Chapter Text
На лагерь армии Великой Лян опустилась ночь. Легкий, но уже по-северному холодный ветер колыхал пологи шатров, заставлял дрожать пламя в светильниках.
Армии оставалось два дневных перехода до северной границы, и все понимали: эти две ночи — последняя передышка перед большой бурей. Никто не сомневался в грядущей победе. Как можно, когда во главе армии — сам молодой командующий Линь Шу?! Воскресший из мертвых, восстановивший справедливость Линь Шу! Не может быть, чтобы они проиграли! Воодушевление среди солдат царило необычайное. Но, несмотря на это, воины постарше советовали молодым: в последние тихие ночи лучше отоспаться, потом может просто не оказаться времени. Уже сейчас, на подходе к северным границам, на ночь выставили вдвое больше охранных постов, чем обычно.
Лагерь затих, уснул, и только в палатке главнокомандующего Мэн Чжи горели свечи. Там было тепло и тесно. Мэн Чжи не привык к роскоши. Для сбора командующих у него был просторный раскидистый шатер, жилая палатка была куда меньше по размеру и проще по убранству. Сейчас, кроме него, здесь было семь человек: молодой господин Линь Чэнь, господа Цзинжуй и Юйцзинь, тысячники Ли Ган и Чжэнь Пин, барышня Гун Юй, в углу на циновке сидел мальчишка Фэй Лю и перекатывал между пальцами метательный ножик.
— Сколько, говоришь, ему осталось? — повторил вопрос главнокомандующий.
— Три месяца без пяти дней, не больше, — устало сказал Линь Чэнь и сел прямо на низенький походный стол, подвинув лежащие на нем карты.
Молодой хозяин Архива Ланъя сменил щегольские одежды на боевой доспех и уже не выглядел легкомысленным повесой. Впрочем, несмотря на то, что главнокомандующий не был силен в красивых словах и придворных интригах, в людях он разбирался неплохо. Как ни старался Линь Чэнь казаться любителем прекрасных дам и светских разговоров, Мэн Чжи никогда не обманывался на его счет. Сын смотрителя Архива не мог быть заурядным человеком. Да что там! За то, что у Линь Шу появились силы снова встать во главе армии, главнокомандующий готов был благодарить Линь Чэня бесконечно. Правда, как оказалось, этот паршивец скрыл от всех, что Линь Шу вовсе не вылечился, а просто разменял полгода медленного угасания, которые ему оставались, на три месяца нормальной жизни. Если бы не случайная оговорка, Мэн Чжи так бы об этом и не догадался. Хотя, зная Линь Чэня... может быть, он оговорился не случайно.
— Есть шанс ему помочь? — подала голос барышня Гун Юй. — Любой ценой! Я слышала, что вы использовали траву бинсюй, но, если найти еще одну…
Чудодейственную траву, которая стала основой для пилюли, временно поставившей Линь Шу на ноги, добыли Вэй Чжэн и Чжэнь Пин.
— Надо будет — найдем еще, — сказал тысячник в ответ на слова барышни. — Только будет ли толк? Чтобы вылечить больного травой бинсюй, требуется забрать десять человеческих жизней. Глава на это не пойдет.
— Я бы отдала свою жизнь не думая, — тихо сказала Гун Юй.
Мэн Чжи подавил вздох. Барышня была влюблена в Сяо Шу отчаянно, преданно и безнадежно.
— Я бы тоже отдал, — заметил Ли Ган. — Только наши жизни он не возьмет, тут и думать нечего.
— У меня закончились идеи, — развел руками Линь Чэнь. — Я все-таки смотритель Архива, а не владыка Элронд… Хм. Я хотел сказать — не бессмертный дух. Думаете, я не хочу его спасти?
Повисло молчание. Сквозняк колыхал пламя свечей, Мэн Чжи с тоской думал, что всё зря. Неужели они, девять не самых глупых человек, не смогут придумать, как вытащить с того света одного-единственного упрямого, несносного полководца? Неужели всё?
— Братец Су как будто умер, — сказал внезапно Фэй Лю, и все головы повернулись в его сторону. — После молитвы. А теперь снова ожил.
— Он хочет сказать, — перевел его слова Чжэнь Пин, — после того, как доброе имя армии Чиянь было восстановлено и глава совершил поминальный обряд, он правда как будто… потух. А сейчас почти прежний. Жаль, что это ненадолго.
— Он исполнил свой долг, — задумчиво сказал Юйцзинь, и главнокомандующий Мэн прислушался. Сын хоу Яня тоже был не прост: его отец в молодости одним словом мог примирить враждующие армии. Вдруг он предложит что-то стоящее? — Сейчас у командующего появилась новая цель — он должен разбить армию Великой Юй за три месяца, что ему отпущены. Он выполнит и ее, я не сомневаюсь, но новой цели перед ним уже не будет.
— Потому что действие пилюли закончится, — добавил друг Юйцзиня, Цзинжуй. — Это понятно. Но что делать-то теперь?
— В одном из трактатов Конфуция сказано: «Человеческие возможности никогда не были измерены; не можем мы о них судить и по опыту — ведь испробовано так мало». Вы рассказывали, что яд огня-стужи в крови Линь Шу помог, когда его отравили в управлении Сюаньцзин … Это чудо. А если мы сами создадим другое чудо?
— Объяснись! — потребовал Мэн Чжи. — Пока я не понял ничего из того, что ты сказал.
Юйцзинь продолжил быстро, словно стараясь успеть за собственными мыслями:
— После победы над Великой Юй Линь Шу снова потеряет цель в жизни, а новую найти уже не успеет. Может быть, мы поможем ему в этом?
— Заговор! — подался вперед Цзинжуй. — Представьте, что он получит новости о том, что в столице назревает тайный заговор против наследного принца? А его высочество с интриганами может и не справиться…
— Это, конечно, хорошо, — усмехнулся Линь Чэнь. — Только вы забываете: Линь Шу не зря стал главой союза Цзянцзо! Линь Шу не зря собирается разделаться с Великой Юй всего за три месяца! Линь Шу превратил Цзинъяня из нелюбимого младшего принца в наследника престола! И вы надеетесь, что проведете его, подсунув какой-то несуществующий заговор? Даже если предположить, что это поможет, и Линь Шу, на одной силе воли, продержится еще немного, эффект будет краткий — ровно до момента возвращения в столицу. Там он раскусит все наши интриги и спокойно, с чувством выполненного долга, умрет!
— А вы дайте ему еще одну пилюлю, — предложил Цзинжуй. — Скажите, что нашли чудодейственную траву, может, он поверит, и это прибавит ему сил.
Линь Чэнь закрыл лицо ладонью.
— Эффект плацебо, — сказал он. — Идея бредовая, дальше некуда!
Главнокомандующий не разбирался в мудреных словах целителей, но суть идеи ухватил верно.
— А другие возможности у нас есть? — спросил он прямо. — У кого-то есть идеи, как ему помочь?
Ответом ему была тишина.
— У нас не получится, — еще раз повторил Линь Чэнь. — Он раскроет нас сразу!
— Командующий Линь Шу один, — негромко возразил Чжэнь Пин. — А нас много. Неужели мы вместе не сможем придумать что-нибудь правдоподобное?
— Придется не просто придумывать, — сказал Линь Чэнь. — Придется организовывать диверсии, посылать убийц, писать поддельные письма… Ты представляешь вообще, насколько большой будет эта работа?
Мэн Чжи был опытным военачальником, первым бойцом в списке Ланъя. Он знал, что надежда бывает обманчива, и не хотел слепо за нее цепляться… Но не уцепиться было невозможно.
— Ну и что, — сказал он. — У нас есть много друзей и знакомых в самых разных местах: в цзянху, при дворе, в Великой Юй, наконец. Самое сложное — сделать так, чтобы Линь Шу не догадался о том, что это мы все устроили.
— А еще предупредить принца и благородную супругу Цзин, — сказал рассудительный Ли Ган. — А то подумают еще что-нибудь не то…
— Принц Цзин сам с радостью нам поможет, — заметил главнокомандующий. — И княжна Нихуан, и княжич Му. Неужто наших умов не хватит для того, чтобы перехитрить одного человека?
— Есть еще Ся Дун, — добавила барышня Гун Юй. — Во время службы она раскрыла немало заговоров. Думаю, она тоже не откажется помочь.
Все выжидающе повернулись к молодому хозяину Архива. Линь Чэнь закатил глаза.
— Ладно, — вздохнул он. — Но вам нужно понять еще одно: заговор — все равно временная мера. Он раскроет его, рано или поздно, и снова останется без дела. И к этому времени Линь Шу должен захотеть жить. Сам. Заговор даст нам передышку, время, чтобы заставить его полюбить жизнь снова. Раньше Линь Шу цеплялся за жизнь, потому что знал — он должен восстановить справедливость. Не для себя, для других. И поэтому выжил. Для себя он сейчас ничего не хочет. Как мы будем это исправлять, я не знаю.
— Что-нибудь придумаем, — твердо сказал Мэн Чжи. — Давайте пока решим, что нужно сделать в первую очередь.