Chapter Text
Пять лет спустя.
— Ричард! Ричард!
Он задорно улыбнулся, помахал, вызвав у своих поклонниц взрыв восторженных воплей. Какая-то дурочка прорвалась сквозь оцепление и кинулась к нему, упала на колени и обхватила за ноги… И что они все так стремятся упасть перед ним на колени? Неужто и впрямь дело в килте, как считает Валентин?
По правде сказать, роль тана Надорэа была одной из лучших в его пока ещё короткой карьере. Мятежный предводитель Надора, восставший против Талига в какие-то древние времена, был настоящим эпическим героем, и сыграть такого стало большой удачей. А у Ричарда была не только подходящая внешность, он ещё и знал язык, что стало дополнительным плюсом при кастинге. Это была его первая крупная роль, после которой и пришла настоящая слава. Хотя до этого он уже успел сыграть в дюжине фильмов, просто роли были маленькие. Но Марсель не унывал и ему не велел.
С Марселем Валме его познакомил Коко, и этот человек с энтузиазмом взялся раскручивать Ричарда и делать из него звезду. Попутно он то и дело утверждал, что «с таким материалом работать одно удовольствие!», а после выхода «Последнего тана» и обрушившейся на Ричарда славы и вовсе стал посвящать ему значительную часть своего рабочего времени.
Килт стал своего рода визитной карточкой, и Марсель велел ему при любой возможности ходить именно в нём, чему Ричард был только рад. Килт был удобен и привычен, к тому же продвигать национальную одежду Надора было здорово. В мире кино уже давно не случалось известных актёров надорского происхождения, так что выход «Последнего тана» и популярность Ричарда очень радовали его соотечественников.
Конечно, были и завистники, и ненавистники. Какой-то мерзкий журналист раскопал «криминальное прошлое» Ричарда и раздул шумиху в прессе, представив дело так, будто Ричард кого-то избил, а тот в итоге умер. Разумеется, речь шла о негодяе, который напал на Айрис. СМИ гудели, как растревоженный улей, но, к счастью, недолго. Случай «надорского чуда» произошёл всего несколько лет назад, и информации по нему было предостаточно. Фанаты Ричарда оголтело бросились на его защиту. Множество девушек постили в соцсетях о том, какой он герой, что защитил сестру, и как бы им хотелось иметь такого брата. Немало юношей и даже мужчин постарше писали о том, что он поступил правильно, и они бы на его месте сделали то же самое. Даже в самом Агарисе какой-то местный журналист очень вежливо сумел добраться до того «льва», что расследовал «чудо», и получить у него комментарий по поводу происходящего. Церковь стояла на позиции, что грешника наказало божественное вмешательство, и отступать от этой точки зрения не собиралась.
— Ещё бы, — хмыкал Марсель, — такая шикарная возможность для них, у эсператистов давно никаких чудес не было, а тут отличный случай. Да ещё и камера записала это божественное вмешательство, лучше и не придумаешь.
Ричард вернулся мыслями в настоящее, где охрана аккуратно отцепляла от него восторженную фанатку, вцепившуюся в килт. Теперь-то он понимал всё то, что ему говорил Валентин насчёт популярности! Валентин, кстати, ехидничал по этому поводу и даже иногда смотрел на него снисходительно, с позиции более опытного объекта фанатского поклонения.
Правда, в постели по-прежнему Ричард оставался сверху. Валентина всё устраивало именно так, а значит, и его тоже. И это было прекрасно.
В Олларии у них теперь была собственная квартира, в том же доме, где раньше Валентин жил с братом, но двумя этажами выше. Иногда Джастин забегал в гости, а иногда — они к нему. Впрочем, одновременно в Олларии на долгое время они оказывались не так часто, потому старались свободное время проводить вдвоём. Правда, надо отдать должное Коко и Марселю, они всегда делали всё возможное, чтобы совместить местопребывание своих подопечных, при этом безбожно используя друг друга для получения преимуществ и выгоды, но как-то ухитряясь оставаться друзьями.
Вот и теперь они снова на совместных гастролях, если так можно выразиться. Крупнейший марикьярский курорт Кастро-дель-Рио на берегу пролива Мальдито стал в этом году местом проведения конкурса красоты «Эрэа Кэртиана». В число почётных гостей вошли и некоторые знаменитые актёры, Ричард был одним из них. А Валентин исполнит несколько песен, пока жюри будет совещаться и принимать решения.
Лучезарно улыбающийся портье распахнул массивную дверь отеля, в которую тут же юркнул первый охранник, занимая позицию. Толпа фанаток на улице продолжала выкрикивать свои восторги, Ричард почувствовал на спине руку Марселя, который прикрывал его на случай, если кто ещё кинется цепляться за килт. Войдя, наконец, в сияющий золотом и лазурью вестибюль, Ричард сразу ощутил прохладу кондиционеров. Лето на Марикьяре было куда жарче, чем в Олларии, а тем более в Надоре.
Пока Марсель улаживал все вопросы на ресепшене, к Ричарду подбежала симпатичная журналистка и дружелюбно задала несколько стандартных вопросов — о впечатлениях от Марикьяры, о планах на ближайшие дни. Он отвечал, как положено, широко улыбался в камеру, автоматически отмечая и её позицию, и свой угол, и местонахождение света… За пять лет это стало въевшейся привычкой и выходило само собой, но всё равно он часто вспоминал тот урок Валентина в первый день их знакомства. Объяснения были по-настоящему хорошими, а уж воспоминания о последовавшем поцелуе — их первом поцелуе! — неизменно повышали ему настроение.
Марсель вручил ему ключи, журналистка убежала ловить следующую знаменитость, какие-то девушки у стены старательно фотографировали его телефонами… Всё было как всегда.
Ричарду нравилась такая жизнь.
В забронированный для них с Валентином номер он вошёл один, его менеджера по дороге перехватила и уволокла Марианна. У Коко возникла очередная грандиозная идея, которую требовалось срочно обсудить с «дорогим Марселем». А в самом номере было куда многолюднее, чем он ожидал.
— Ричард! — Валентин сразу бросился к нему и повис на шее, одаривая нежным поцелуем. Стесняться присутствующих он и не подумал, тем более тут были все свои.
— О, ну теперь все в сборе, — прокомментировал Джастин от стола с закусками. — Что тебе смешать, зятёк? Я тут недавно походил на курсы барменов и теперь умею делать коктейли.
— Что-нибудь дикое и необузданное, — хмыкнул Ричард. — Как мой килт, который только что подвергся очередной атаке.
— Вечно все тянут руки к моей собственности, — Валентин надул губы. — Это потому, что я такой везучий и отхватил такого парня.
— Это заявление соответствует истине, — прокомментировали из кресла у полностью застеклённой стены с видом на море, а затем отсалютовали бокалом. — Здравствуй, Ричард.
— Здравствуй, Ойген, — он широко улыбнулся в ответ.
Со знаменитым Ойгеном Райнштайнером Ричард познакомился на съёмках одного из своих фильмов. У него была маленькая роль члена археологической экспедиции, которая пробудила древнего демона. Как водится в приключенческом жанре, демон поубивал всех археологов, кроме главного героя и его подружки. Персонаж Ричарда умер четвёртым, причём изначально предполагалось, что ему просто вырвут сердце. Однако даме-режиссёру приглянулась фактурная внешность Ричарда, и она решила, что «такой красавчик должен умереть поинтереснее». В итоге целых двадцать семь секунд несчастного археолога полосовал когтями демон, а напоследок сердце ему не вырвал, а выгрыз.
Та сцена стала одним из самых ярких съёмочных воспоминаний. Райнштайнер обладал чуть ли не сверхъестественной способностью мгновенно перевоплощаться в роль и обратно. Вот он объясняет молодому актёру, что для пущего эффекта выражения боли нужно посильнее открыть глаза, а потом звучит команда снимать, и спокойное бергерское лицо превращается в зверский оскал. На советы Ойген никогда не скупился, и объяснял очень хорошо, прямо как Валентин. За один тот съёмочный день Ричард узнал массу полезного, и потом вечером позвонил Валентину и долго восторженно рассказывал. Тот в ответ съехидничал, дескать, Ричард теперь такой же фанат Райнштайнера, как Иоланта.
Когда они потом вместе смотрели тот фильм, Валентина ощутимо перекосило на сцене убийства археолога, так что Ричард в утешение рассказал ему процесс съёмок. Как Ойген его инструктировал по мелким деталям мимики; как оператор искал подходящий угол, в котором было бы видно побольше обнажённых мускулистых плеч Ричарда; как у Ойгена отвалился один коготь и его пришлось срочно приклеивать. А вечером того дня, когда съёмочная группа угощалась пиццей, Ойген сказал Ричарду, что ему понравилось с ним работать, и он будет рад подобным возможностям в будущем.
Возможность выдалась на съёмках сериала «Госпиталь святого Торквиния», где Ойген играл одного из главных героев, врача с запутанной личной жизнью. Ричард сыграл лишь в нескольких сериях, его персонаж был пациентом, с которым у врача закрутился короткий роман. Расстались они очень плохо, и для самых драматичных сцен талант Ойгена отстраняться от роли был особенно важен. С ним было удивительно комфортно работать.
А потом Ричард узнал, что и Ойген тоже оценил его способность к развязному юмору и лёгкому отношению, которые помогали справится с самыми сложными и эмоциональными сценами. Правда, вряд ли учивший его отрешению и спокойствию отец Луциан предполагал, во что это выльется. Хотя как знать, этот священник был на редкость умным. Ричард иногда получал от него короткие тексты с поздравлениями по поводу особо удачных профессиональных моментов.
И одним из наиболее удачных стал, несомненно, «Пленник колдуна».
Валентин смеялся и говорил, что у него открылся дар пророчества, когда он предположил такое уже несколько лет назад. После клипа с закованным в цепи юношей, с которого сняли проклятие, кто-то таки додумался закопаться поглубже в легенду и создать сценарий на основе того самого третьего варианта. Главными героями стали колдун и его пленник, и по сути это была история медленно и странно развивающейся любви. После того медицинского сериала появилось много фанатов актёрского дуэта Ричарда и Ойгена, так что режиссёр решил этим воспользоваться.
Красавец-бергер в роли колдуна и красавец-надорец в роли его пленника стали настоящей сенсацией года. Интернет восторженно орал, соцсети несколько раз просто падали, не выдерживая наплыва комментариев… которые сами актёры не читали.
— Да что там может быть интересного? — отмахивался Ричард. — Они нас уже мысленно свели во всех возможных позах, причём не только нас двоих, но и четверых, а может, ещё и шестерых…
— Шестерых? — хмыкнул тогда Валентин, раскладывая по тарелкам свой фирменный омлет.
— Ага, — кивнул Ричард, вооружаясь вилкой. — Мы с Ойгеном в центре, ты как мой парень, Жермон как парень Ойгена и его же менеджер, Арно как твой друг и Робер как парень Арно. Блин, у нас тут реально ни одного гетеросексуала.
— Артистическая среда способствует гомосексуализму, — заумным тоном сообщил Валентин. — Я это как-то в одной статье прочитал.
— Чушь какая, — фыркнул Ричард. — Ой, а кексики у нас там ещё остались?
— Маффин ва!
При таком спокойном отношении всех причастных лиц конфликтов никогда не возникало. Ойген в жизни был безэмоционален и холоден, словно бергмаркский ледник. Жермон Ариго, его менеджер и любовник, был слишком увлечён своей работой и Ойгеном, чтобы заморачиваться фанатскими глупостями. К тому же у Ойгена было специальное хобби — готовить еду, а у Жермона было хобби эту еду есть. Они даже несколько раз вместе засветились на кулинарных шоу. У Арно с Робером тоже всё было хорошо, хотя мечты оленёнка найти себе кого-то весёлого не оправдались, потому что за веселье в их паре отвечал именно он. Робер был склонен к депрессиям и самокопанию. Когда Арно в очередной раз, сидя в их гостиной и с обиженным видом глотая пиво, жаловался на это Валентину, у того как раз случился плохой день: гастроли в Дриксен сорвались из-за обострившейся политической обстановки, на улице редкостный холод, намечающаяся простуда, под боком валяется восстанавливающийся от полученной на съёмках травмы Ричард, да ещё и вишнёвый пирог, который он так старался испечь, пригорел. В итоге на очередное страдальческое «И что мне с ним делать?» Валентин раздражённо ответил «Выпороть!»
Арно натурально офигел, потом задумался, потом распрощался и убежал. Ричард попросил чаю и подгоревшего пирога, который, несмотря на Валентиновы метания по этому поводу, всё равно был очень хорошим. О том, что там дальше случилось между Арно и Робером, они никогда не спрашивали, но жаловаться оленёнок почему-то прекратил… Наверное, лучше и не знать, почему.
Что бы там ни придумывали фанаты, как бы ни извращались журналисты в своих домыслах, у всех трёх пар была счастливая личная жизнь. Свою активность в интернете они ограничивали постами в Талиграме, продвигая нужные им идеи. Всё именно так, как сказал ему тогда Валентин: создать такой образ, каким ты хочешь, чтобы тебя видели, потому что всё равно напридумывают горы глупостей, так что пусть будет и немного правильного.
А уж после «Пленника колдуна» в глупостях недостатка не было!!!
Естественная холодность Ойгена, равно как и природная живость Ричарда, прекрасно подошли к образам. Значительная часть сюжета следовала стандартным фэнтези-клише, включая поединок персонажей, во время которого положительный герой и попал в плен. Местом для съёмок был выбран один из замков в Алати, где, собственно, легенда и появилась. Колдуну служили множество воинов в условно-алатских костюмах, которые Ричарду очень понравились. В одной из сцен, где колдун предложил герою пойти к нему на службу и сказал «Тебе пойдут одежды моей охраны», тот гордо и с презрением отказался. Эту сцену пришлось снимать раз десять, потому что Ричард никак не мог отказаться достаточно твёрдо, а всех окружающих из-за этого пробивало на смех. Некоторые из таких моментов попали в собрание киноляпов, которые обычно выкладывают в интернет. Там же оказался и момент из постельной сцены, где колдун с искажённым страстью лицом наклонялся над своей добычей, а герой в ужасе смотрел расширенными глазами на неотвратимо приближающееся… И в этот миг с головы Ойгена свалился пышный парик, прямо на Ричарда! Драматизм момента был разрушен напрочь, и понадобилось немало времени, чтобы его восстановить. А в интернете тут же оказались фотографии Ричарда и Ойгена, лежащих рядом на подушках и смеющихся. Было очень трудно перестать по-дурацки ржать после такого.
Валентин даже попытался немного приревновать, так что Ричарду пришлось напомнить ему про его недавний совместный проект с Иолантой, которая наконец достигла требуемого уровня мастерства, чтобы спеть дуэтом с Васспардским Спрутом. К этому времени её собственная популярность тоже была велика, и фанатов у пышной фигуристой девицы, как оказалось, с очень мощным голосом, было немало. По поводу фигуристости Ричард и высказался, но там было о чём говорить. Корсеты от Марианны выгодно уменьшали талию и подчёркивали грудь, короткие юбки выставляли напоказ весьма красивые ноги, а яркие волосы и бурная мимика довершали образ «плохой девчонки».
В совместном проекте Коко организовал Валентину возможность тоже испробовать новый имидж, так что чёрные джинсы, косуха и серебряные цепи стали для фанатов ошеломляющим сюрпризом. Да ещё и глаза накрасили чёрной подводкой! Такой Валентин, да ещё исполняющий рок, да ещё в компании Иоланты… Это стало настоящей сенсацией!
Ричард был полностью уверен в чувствах Валентина, однако когда тот сам вдруг приревновал, тут же напомнил ему про Иоланту и то, как Валентин обнимал её на сцене, чуть ли не вжимаясь в её декольте. Валентин возмутился тем, что, это, дескать его работа, Ричард парировал тем же аргументом… В итоге разразилась бурная ссора, закончившаяся столь же бурным примирением в постели. Наутро Валентин ворчал, что у него всё болит, но вроде бы успокоился насчёт Ойгена.
А вот теперь они мирно сидели в одном номере гостиницы и спокойно общались. Ричард ощутил гордость за Валентина.
— У тебя тоже будет «Фауна Марикьяры»? — поинтересовался Ойген.
— Да, — улыбнулся Ричард, — Марсель сказал, это очень известное шоу и у них часто появляются знаменитости, ради рекламы и благотворительности. Так что послезавтра у меня съёмка.
— У меня завтра, — кивнул Ойген и отпил из бокала. — Дельфины.
— А у меня зайцы, — сообщил Ричард.
— А у меня завтра съёмка без всяких зверюшек, но тоже на пляже, — вздохнул Джастин, протягивая Ричарду тёмно-зелёный напиток. — Купальные костюмы нового сезона.
— А меня Коко завтра тащит в гости к одному местному певцу, — сообщил Валентин, — у него какой-то очень необычный традиционный стиль пения. Коко хочет, чтобы я послушал, он считает, мне это может пригодиться.
— А Арно с Ио уже тут? — поинтересовался Ричард, отпивая терпкий кисловатый напиток. — О, вкусно!
— Они приехали утром, — Валентин пристроил подбородок у него на плече. — И тут же умчались на встречу с какими-то местными рок-фанатами, Иоланта там будет раздавать автографы. А Робер уполз к морю, думаю, до сих пор там что-то рисует. Но скоро уже стемнеет, так что он наверняка вернётся к ужину. Не сам, так Карваль его притащит.
— Жермон нашёл поблизости очень интересный ресторан, — заметил Ойген, — и у нас есть буклет. Как только он сумеет сбежать от Коко, мы закажем ужин. Хотите присоединиться?
— С радостью, — кивнул Ричард. — Марселя тоже Марианна уволокла, так что они там сейчас наверняка вчетвером что-то обсуждают.
— Тогда подождём час, а потом я пойду Жермона спасать, — вздохнул Ойген. — А пока кто-нибудь хочет сыграть в шахматы?
— Давай, — кивнул Джастин.
— А мы вас пока оставим, — хмыкнул Ричард, — Валентин, идём в спальню.
— В таком случае это нам вас следует оставить, — сообразил Ойген.
— Я рад, что ты сам это предложил, — Ричард подмигнул. — А то мне было бы неловко вас напрямую выгонять.
— Идём вниз, — согласился Джастин, — я там видел здоровые шахматы, такие, по метру каждая фигура, они во внутреннем дворе, и в них вполне можно играть.
— Идём, — согласился Ойген.
Дверь за шахматистами закрылась.
Ричард развернулся к Валентину и, ни говоря ни слова, подхватил на руки и понёс в спальню.