечности для того, кто большую часть жизни хранился на оружейном складе. Ночные кошмары - что ж. У WS-17 нет привычки их пересказывать.

- Тогда спрошу я.

Дубина неуклюже гладит Солдата по голове, и Тони посмеялся бы над этим, но сейчас его самого одолевает внезапный озноб.

- Ты искал меня?

- Нет.

- Капитана?

Прикушенная в замешательстве губа - тоже нечто новое, но Тони пока не до этого.

- Я услышал голоса.

- Могу представить себе. Мы, должно быть, орали на весь этаж, - Тони морщится. - Долго ты слушал?

- Нет, - это звучит слишком быстро. Врет, понимает Тони с восторгом и ужасом, врет неумело и отчаянно и в конце концов признается: - Достаточно.

- Для чего?

Молчание.

- Я не хотел говорить того, что сказал. Но, представь себе, мне не стыдно. Ты здесь уже довольно давно, а я не знаю, как вести себя с тобой, и меня это здорово нервирует.

- Стандартный режим, - предлагает WS-17.

- Перестань ерничать, я тебя умоляю. Я тебя вижу .

Тони не знает, что он видит. Что это: сведенные к переносице брови, незаконченный жест - ладонь, поднесенная к лицу. Взгляд, в котором все заметнее день ото дня проступают эмоции, ничего общего не имеющие с искусственными надстройками.

Кто это.

- Требуется уточнение.

- Уточняй, - разрешает Тони.

- Я не гремлин.

Тони моргает, и у него вырывается нервный смешок.

- Конечно, нет. Ты у нас красавчик. Для антикварной винтовки.

И все-таки он обиделся.

Тут великим знатоком быть не нужно. На заданиях WS-17 действует безотказно, но за пределами поля боя ведет себя как ребенок. Обычные команды не действуют, попытки остальных вести себя естественно выглядят просто жалкими. Очень скоро они прекращают, предоставив Тони самому возиться с этим . Им не привыкать: всем, кроме Стива, который, пожалуй, в еще большем раздрае, чем Солдат.

- Идем, Мегатрон, - говорит Тони и касается ладонью правого локтя. - Идем отсюда.

Покидая конференц-зал, он чувствует на себе пристальные взгляды.

Все это нездорово. Капитан Америка, скорбно комкающий в руках сделанные во время летучки наброски. Боевая машина в депрессии. Тони, не попадающий пальцами по кнопкам гребаной кофеварки.

- Поговори с ней.

Тони подскакивает едва ли не на фут.

WS-17 стоит на пороге кухни, полуодетый, без протеза. Его взгляд устремлен на Тони, и в прозрачной голубизне плещется что-то новое, сильное и беспокойное.

- Как со мной. Поговори с ней.

Тони пялится на него, пока он подходит ближе и достает для себя вторую чашку. У него на щеке снова след от жесткого ковра.

- Двойной эспрессо за твой сон, - говорит Тони прежде, чем успевает себя одернуть.

Солдат опускает голову и плечи.

- Информация не представляет интереса.

- Позволь мне решать, что представляет для меня интерес, - возражает Тони резче, чем собирался. И пробует исправиться: - Мне правда интересно. Но если ты не хочешь рассказывать, тогда другое дело.

И снова во взгляде что-то меняется. Тони мог бы смотреть на это без устали, не будь ему так тревожно.

- Я хочу.

Пока он рассказывает, кофе Тони не раз и не два идет не в то горло. Кошмар слишком похож на его собственный. Потери, смерти. Кровь и беспомощность. Знакомые лица, незнакомые лица, летящие пули чужих войн, косящие близких. Очень простой в своей безжалостной жестокости. Очень человеческий.

WS-17 грустно смотрит на него и вдруг улыбается: слабо и благодарно. У Тони язык не поворачивается предложить ему еще одного мозговерта.

- Почини меня!

У Тони кружится голова, и сиплый голос, ввинчиваясь в уши, вызывает тошноту.

- Почини меня! Почини…

Он бы и рад, но на сей раз дело не в очередной “девочке” из оружейного сейфа. Тони, столько лет трясущемуся над возможностью потерять кого-то безвозвратно, давно стоило сообразить, что Мстителей надо срочно одевать в броню. Всех до единого. А самых капризных - в первую очередь. Иначе он никогда не спасется от мысли, что это из-за него Стив лежит на полу джета в черной от крови форме, а рядом раненой собакой скулит WS-17, прошитый пулями от паха до плеча и не теряющий сознания, кажется, на одном упрямстве.

Клинт рвет джет с места так, что Тони влипает в пол и его едва не выворачивает.

- Почини…

- Господи, старик. Если бы я мог.

Он находит правую ладонь - ледяную, как металлическая, но мягкую, безвольную, - и сжимает ее в своих.

- Ты выберешься. Ты же…

WS-17 замолкает и беззвучно плачет, сотрясаемый ознобом. Наспех сооруженные повязки набрякают кровью. Тони тоже ранен: броню прожгло кислотой в нескольких местах, и кожу немилосердно саднит, а на ноге, скорее всего, останется широкий шрам от ожога. Но все это ерунда. Все пустяк. Роджерс и…

Барнс.

Добраться бы до больницы, чтобы его починить.

Чтобы отогнать страх смерти, от которого WS-17 не отгорожен, не защищен ни собственным безрассудством, ни показной бравадой, ни доверием к команде, ни одним из прочих бесчисленных человеческих пороков, починкой не обойдешься. Тони не умеет справляться с чужими страхами - ужас умирания слишком крепко держит за горло его самого.

Он не знает, боялся ли смерти ДЖАРВИС. Что чувствовал - и чувствовал ли что-то, - когда Альтрон выгрызал ему нутро. Все живое боится смерти: избавляет ли это ИскИн от страха и боли?

Тони мотает головой, переполненной полубредом. Будь WS-17 искусственным, ничерта бы он не боялся. Тот и сам это понимает, не может не понимать - но зачем-то прячется от очевидных выводов за ширмой из команд, позывных и необходимости в прямом приказе. Тони это осточертело. Он ходит кругами уже несколько месяцев. Страх то почти иссякает, то захлестывает его с новой силой.

АА-50 способна действовать автономно. Миниатюрный репульсор превращает ее в опасный управляемый снаряд, способный набить морду противнику без участия носителя.

Носитель сидит на полу спиной к стене, рассеянно поглаживая правой ладонью предплечье еще одной модели. Его терзают муки выбора. Тони следит взглядом за летающей по комнате кругами металлической левой руке, и ему кажется, что он серьезно недоспал, когда воплощал эту идею.

- По-моему, от одного ее вида можно в штаны наложить, - делится он.

WS-17 поворачивает к нему голову, не пряча широкой диковатой ухмылки.

- Можно, - подтверждает он. - Завтра проверю.

Назавтра АА-50 вытаскивает его за шиворот из настоящей мясорубки, и знай Тони его чуть хуже, он назвал бы это выражение лица абсолютным счастьем.

И все спокойно.

Слишком спокойно. Реальность - не идиотское кино, где полумертвые коматозники и безнадежные паралитики принимаются бодро бегать и соображать, стоит мирозданию устроить им хорошую встряску. Но что называть встряской, если не жизнь среди Мстителей? Война Зимнего Солдата кончилась - к чему еще можно отнести смену профиля с суперубийцы на суперспасателя?

Правда, вся эта душеспасительная фантастика работала бы только в том случае, если где-то в подкорке WS-17 еще остался Барнс. Если это он - или хотя бы его тень - говорит Тони: “Я”. Но звать его по имени бесполезно. Близость Роджерса не успокаивает его, а закрывает, выстужает, механизирует до предела, сводя старания Тони на нет. Для Солдата Капитан Америка - новый командир и только. А вот Тони…

Тони пьет кофе и чешет кофеварку за воображаемым ухом. Ворчит себе под нос, орудуя в лаборатории под пристальным вниманием Дубины и Эй-Ты. Смотрит, как WS-17 истекает п о том на подлаженной специально под него беговой дорожке, поднимает тяжести и доводит агентов-завсегдатаев тира до нервного тика.

Он долго набирается смелости, прежде чем начать разговор, возвращая их обоих в первые дни, полные неопределенности, когда любой допрос, любое обследование, личное или документальное, могли повлечь за собой гибель.

Барнса могли отнять у них. Запереть в дурдоме, в тюрьме, вернуть в морозилку, заколоть седативами до состояния овоща, растащить на научные монографии, разобрать геном ради сыворотки, всадить что-нибудь смертельное, вскрыть на камеру и осчастливить весь мир новостью о ликвидации Зимнего Солдата…

Тони делает глубокий вдох.

- Ты же не машина, бандит. Ты в курсе?

Звякают металлические пальцы о края кофейной чашки.

Это может означать все что угодно. Спокойное лицо расслаблено: эту мину доброжелательного удивления Солдат носит все чаще. Строит из себя дурачка, думает Тони со злостью, и выражение лица тут же меняется.

Тони вздрагивает. Но WS-17 не двигается с места, только тянет к нему руку. Правую. Ладонью вверх.

Подходя ближе, Тони замечает, что пальцы слегка дрожат. Он бросает еще один взгляд в лицо.

- Барнс.

Темная голова покачивается из стороны в сторону.

- Ты мне не помогаешь, - говорит Тони.

Теплая ладонь принимает его руку бережно и мягко, но сжимает крепко: не отстраниться, не вырваться.

- Да, - отвечает Солдат. - Я в курсе. Я не он. И я не гремлин. Я что-то еще. Прости.

Он тянет руку к себе, и Тони приходится шагнуть еще ближе. Он чувствует тепло, идущее от кофейной чашки; тепло тела, запах крема для бритья, и это слишком.

- Требуется уточнение, - выдает Тони, потому что ему надо хоть что-то сказать.

WS-17 фыркает.

- Уточняй.

- В каком смысле “что-то еще”?

Он пожимает плечами и медленно, давая возможность отступить, перемещает ладонь с запястья Тони на локоть. Взгляд устремлен куда-то сквозь столешницу.

- Я пока не знаю. Не хватает данных. Требуется... поддержка.

Тони позволяет притянуть себя ближе.

- Спецы, которые с тобой работали, облажались, как на первой пьянке.

- Их поддержка не требуется.

И уголки губ дрожат. Ресницы дрожат тоже. Тони кладет руку на плечо, и WS-17 охотно подается навстречу, щекоча волосами костяшки пальцев.

- Поделимся с Кэпом? Он ждет… - “тебя”. - Новостей. И ему страшно... Тоже.

WS-17 подходит к Роджерсу быстро, скользяще. На секунду выражение его лица кажется Тони яростным, диким - до него не сразу доходит, что это на самом деле такое. Но потом Роджерс замечает приближение, поднимает было перед собой щит - и Солдат сбивается с шага, смотрит тяжело и растерянно. Стоит щиту опуститься, он приближается вплотную. Для биоробота у него отлично выходит обниматься.

Радость Роджерса длится недолго: ровно до первого внятного разговора. Но оно того стоит.

- Тебя латали девятнадцать часов.

Веки не разлепляются. Тони отвечает стоном, потому что мешает кислородная маска, но, ради всего святого, ему есть что сказать. И этот укоризненный тон. Можно подумать, он по доброй воле дал себя поджарить.

- Лежи спокойно. Ты долго не приходил в себя. Медсестра пошла за врачом.

Прикосновение металлической руки к виску - чистое блаженство. Тони стонет снова, протестующе хмурится, когда WS-17 пробует убрать ладонь.

- Я здесь, с тобой.

Тони кивает. Открыв глаза, видит только белое пятно в черной кайме волос.

- Стив тоже. Здесь все. Меня не хотели пускать. Он сказал, что я Баки Барнс. Ему не поверили. Я сказал, что я… это я, что бы это ни значило, а имя - хрен с ним. И он рассмеялся.

Холодная ладонь вздрагивает у виска. Тони с усилием поворачивает голову, прижимаясь к металлу щекой. Перед глазами яснеет: лицо бледное, черные круги у глаз, черные тени щетины на подбородке. Мягкая виноватая улыбка. И столько всего во взгляде, что только последняя сволочь могла бы усомниться…

Но ничего. Роджерс наверняка им всем показал, что бывает с теми, кто плохо себя ведет. И с теми, кто спорит с Капитаном Америкой.

С теми, кто сомневается, мать их, что Баки Барнс жив.