Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

изуку сам не понял как всё к этому пришло.

он окинул взглядом свою крохотную квартирку. случайному человеку могло бы показаться, что по ней прошёл небольшой ураган, но на самом деле причиной хаоса была не мини-катрина и даже не инаса-сан. всё было куда проще — изуку переезжал.

он тяжело вздохнул и потёр виски.

вообще-то, ещё до выпуска, когда он не знал кем он будет работать и будет ли поступать куда-то дальше, он и очако планировали жить вместе — снимать квартиру вдвоём с сестрой было бы куда дешевле.
когда он поступил в педагогический университет, от идеи пришлось отказаться, и изуку въехал в университетские общежития. после учёбы ему повезло. айзава-сан чуть ли шантажировал недзу, чтобы он нанял помощника учителя — тошинори вёл замечательные лекции, но на практические занятия его категорически не хватало. донорские органы вкупе с бионическими протезами ног работали отлично, но здоровье его было подорвано знатно, так что изуку в коллективе приняли радушно.

какое-то время после выпуска 3А класса ещё работала система охраны студентов и персонала, что позволило изуку несколько лет мозолить глаза айзавы в учительском корпусе общаги юэй.
изуку усмехнулся. не то, чтобы они всё это время не сплетничали и не перекидывались мемами с котами на совещаниях, но опустим детали. с айзавой-саном было приятно работать, несмотря на стресс, в который дети кажется перерабатывали свою нескончаемую энергию.

ну, не об этом. каччан предложил съехаться.

при мысли об этом изуку тихо стонет и закрывает лицо руками. очако так сильно дразнила его по этому поводу. слава тебе господи, у них хватало времени на то, чтобы встретиться раз или два в месяц. когда у анэ-чан был резкий всплеск популярности, одну их встречу обсосали кажется все журналисты японии. одноклассники над новостью про роман поржали, но пиар-отдел геройского агенства уравити таки заставил сестрицу сходить на интервью. твиттер тогда гудел как в жопу ужаленый, и изуку пришлось надолго закрыть аккаунт из-за бешеных фанатов.

да суть вообще не в том, что он и кацуки чуть ли не десяток лет ходили вокруг да около, вгоняя в депрессию всех в радиусе десяти метров, а в том, что почему-то именно сейчас становилось жутко неловко.

вроде взрослые люди, а всё туда же.

кацуки, полыхая ушами, как флагом советского союза, признался ему в любви через бешеные полгода после того, как тошинори вручил изуку подарок от класса. изуку тогда был такой замотанный, не спавший, не сравший, после шести уроков в юэй, терракта в средней школе и только что помогавший урараке с последствиями дтп на мосту, весь в копоти и бетонной пыли, и тут каччан зовёт его на свидание.
стыдно признаться, изуку на минуту подвис. как медленный браузер с плохим интернетом, стоял и пытался обработать информацию. кацуки даже обдумал возможность попытаться свести всё в плохую шутку, но к счастью мозг мидории включился секундой позже.

конечно же, он рыдал. вообще они оба плакали, но кто будет рассчитывать соотношение слёз в процентах, тот не заслуживал застать легендарный момент. заставшая опус очако тоже, кстати, ревела, её захлестнуло воспоминаниями о химико. тут же вся ситуация стала в два раза грустнее, но они её успокоили. обнимались втроём.

на свидание они сходили. не в тот же день, разумеется, потому что изуку валился с ног, но на выходных. оторвались по полной, изуку даже показалось, что кацуки пытается восполнить этим походом в кошачье кафе все восемь лет взаимных страданий. изуку отослал несколько фоток с котами айзаве.

ну и так как терпения ни у него, ни у каччана никакого не было, они умудрились даже обручиться за эти пару месяцев.

и вот настал момент, который перевернул всё с ног на голову — переезд. сначала изуку даже не понял, что это за собой несёт, ну типа, было такое, он оставался у кацуки на выходные, это же то же самое.

не то же самое.

изуку не знал, что он делал не так, но ситуация была неоднозначная. он набрал вес. не просто набрал вес — он не мог его сбросить.

почему так случилось, было довольно очевидно. птср из-за войны, напряжённая учёба, а потом работа, теперь ещё трудности с адаптацией к двойной работе учителем и героем. он бросил курить, и теперь заедал стресс. худшая часть состояла в том, что несмотря на то, сколько он сжигал калорий в зале, на миссиях, пробежках утром, результат оставался тем же. он потерял форму и это было очевидно.

если так-то подумать, он в маму был склонен к полноте — даже в средней школе, когда его телосложение было близко к описанию "кожа да кости", у него всё равно оставались пухлые щёки. ну и... что уж греха таить, задница тоже всегда была округлой.

сейчас утешиться можно было хотя бы несгорающей мышечной массой — айзаве тоже надо было с кем-то спарринговать время от времени, да и с гиперактивными детьми сильно на попу ровно не присядешь, вечно то сломали что-то, то подрались, то запахом дыма тонко так тянет.

в общем, изуку сильно бы не расстраивался, если бы не его черезчур активизировавшаяся фан база. не поймите неправильно, твиттерские блоги слэш аккаунты типа deku daily и deku-sensei supremasy не несли никакого вреда его жизни, да и на этот раз он вроде как сам виноват...

короче, кто-то прикрепил в реплаи две его фотки с датами, и это выбило изуку из колеи. одна из фотографий была совсем недавней, он уверен, это один из студентов успел щёлкнуть его около учительской. а вторая была сделана на выпускном из университета.
изуку тогда закатил глаза "вот делать людям нечего" и закрыл твиттер.

через два дня он нашёл комметарий снова и долго листал две фотографии туда-обратно. на выпускном он был в красивой белой блузке, кружева и лёгкая ткань обтягивала его торс и предплечья, рукава расширялись от локтя в запястью, образовывая порхающие при движениях руками полупрозрачные манжеты. вниз он надел весьма обтягивающие чёрные брюки высокой посадки из матовой ткани. к низу они слегка расширялись, а на уровне лодыжки был короткий разрез, приоткрывающий взгляду вид на чёрные туфли-босоножки на каблуке. отросшие кудри внизу спускались к ключицам, а до кучи он накрасил ногти.

его недавняя фотография выглядела... куда менее впечатляюще. на фото он был просто в рубашке, без пиджака. классические синие брюки и лакированные туфли. он разговаривал по телефону, прижимая его плечом к уху, в руках у него были блокнот и ручка, а под мышкой пачка документов. да, он помнил этот день... прямо перед припозднившимся в этом году спортивным фестивалем.
возникли проблемы с приглашёнными родителями и всё, конечно, свалили на айзаву. изуку не смог наблюдать за скоротечным появлением у наставника аневризмы и предложил помочь. и вот теперь смотрел на оцифрованное изображение себя в худшей ипостаси. синяки под глазами, всклокоченные всё ещё длинноватые волосы, мятый галстук и дополняющая это "великолепие" разбитая накануне губа. хуже всего то, что невооружённым глазом была видна разница в весе.

увеличение нагрузок на тренировках и попытки есть меньше не откликнулись ничем, кроме ужасающей масштабами мигрени, из-за которой он расплакался прямо на занятии. 2G класс в этот день был неугомонным на новом уровне, и если обычно он мог их успокоить, то с мигренью он просто не справился.

к счастью недзу всё разрулил. расстроеным классом занялся цементос, а самого изуку айзава заставил пойти домой и отдохнуть. слава крысиному богу.

в общем, изуку, наверное, следовало бы поговорить об этом с мамой и сходить проконсультироваться в больницу. а пока что он совершил попытку не покупать ничего сладкого.
экономило деньги. но с некоторых пор он стал очень нервным. айзава даже запретил ему подходить к кофейнику в учительской, что не улучшило ему настроение.

изуку снова вздохнул, затем закрыл коробку с постельным бельём и перемотал её скотчем. разберётся с переездом и выбъет себе больничный.
сказать-то проще чем сделать. если так подумать, он же замечал, как пристально каччан смотрит на него, когда он переодевается. надо посмотреть правде в глаза, есть вероятность, что кацуки просто-напросто пялится на него из-за влияния букетно-конфетного периода в отношениях и гормоны счастья у него работают как розовые очки, но загнаться изуку это не мешает.

волновало вот ещё что. до бурно цветущих отношений с кацуки изуку был таким беспросветным девственником, что анэ-чан как-то поинтересовалась, не блюдёт ли он часом целибат. теперь же опыта у него было побольше, отчасти после исследований на гейском форуме, отчасти после проведённых с кацуки ночей.

мысль об этом заставляет его даже не возбуждаться, а погружаться в какой-то транс, в состоянии которого он может думать только о своём женихе и том, какой же он идеальный.
вот только теперь изуку осознал, что его скудные способности в сексе ничем не прикрыты. раньше он мог бы дать себе скидку на сексуальность — невинность в этом случае считалась бы скорее плюсом, но сейчас этот аспект провалился с треском, и изуку пришёл к выводу, что трахать его скоро станет умопомрачительно скучно.

изуку недовольно покусывает нижнюю губу, наконец отодвигает коробку в угол, к остальным, и переключается на коробку с посудой. каччан заслуживает лучшего, а значит изуку приложит усилия, чтобы стать хорошим партнёром. в том числе внешне. плюс ультра, в конце концов!

Chapter Text

кацуки хотел провалиться под землю от стыда.

давайте начнём сначала. месяц назад он и изуку стали жить вместе. охуенно, лучше просто быть не может.

они всё ещё привыкали к новой квартире, которую снимали — обоим она казалась слишком большой по сравнению с теми, где они жили раньше. к помолвочному кольцу, которое висит у него на шее, на цепочке, привыкает только деку. кацуки носил своё там же с тех пор как они выпустились из юэй.

после общежитий привыкнуть жить вдвоём было почти просто. никакого расписания домашних дел, никаких графиков. обнаружение новых, по своему милых привычек и навыков, своевременно нашедших применение в быту. забота и ласка, неожиданно обрушившаяся на них, привыкших к одинокому коротанию вечеров.

кацуки абсолютно серьёзно считал, что не заслуживает изуку, но одному только богу было известно на что он был готов пойти ради своего жениха. он обожал этого мужчину всем своим сердцем. израненное и чёрствое, но оно начинало биться чаще, когда кацуки замечал большие и маленькие следы другого человека в их общем доме.

мази от шрамов и крема для мягкости кожи на краю раковины в ванной комнате, небольшая косметичка и зеркальце на тумбочке, живые растения на подоконниках и шкафах, стикеры с напоминаниями о делах на холодильнике и зеркале в спальне. одеяло, появляющееся на кацуки, когда он засыпает в гостиной, чистая обувь в гэнкане утром и свежее бельё, встречающее его после долгой смены, пушистые тёплые полотенца после сушилки. изуку разминает ему перенапряжённые, ноющие после патрулей плечи, покупает острые специи, сам лепит теокбокки и гёдза, настраивает радио на шоу ямады-сана по утрам и целует кацуки в губы перед уходом на занятия.

кацуки не сложно, но он хочет соответствовать. не из соревновательных порывов, а потому что изуку заслуживает быть окружённым любовью. любви у кацуки предостаточно.

он собирает изуку бенто на обед, гладит одежду на работу, покупает сезонные фрукты и мясо для гёдза, аккуратно складывает в стопки тесты и уносит забытые на кофейном столике чашки. прежде чем уйти в утренний патруль, он запускает робот-пылесос, а перед сном регулирует температуру на кондиционере. после школы у изуку гора домашних заданий, кои необходимо немедля проверить, поэтому кацуки берёт часть его отчётов для полиции на себя.

ни у одного из них не хватает ни сил, ни времени на то, чтобы драить квартиру и постоянно готовить, поэтому в какой-то момент они сходятся на том, что раз в две недели будут платить за услуги клининга, а с пятницы по воскресенье вся еда на заказ. изуку любит носить кацуки на руках и красить ему ногти, а тот заказывает ему доставку цветов прямо в юэй и кидает тупые мемы на занятиях. они спят обхватив друг друга, как две прилипчивые коалы. изуку засыпает мгновенно, а кацуки медленно, пропуская сквозь пальцы зелёные кудри и слушая чужое дыхание.

но была проблема. впервые кацуки столкнулся с ней когда изуку остался на ночь после их третьего свидания. он даже не подозревал о её масштабах. описать таковую очень просто — изуку горячий что пиздец.

он и сам сначала не врубился где тут минусы. он увидел его утром около плиты — в одном белье и своей слегка растянутой футболке, обнажающей мягкое веснушчатое плечо, на стыке которого с шеей виднелись аккуратный отпечаток зубов и небольшой засос.
кацуки не теряя времени обхватил руками чужие бёдра, вжимаясь в чужую спину всем телом, провёл ладонями вверх, сжимая мягкие бока, и застыл.

— ох, ты проснулся, — слегка смущённо пробормотал изуку и слегка повернулся, чтобы поцеловать его, — доброе утро.

кацуки в ответ задумчиво мурлыкнул, зарылся носом в зелёные волосы и продолжил трогать своего парня. от переполнявшего его восторга каччан почти вибрировал — изуку был таким податливым в его руках, опираясь на него, пока кацуки сжимал и гладил мягкие бёдра, задницу и бока. изуку хотелось всего искусать, попробовать эту коричную мягкость на вкус.

о, они очень быстро вернулись в постель.

ни во второе, ни даже в пятое столкновение с проблемой кацуки не понял, как сильно он облажался. ну теперь он осознал.

у них в агенстве были общие раздевалки и душевые. был долгий и сложный день, они остались одни, изуку тихо хихикал, флиртуя, пока снимал костюм, а потом сбросил бельё, чтобы быстро сполоснуться перед тем как они закончат работу. он повернулся, чтобы найти и взять с собой в кабинку полотенце, и мозг кацуки вылетел в трубу.

он не знал где были его глаза до того момента, но он завис на несколько минут, определённо пуская слюни. изуку был очаровательно пухлым.

животик, появляющийся поверх пресса в моменты, когда он расслаблен, округлая попа, сглаженые мускулы рук, мягкая грудь, уютные складочки на боках и появившиеся кое-где растяжки... это ещё не говоря о том, как невероятно смотрелся его мягкий член, лежащий в ложбинке меж пышных бёдер.
удивительно, как изуку был греховно красив, и в то же время ухитрялся выглядеть как ангел. кацуки не мог перестать пялиться. когда изуку ускользнул в душ, кацуки осознал, что своим стояком может гвозди забивать.

кацуки честно старался взять себя в руки, говоря себе, что он большой мальчик в больших штанишках, и он может сдержать свои похотливые порывы. он же не животное.

спустя две недели после переезда изуку зашёл в спальню в кружевном белье с чулками и резиночкой на упругом бедре. белое кружево красиво контрастировало со смуглой кожей. штанишки продержались на кацуки ровно до того момента, когда резиночка лопнула, потом всё как в тумане.

ками, изуку точно будет думать, что он озабоченый.

Chapter Text

если изуку сейчас хотел расстроиться по причине того, что всё вышло из-под контроля, он сначала должен был признать, что оно когда-то под контролем было.

он судорожно вздохнул, стараясь сделать это как можно тише, и обнимая свои колени. всё было бесполезно. совершенно впустую.

они с каччаном жили вместе уже три месяца, и уже почти три месяца изуку следовал рекомендациям врача. его распорядок дня иногда приходилось сдвигать, и позволял себе нарушить диету, если кацуки баловал его подарками, но в остальном он фанатично следовал указаниям, принимал прописанные ему пищевые добавки. пару раз в неделю он делал перерывы в силовых тренировках в пользу посещения класса йоги и бассейна. плавал он, правда, в обтягивающем его бёдра слитном купальнике до колен и белой футболке с длинным рукавом. было бы ужасно, если бы его кто-то узнал и сделал фото — если что ему и приносило облегчение, так это отсутствие в твиттере фотографий его потолстевшей тушки в одних плавках.

перестать что-то постоянно жевать оказалось сложнее, чем он сам себя уверял. это было так непривычно. без маленьких заначек по шкафам и полочкам он чувствовал себя не в своей тарелке. мысли о еде раздражали, желание съесть что-то незапланированно вызывало отвращение к себе. по привычке он не мог осилить даже порцию на одного за раз, но спустя час-полтора он снова был голоден. и готовить себе перекус, а после действительно идти на ланч смущало.
если кто-то встречал его в кафетерии юэй или булочной, изуку с головой захлёстывал стыд. лезли непрошеные мысли о том, что окружающие точно считают его слабовольным и отвратительным. любой смех рядом заставлял его вздрагивать и пониже одёргивать свободную одежду. еда становилась безвкусной, горло сжималось, и мысль о том, чтобы проглотить то, что уже было во рту, провоцировала рвотный рефлекс.

каччан ничего не говорил, но изуку стал избегать близости с ним, боясь увидеть в его глазах отвращение.
отшутиться от совместного душа, вечером притвориться, что уснул первым, сослаться на мигрень или просто допоздна просидеть за проверкой вчерашних тестов. он просто откладывает неизбежное, не так ли?

несколько раз ему казалось, что каччан пялится. разглядывает его в переодевалке. но от этих взглядов не щекотало низ живота и не хотелось втихаря покрутиться для кацуки в душевой голышом. от цепкого взгляда вдоль позвоночника пробегали мурашки. хотелось только спрятаться и плакать.

его лишний вес был угрозой его уверенности в себе. очако — теперь они стали видеться чаще из-за работы — раскусила его черезчур быстро. на заметку, когда героиня завела об этом разговор, они сидели в китайском ресторанчике, куда она зазывала брата уже давно. её проницательность будет изуку смертью.

— отото, ты совсем не ешь.

изуку вздрогнул от неожиданности. вилка звякнула от соприкосновения с фарфором. содерживое тарелки выдохнуло с облегчением, когда его перестали сверлить укоризненным взглядом. очако покачала головой.

— ты нормально себя чувствуешь? выглядишь слегка напряжённо, — она с подозрением сощурила глаза и надулась, — вы же не поссорились с кацуки, верно?

— конечно нет!! — тут же подскочил изуку, — де... дело не в этом.

он не позволил сестре докопаться до сути, но она выглядела обеспокоенной, и перед тем, как уйти, сжала его плечо.

— если нужно будет поговорить, звони, ладно? когда угодно.

возможно, она имела в виду сейчас.

изуку проверил изменения на весах сегодня утром. три месяца попыток сбросить этот чёртов вес и что? он поправился. он набрал почти 7 килограмм.

и теперь сидел на кухонном подоконнике, укутаный в его самую большую толстовку в стиле первой версии костюма всемогущего из ограниченной серии, и молча рыдал. это даже звучало жалко, а выглядело ещё хуже. он отлично знал, что у него опухшее зарёванное лицо и покрасневшие глаза.

— изу, ты идёшь в... постель?.. — изуку резко поднял голову и повернулся на голос, встретившись взглядами с кацуки. тот замер в дверях, уставившись на него почти такими же огромными глазами.

— к-каччан, я-

кацуки тут же пересёк кухню, и лицо изуку обхватили его ладони.

— изуку, что случилось? ты поранился? что-то болит? я позвоню исцеляющей девочке, если... — изуку только поджал дрожащие губы, обхватив чужие запястья своими пальцами.

— всё... всё в порядке... — хватило его лишь на сиплое бормотание, к концу фразы ушедшее в сбивчивый шёпот. по лицу его всё ещё текли остывающие слёзы, — прости... прости.

кацуки только покачал головой, беспокойство в его глазах заставляло внутренности изуку скрутиться в тугой узел. он провёл большими пальцами по щекам изуку, нежно вытирая слёзы. изуку хотел отвернуться — почему каччан вообще смотрел на него? ему не было противно?

— тебя не трясёт от плача, когда всё в порядке, — тихо заметил он, всё ещё вглядываясь ему в глаза, — ты можешь рассказать мне что угодно, знаешь?

изуку всхлипнул, чуть сильнее сжимая чужие запястья, и зажмурился — по его щекам снова побежали дорожки слёз.

— изуку, — он судорожно вдохнул.

— я просто... я думал я смогу всё исправить, — его губы затряслись, и его голос сорвался в рыдание, — но всё оказалось напрасно...

— о чём ты говоришь? изуку, ты-

изуку снова начал всхлипывать, цепляясь за кацуки, вздрагивая всем телом, а что-либо сказать не получалось из-за икоты. кацуки шагнул назад, садясь и притягивая изуку, чтобы он сел к нему на колени.

— я здесь, изуку, я здесь. просто отпусти всё это, — бормотал он, поглаживая зелёные кудряшки, пока воротник намокал от слёз, — всё хорошо.

— я н-не хочу, чтобы каччан у-уходил! — цеплялся изуку за его рубашку, — мне так жаль, прости, прости меня...

кацуки был близок к тому, чтобы разреветься тоже.

— я никуда не уйду, я здесь, — крепче прижав изуку к груди, уверял он, — ты от меня так просто не отвяжешься, глупый, я останусь с тобой навсегда. откуда у тебя такие мысли, а?

он прижался губами ко лбу изуку, рядом с кромкой тёмных кудрей, влажных и тяжёлых после душа.

только что всё было в порядке, они закончили бумажную работу и отправились домой, а потом устало бесились и хихикали в такси. кацуки заказал еду, изу выбрал фильм, и они провели вместе прекрасный вечер.

кацуки гладил изуку по спине небольшими кругами, всё продолжая бормотать какую-то слащавую ерунду, едва проходящую сквозь его обычный фильтр речи.

— я так люблю тебя, изуку. я всегда буду рядом, — изуку закашлялся, содрогаясь всем телом, и кацуки положил руку ему на затылок, — тшшш... ну всё, хватит. всё хорошо, слышишь? пора прекращать, маленький плакса. тшшш, изу, дыши.

он немного покачивал его в своих руках, мягко шикая и следя, как изуку медленно успокаивается и выравнивает дыхание.

— прости что я такой глупый, — хрипло пробормотал он.

кацуки поцеловал его в висок.

— давай ты умоешься и пойдёшь в постель, я сделаю тебе чай, а потом можем поговорить, ладно? — изуку отстранился, вытирая лицо и кивнул, хлюпая носом, — хорошо.

— я столько проблем приношу, — горько выдавил он поднимаясь с его колен, и кацуки поморщился.

— с тобой всё в порядке. иди, изу.

он снова поцеловал его в лоб, а потом подтолкнул, и изуку тихо вышел из кухни.

пискнул, включаясь, бойлер. кацуки сполоснул заварник, замер, услышав, как включилась вода в ванной и, устало облокотившись на столешницу, вздохнул.

***

кацуки удовлетворённо накрутил на средний палец отросшую прядь волос на затылке изуку. всё прошло по плану. они поговорили, немного поплакали, немного подрались подушками, на рёбра кацуки было совершено наглое нападение щекоткой, и теперь изуку положил голову на грудь кацуки, пока они оба, красные от смущения и любви, обнимались на постели.

— ...я буду любить тебя любым, неисправимый ты тупица. а ещё... — кацуки спрятал нос в зелёных кудрях, — у тебя ужасная самооценка.

изуку уже хотел возмутиться, но кацуки ещё не закончил.

— ты мягкий, весь в этих веснушках и блядски сексуальный. мне хочется тебя всего искусать, а потом вытрахать из тебя все глупые мысли, — от этого позора кацуки уже не отмыться, но чего не сделаешь ради душевного спокойствия изуку.

причина его больной головы смущённо ёрзает.

— каччан извращенец, — кацуки фыркает.

— спокойной ночи, задрот.

они засыпают поздно, в обнимку, тесно прижавшись друг к другу под одеялом.

Chapter Text

изуку проснулся со штанами, спущенными до колен и губами кацуки вокруг его члена.

— каччан, ты с ума сошёл? — смущённо спросил он, приподнявшись на локте.

— хотел отсосать тебе в душе, но не хотел ждать, пока ты проснёшься. не нравится? — категорично вздёрнул бровь кацуки, облизывая блестящую от слюны головку.

вместо ответа изуку положил руку ему на голову, и кацуки с довольной ухмылкой опустился почти до основания. его глаза закатились от ощущения пульсации в глотке. он медленно задвигал головой, сглатывая и поглаживая себя через бельё.

изуку застонал, запрокидывая голову, а потом зашипел и резко схватил кацуки за волосы, сначала оттаскивая, а затем притягивая ближе, и кацуки прикрыл заслезившиеся глаза в накрывающем его кайфе.

— каччан, я сейчас-

изуку начал кончать, и кацуки подавился, пытаясь проглотить всё, одновременно дёргаясь и задыхаясь от своего собственного оргазма. по щеке стекла слеза. в какой-то момент изуку дёрнул его за волосы, буквально снимая со своего члена, и кацуки закашлялся, чувствуя себя мокрым и липким от слёз, спермы и... что бы ни вытекало у него из носа.

изуку вытирал ему лицо, извиняясь, а кацуки пребывал в блаженной прострации от осознания, что заставил изуку кончить так сильно, что чуть не захлебнулся его семенем.

изуку утянул его в объятия, накидывая на них одеяло. он не затруднил себя тем, чтобы снова одеться, а кацуки придвинулся ближе, закидывая на изуку руку.

— если не можешь проглотить, не пытайся, ладно? — попросил деку, и он фыркнул.

— это вызов?

— каччан, я серьёзно, у тебя сперма из носа пошла, — кацуки засмеялся.

— ками, изуку, ты такой горячий.

изуку смутился, пряча лицо в груди кацуки.

— каччан, ты говоришь глупости, — его голос приглушила ткань, но он всё ещё звучал очаровательно.

кацуки не выдержал и приподняв его лицо, чмокнул его в губы.

— ну, ты наговорил достаточно глупостей до этого. всё честно, и-зу-ку, — он лизнул и легко прикусил мочку уха, заставив его хихикнуть и тихо застонать.

кацуки извернулся, перемещаясь ниже, оказываясь на боку, но теперь зеркально изуку. рука, переместившаяся на талию, будто случайно зацепила краешек футболки и плавно прошлась по мягкому боку, затем поднялась ещё выше, под грудь, и нежно сжала горячую кожу. подушечка пальца потёрла твёрдый сосок, кацуки покрывал мокрыми поцелуями шею изуку, чувствуя большие ладони, сжимающие его задницу. в груди разрасталось пламя, он придвинулся к изуку вплотную, и его эрекция вжалась тому в пышное бедро. изуку зашипел, почувствовав, как мелко, едва заметно, кацуки перекатывает бёдрами, потираясь членом о него.

— каччан, — мурлыкнул изуку, тут же потянувшись поцеловать. кацуки послушно наклонил голову, позволяя трогать себя.

он на секунду оторвался от поцелуя, только чтобы слепо тыкаться носом и губами в тёплую мягкую щёку, целуя, впитывая это ощущение соприкосновения кожи с кожей. изуку перекатился на спину, а кацуки сел на него сверху.

— изуку... мой изуку, — словно в горячечном бреду шептал он, пока его ладони проникали под пижаму изуку, — хочу тебя внутри...

рука изуку проникла под бельё и легла на его член, растирая чувствительный вход в уретру, от чего кацуки заскулил и поёрзал на чужих бёдрах.

их языки едва касались один другого, когда они даже не целовались, а скорее вылизывали рты друг друга маленькими мазками языков по губам. кацуки неловко проехался промежностью мимо вставшего члена, по бедру изуку, и так и замер, подрагивая.

— изуку, — он отстранился от лица напротив, — нам нужна смазка и резинка.

и снова потёрся. изуку прошипел что-то нецензурное, роняя каччана животом на матрас и нависая сверху, обшаривая ящик тумбочки. кацуки удобно устроился, подпихнув под бёдра подушку и приподняв задницу.

в следующее мгновение он почувствовал, как с него сдёрнули штаны до самых колен, коротко прошлись мокрыми пальцами по входу, а потом внутрь протолкнулась скользкая головка.

— я люблю тебя, — абсолютно мерзко такое говорить во время проникновения, но кацуки было уже всё равно.

изуку в ответ только застонал, сжав пальцы на его плече и проталкивая свой член глубже.

кацуки закатил глаза от удовольствия, упиваясь ощущением растяжения, когда изуку продолжал погружаться внутрь, пока наконец, в сопровождении лёгкого шлепка, его ягодицы не встретились с бёдрами изуку. кацуки тихо застонал, притираясь задницей к чужому тазу. его вело от осознания, что член изуку внутри него. перед глазами всё поплыло. изуку наполнил его так хорошо, что кацуки чувствовал его глубоко у себя в животе.

деку лёг на него сверху, одной рукой обхватив его плечи, а второй продавив поясницу, и кацуки восторженно заскулил на поцелуй в загривок, выгибаясь навстречу первому, пробному и мягкому толчку. горячее дыхание изуку опаляло его шею, он целовал и покусывал сладкую от нитроглицерина кожу, а кацуки скулил и стонал под ним, цепляясь за его руку, пока его нежно втрахивали в ортопедический матрас.

— каччан...

изуку повернул его голову, целуя в губы. у кацуки сбилось дыхание — он продолжал вколачиваться в него, не сбавляя темпа.

— изуку, — выдохнул он.

— хм? — тут же отозвался изуку, заглядывая ему в лицо, — что такое, каччан?

— хочу обнять тебя, — изуку не медля вышел, перевернул кацуки на спину и, стянув штаны уже полностью, снова вошёл.

кацуки практически на ощупь смог обхватить его плечи и скрестил ноги, пятками подталкивая изуку в себя. толчки возобновились, и он гортанно застонал, плавая в удовольствии.

— так хорошо берёшь меня, — выдохнул изуку ему на ухо, — такой красивый, каччан.

— это... ах! из-за тебя, — полыхая щеками, выдавил кацуки, — только ты можешь за... ставить меня чувствовать себя так хорошо, изу... изуку...

— каччан, — кацуки уже балансировал на краю, но он всё равно закатил глаза.

— не... ах! не вздумай плакать, — кацуки на поясницу легла рука, приподнимая, поддерживая его и заставляя выгнуться.

в следующую секунду кацуки понял, что плакать будет он сам. в новом положении каждый толчок был как всплеск чистого удовольствия, а член был зажат между его собственным слегка выпирающим животом и мягким прессом изуку. кацуки ощущал себя оголённым проводом, любое прикосновение, будь то мазок губ по шее или шлепок бёдер о его уже порозовевшие ягодицы, наполняло его напряжением. изуку сделал из него натянутую струну, но кацуки был уже не в состоянии выдавить из себя что-то кроме перевозбуждённых всхлипываний и хныканья.

— каччан, каччан, каччан, каччан, — не останавливаясь, повторял изуку, и кацуки прижался щекой к его плечу, не находя в себе сил перестать подмахивать его движениям.

провод завибрировал в максимальной точке напряжения, кацуки замер, распахнув глаза и сильнее вцепившись в изуку. и мир загорелся яркой вспышкой, затем рассыпавшись на бесчисленное множество осколков.

кацуки смутно почувствовал, как изуку замер внутри него, задержав дыхание и подрагивая.

а потом они оба вынырнули, пытаясь отдышаться, и кацуки увидел напротив большие зелёные глаза.

он обхватил лицо изуку ладонями, поглаживая тёплую веснушчатую кожу и краешек шрама, спускавшегося по щеке. и улыбнулся.

изуку наклонился, целуя его в губы, а кацуки снова надавил пятками на его поясницу, и изуку послушно опустился на него. играя с его кудряшками, кацуки чувствовал биение их сердец, ещё не успокоившихся после оргазма, то, как у него немного заложило уши от скачка давления и то, как изуку продолжает поглаживать его бёдра и талию.

их губы расстались, и изуку положил голову кацуки на плечо.

— хочешь так полежать? я тяжёлый, — кацуки хмыкнул, накручивая на палец локон зелёных волос.

— примерно тот же эффект, что и у утяжелённого одеяла, — он подумал, а потом добавил, — только ещё трахается пиздато.

— каччан! — возмутился изуку, и кацуки снова засмеялся.