Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Антропоморфная персонификация Смерти третьей планеты Солнечной системы, затерянной в спиральном рукаве галактики — просто Тод, ни к чему такие формальности — испытывал сложные для Смерти чувства. Он злился.

Отрезок времени, соответствующий в земном исчислении тридцать первому октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года от Рождества Христова — Тод всегда недоумевал, когда речь шла о календаре: люди были крайне нелогичны, выбирая точки отсчета, — поначалу не предвещал никаких сложностей. Мир был огромен и густонаселен, и Тод, как Смерть, вовсе не был обязан навещать лично каждого из ста тридцати тысяч умирающих ежедневно. Он мог позволить себе выбирать. Конечно, у него были обязательства: королей и правителей, поп-идолов и спортсменов требовалось отпускать собственноручно. Как и магов.

Надо сказать, что волшебников в мире было мало, намного меньше, чем обычных людей, да и умирали они редко, но хлопот доставляли предостаточно. Кто-то норовил задержаться привидением, кто-то изобретал способы отдалить смерть или даже перевести ее на другого. Был такой маг: Герпий или Герпес, Тод не запоминал такие детали, который сумел расщепить душу на две части. Тоду пришлось изрядно потрудиться, чтобы собрать ее воедино. Потом он понял свою ошибку — надо было отпускать каждую часть отдельно, а не собирать паззл.

Кроме того, после отделения от тела дýши силились запустить в Тода призрачными заклинаниями из призрачных палочек, и хотя ни разноцветные лучи, ни искры или прозрачные светящиеся животные не причиняли вреда, они беспокоили. Тод давно просил Азраила назначить магам отдельного Смерть, но Азраил наблюдал за всей вселенной, и ему не было дела до кучки нелепых смертных на затерянной в космосе планете.

В тот день Тод — черная бандана, кожаная куртка и узкие джинсы на поистине костлявых бедрах — небрежно скидывал со стола в видавший лучшие дни рюкзак жизнеизмерители. Мелкий диктатор, известный певец, команда попавшего в шторм корабля, двадцать два байкера, три мага...

Если бы Тод был человеком — и хоть немного интересовался математикой, — то непременно отметил бы, что в последнее время он переводил на ту сторону магов намного чаще, чем раньше. Но статистика — людская наука. Приличной антропоморфной персонификации вообще не стоило интересоваться людьми сверх необходимого, и без этого работы становилось многовато. Человечество росло и пухло, напоминая Тоду вылезающее из кастрюли тесто, и хотя до критической массы было еще далеко, он знал, что Аудиторы реальности бродят где-то неподалеку.

Жизнеизмерители магов были крупнее человеческих — маггловских, если использовать правильный термин, — и вычурнее. Песочные часы украшала тонкая резьба, а желтый песок поблескивал особенно мягко. На них было приятно смотреть, хотя привычка магов иметь длинные имена его сильно раздражала. Один Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор чего стоил: даже идеальным зрением Тода было трудно разглядеть витиеватые закорючки. Но жизнеизмеритель Дамблдора хотя бы был красивым — пурпурные звездочки, золотые искры; он выделялся на полке среди других как павлин среди куриц.

В этот раз было проще. Тод разобрал написанные готическим шрифтом имена: Джеймс Поттер, Лили Поттер, Том Марволо Риддл. Удобно, что все они закончат свой путь в одном и том же месте почти одновременно. Жаль, Азраил не разрешал оптовые переходы на тот свет, это здорово бы сэкономило Тоду время.

Тод поднес к глазам жизнеизмеритель Джеймса: песчинок в верхней части было совсем немного. Он сунул его в наружный карман, лежащий там жизнеизмеритель Лили тонко звякнул, когда они соприкоснулись. Когда же Тод поднял со стола последние часы, принадлежащие какому-то Тому Риддлу, они распались на шесть крохотных одинаковых жизнеизмерителей с узором из змей и черепов. Если присмотреться — а Тод всегда был внимателен к деталям, — песка в них было разное количество.

Если бы Тод мог, он бы закатил глаза. Да, это случилось снова. Волшебник, вообразивший себя самым умным, пытался избежать своей участи: пытался обмануть Смерть, прямо как Герпес.

Сосредоточившись, Тод послал зов. Его призыв был похож на удочку, которую следовало закинуть глубоко в космос, и, пожалуй, наживка в этот раз была наилучшей. Тоду позарез был нужен совет, а предпочтительнее — возможность скинуть эти жизнеизмерители на другого, более опытного коллегу, в чьем мире было больше магов с их магическими штучками. Тод предпочитал байкеров и водителей такси: простой народ, простая смерть и никакой потусторонней возни.

Тод прислушался. Откуда-то из космоса прилетел слабый порыв ветра, похожий на выдох. Люди Земли были уверены, что в космосе нет ветра, но что они понимали, сидя на своем крошечном шарике и задирая головы вверх. За выдохом последовал звук, похожий на зевок. Тод был почти уверен, что слышал как тихо клацнули зубы. Говоря человеческим языком, Азраил проглотил наживку. Тода ждали.

Бесшумно подъехал сделанный на заказ черный чоппер «Харлей Дэвидсон»: двадцать третье колесо, блестящая хромированная вилка невероятной длины и высокий руль. На кожаном сидении, таком узком, что не устроило бы ни одну человеческую задницу, красовался узор из черепов. Тод всегда был на острие прогресса, он и косу давно сменил на мачете.

Мотоцикл легко взмыл в воздух, под его колесами мелькнули и пропали огни автострады, затем он пробил облачный слой, обдав Тода мелкой водяной пылью. Харлей вынырнул из облаков прямо перед кабиной пассажирского самолета, и Тод самодовольно ухмыльнулся, заметив ошарашенные лица пилотов. Было бы неплохо покрасоваться перед ними еще, но не в этот раз. Тод прибавил газу и рванул почти вертикально вверх. Пару тысяч километров спустя он по кривой обогнул кусок космического мусора и поглядел вниз. Тод признавал, что с этой высоты планета смотрелась прекрасно — покрытая белой пеленой облаков, сквозь которые проступали синие области океанов и цветные — континентов. С виду совершенно необитаемая. Планета, на которой не осталось людей — и магов, раз уж на то пошло — рай для Смерти в отставке. Возможно, все-таки стоит привлечь внимание Аудиторов к Земле, чтобы они освободили ее от человечества, а Тоду останутся киты и коалы. О, еще собаки. Он ничего не имеет против собак.

Тод недвижимо висел во мраке, всерьез обдумывая идею приватной встречи с Аудиторами, когда Азраил поторопил его еще одним зовом, похожим одновременно на звук натяжения тетивы и звон потревоженной гитарной струны. Нетерпение Азраила плясало и дергало, словно крупная щука на тонкой леске. Тоду с трудом удавалось держаться в седле, как будто не он забросил удочку, а наоборот, его тащили из его времени и пространства как мелкую рыбешку.

Бросив последний взгляд на цветной шар под колесами Харлея, Тод решительно нажал на газ. Из выхлопной трубы вырвалось синее пламя, и мотоцикл исчез с орбиты Земли, чтобы мгновенно очутиться где-то в другом месте на краю Вселенной.

Когда-то это была планета, согретая соседней звездой. Возможно, звезда светила слишком ярко, и Азраил потушил ее; возможно, это сделало время; но сейчас Тод опускался на безжизненный серый кусок скалы, продолжающий свой бесконечный путь в космическом пространстве.

Азраил встретил его не один. Там же, рядом и не рядом, находился другой Смерть в давно вышедшем из моды черном балахоне. На плече он держал не менее старомодную косу, ее лезвие мягко светилось своим собственным светом. Тод спешился. К его Харлею тут же подошла белоснежная лошадь, самая большая из всех, что приходилось видеть Тоду. Она возвышалась над черным Харлеем как белая гора, вызывая у Тода странное чувство, немного похожее на зависть.

Тод молча протянул Смерти рюкзак — теперь в нем болтались только жизнеизмерители магов, которых нужно было увести сегодня. Слов не требовалось, ни единого из тех смешных звуков, которыми так любят обмениваться люди. Между двумя Смертями и Азраилом шел обмен образами — круглая сине-зеленая планета; несколько эпизодов проводов магов; давний случай Герпеса или Гермеса, как же его звали-то; утомительные даже для Смерти поиски и лежащие на столе шесть песочных часов с одинаковой надписью «Том Марволо Риддл». В глазницах старомодного Смерти ярче вспыхнули синие огоньки.

Здесь не было времени, но Тода тяготило каждое мгновение, проведенное в пустоте без обмена образами. Он был деятельным Смертью; песчинки там, на Земле, продолжали свой бесконечный бег и, в конце концов, корабль в Северном море уже мотало в волнах шторма, а байкер на горном серпантине вот-вот превысит скорость.

Азраил зевнул. Если бы у Тода были глаза, он бы непременно их протер. Азраил никогда не зевал, не потягивался и не ковырялся в носу. Тод даже не был уверен, что у Азраила были пальцы и нос, не говоря уже о желании свести их вместе. Азраил казался темной тенью в дальнем углу комнаты, бесформенным сгустком непроглядной тьмы. Он и был тьмой между звездами. Но вместе с зевком зов Азраила наконец ослаб. Решение было принято, и пришла пора возвращаться.

Тод отступил из круга и обернулся. Чудовищная белая лошадь меланхолично грызла Харлей: одного зеркала не хватало, на его месте торчал нелепый обломок. Тод — бесстрашный как любая Смерть, но немного опасающийся мощных челюстей — прыгнул в седло и газанул с места. Он не оглядывался. Ему не терпелось сдать дела. Пусть несовременный Смерть сам разбирается со взбалмошными волшебниками. Если он справляется со своим монстром, справится и с ними. Костлявая рука, чуть дрожа, сжимала руль с глубокими отпечатками лошадиных зубов.

Тод покинул нашу историю. Азраил отдал Смерти Плоского мира возможность забирать души волшебников Земли, и теперь именно этой Смерти следовало разбираться с шестью жизнеизмерителями Тома Риддла, с местной магией и одним черноволосым мальчиком.

Chapter Text

Земля, новый мир, который теперь Смерть делил с Тодом, сверху казалась вполне милым местечком. Во-первых, она была круглой — Бинки пришлось дважды облететь вокруг нее, прежде чем Смерть окончательно убедился в этом. Вокруг, на разном расстоянии от местного Солнца, в космосе плыли несколько разноцветных шарообразных небесных объектов, и не было ни следа подобной Великому А’Туину гигантской черепахи. Пожалуй, решил Смерть, это и к лучшему. Держать на спине столь неустойчивую фигуру как шар неудобно ни слонам, ни черепахам. Видимо, только исполинский морской котик смог бы удержать Землю на носу.

Во-вторых, внешне Земля во многом походила на Плоский мир: в ней нашлось место и для отвесных гор, и глубоких морей, и безжизненных пустынь, и бескрайних полей капусты. Но больше всего в этом мире было людей и городов, в которые они сбивались будто муравьи в муравейники. Людей было так много, что на месте Тода Смерть всерьез озаботился бы автоматизацией труда — столько косить вручную было сложно даже для сверхъестественного существа.

И в-третьих, к счастью, магов на Земле было гораздо меньше, чем обычных людей. Как именно они колдовали, следовало еще разобраться — магия не ощущалась в воздухе, не искрилась октарином. Вместо посохов в ходу были короткие деревяшки с частями мертвых животных внутри. По мнению Смерти, хотя им никто не интересовался, весьма странный выбор материалов. Но и эта непривычная магия работала. Возможно, она не могла не работать, потому что в нее верили.

Итак, пока Смерть вместе с Бинки неторопливо рассматривал свои новые владения, Тод, не теряя ни крупинки времени, избавлялся от всего связанного с волшебством. Он мигом перенес к порогу дома Смерти компактно сложенные в сундуки и обернутые пупырчатой пленкой жизнеизмерители и не слишком аккуратно свалил на дорожку ящики с книгами судеб. Конечно, ящики были бесконечно глубоки, и также бесконечно долго, ругаясь и ворча, Альберт расставлял книги в отдельной секции библиотеки. Впрочем, он быстро оценил удобство упаковочной пленки в качестве средства для снятия стресса. Когда были заняты руки, Альберт просто ходил по ней, наслаждаясь тихим успокаивающим треском.

Сам Смерть заглянул в постепенно заполняющуюся библиотеку, полистал из вежливого любопытства пару самых толстых томов, решил, что к Мерлину вернется позднее, а Герпий какой-то там Противный тоже заслуживает пристального внимания. Но оставив жизнеописания на потом, Смерть прихватил жизнеизмерители и — с некоторым не присущим себе трепетом — приступил к новой работе. Джеймс и Лили Поттер и Том Марволо Риддл. Один из Томов Марволо Риддлов, педантично поправил он себя и тронул поводья. Бинки дернула ухом и с места рванула в галоп.

Местом встречи Смерти с его первыми в новом мире клиентами оказалась небольшая деревушка под названием Годрикова Впадина, расположенная на острове в Северном полушарии планеты. Смерть прибыл туда заранее, оставив себе немного времени на осмотр достопримечательностей: все-таки это был его первый официальный визит на Землю.

Годрикова Впадина была поразительно похожа на ланкрский Дурной Зад, разве что чище и многолюднее. Намного многолюднее. Несмотря на поздний вечер, по улицам — их было явно больше одной, что уже отличало Годрикову Впадину от любой деревни Ланкра — бродили странно одетые дети с котелками в руках. Они стучали в двери домов, и взрослые, вместо того, чтобы умыть и отвести их спать, кидали им конфеты. Смерть остановился в тени, разглядывая одну такую компанию: девочку, обмотанную с головы до ног в полоски белой бумаги, и двух мальчиков: одного в маске волка, другого с фальшивыми клыками и неестественно красными губами. Дети шли мимо, шумно деля добытые сладости:

— В этом году маловато.

— Зато лягушек целая куча!

— Фу, не люблю, когда шоколад шевелится во рту.

— Ну и не бери! Возьми тыквеченек?

— Эй, тыквеченьки мои! Я тебе за них пачку Берти Боттс дам.

— Ладно...

Мальчик с клыками открыл блестящую пятиугольную упаковку, и оттуда действительно выпрыгнула коричневая лягушка. Мальчик ловко поймал ее на лету и засунул в рот.

— Вкуфно же!

— Фу, — девочка отвернулась от него и уставилась прямо на Смерть.

— Отличный костюм, сэр! — она ткнула локтем мальчика в маске. — Гляди, какая маска!

— Сэр, из чего она? Хочу на следующий год такую!

Смерть пораженно молчал. Первый контакт с магами Земли он представлял себе иначе.

— Наверное, в ней неудобно разговаривать. Помнишь, в прошлом году Джейк оделся гигантским кальмаром? Его еще пришлось возить на тачке.

— Сэр, держите! — девочка протянула Смерти коробочку с лягушкой. — Ого, и руки как у скелета! Спрошу у мамы, вдруг заклинание есть или зелье.

— Эй, ты отдала ему мою лягушку!

— Не жадничай, у нас еще две улицы впереди. Пока, сэр! Счастливого Хэллоуина!

Дети со смехом убежали, и Смерть медленно продолжил свой путь к дому Поттеров. Поистине, сегодня был день новых открытий, и одно из них надолго озадачило Смерть: потребуется ли этому миру отдельная Смерть шоколадных лягушек или все-таки у этих существ нет души.

Улочки перетекали одна в другую, отовсюду доносился детский смех и голоса. Смерть получил еще несколько восхищенных комплиментов костюму, пакетик с всевкусными конфетами и настолько огромный фонарь из тыквы, что в него мог забраться ребенок. Завернув на боковую улочку с маленькой площади, Смерть оставил фонарь у покосившегося от старости крыльца. Соседний дом и был домом Поттеров — небольшой двухэтажный коттедж был словно накрыт гигантским мыльным пузырем. По одной стене до самой черепичной крыши вился пожелтевший по осени плющ. Смерть убрал косу, опасаясь навредить радужной пленке, и прошел прямо на второй этаж.

Зря он не устроил себе экскурсию по волшебному дому, думал Смерть, пока ему приходилось ожидать нужного момента в темном углу детской. От скуки он хрустел пальцами. Из кроватки на него таращился годовалый малыш. До определенного возраста дети — пока не начнут ощущать себя взрослыми, обычно не позднее лет девяти — видели Смерть даже когда он не хотел, чтобы его видели. Они не боялись его, и изредка даже находили забавным. Вот и маленький Гарри Поттер хихикал и показывал пальцем в угол.

— Что там, милый? Ничего не вижу.

Смерть подмигнул — синий огонек в глубокой глазнице на секунду исчез, — и Гарри залился счастливым смехом. Милый мальчик, Смерти понравились его зеленые глаза.

— Как обычно. Время спать, а ты разыгрался! — Лили достала Гарри из кроватки. — Давай походим, ты успокоишься и быстро уснешь.

— ‘ядя.

— Дядя? В углу никого нет, милый. Это просто тень от лампы.

Смерть расслабился: здесь его не видели взрослые волшебники. Пожалуй, работать на Земле без назойливого внимания других существ и надоедливого обряда АшкЭнте будет намного проще. Он поднял часы Лили выше: песка в них осталось на пару минут. Время спускаться за Джеймсом. Привычным жестом он перехватил косу и вежливо кивнул Гарри. Мальчик фыркнул, пряча лицо в рыжих волосах матери.

В ту же минуту хлопнула входная дверь.

— Лили, беги, я задержу его!

— Авада Кедавра! — Смерть впервые видел местную магию. Он с любопытством проследил след зеленого луча, вылетевшего из палочки, и ловко взмахнул косой ровно в тот момент, когда луч коснулся груди Джеймса. Пора было возвращаться наверх.

В детскую вошел странный человек, и Смерть наконец разглядел Тома Риддла. Жалкая пародия на него самого: черная мантия до пола, глубокий капюшон, белая маска, вместо косы — тонкая кривая палочка.

— Нет, только не Гарри! — Лили успела поставить ребенка в кроватку и закрыла собой.

— С дороги, глупая девчонка!

Смерть никогда не выбрал бы таких субъективных выражений. Он не мог оценить уровень интеллекта людей по их поведению за минуту до кончины, а Том Риддл видимо считал, что мог.

— Лучше убей меня, только не Гарри! — Лили не отошла ни на шаг, по-прежнему прикрывая собой мальчика. Смерть уважал мужество. В нем точно не было глупости.

— Как скажешь. Авада Кедавра!

Снова зеленый луч. Смерть щелкнул пальцами. Время остановилось. Лили быстро поднялась с пола.

— Что случилось? Я упала? Где моя палочка? Где Джеймс?

— ОН ЗДЕСЬ, РЯДОМ. — Смерть кивнул в сторону двери. Джеймс пробирался сквозь стоящего в проеме человека.

— Лили! Гарри в порядке? А это?..

Они оба уставились на него в изумлении.

— А я думала, что... Ну, что это сказки. Вас не существует, — Лили тряхнула волосами. Даже призрачные, ее волосы блестели рыжиной.

— Я СОВЕРШЕННО РЕАЛЕН, — Смерть покачал головой. — ВАМ ПОРА.

— Гарри! — Лили тут же бросилась к кроватке, не обращая внимания на застывший в воздухе зеленый луч.

— С НИМ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, — для убедительности Смерть достал из кармана плаща жизнеизмеритель. — СЕГОДНЯ ТОЛЬКО ВЫ.

— А Волдеморт?.. — Джеймс изо всех сил пытался отпихнуть застывшего в проеме человека, ударить его полупрозрачным кулаком и, схватив призрачную палочку Лили, засунуть ему в нос.

— КТО? АХ, ТОМ РИДДЛ. С НИМ ЕСТЬ НЕБОЛЬШИЕ СЛОЖНОСТИ. ПРИДЕТСЯ ДОСТАВЛЯТЬ ЕГО ПО ЧАСТЯМ.

— А так бывает?

— ВЫ ЖЕ ВОЛШЕБНИКИ, — Смерть пожал плечами, — ВАМ ВИДНЕЕ, ЧТО У ВАС БЫВАЕТ.

Лили заплакала, слезы жемчужинками растворялись в воздухе. Джеймс оставил бесплодные попытки навредить Риддлу и обнял ее. Они смотрели на Гарри, и, пожалуй, если бы у Смерти было сердце, он был бы тронут.

— Мы еще увидим его, правда? Он такой маленький...

— ВЫ ВОЛШЕБНИКИ, — многозначительно повторил Смерть. Откуда взялась эта многозначительность, он и сам не знал, но был уверен, что его слова звучат весомее. — ПОРА.

— Обещайте, что поможете ему, — Лили истончалась, таяла в воздухе, но не сдавалась. — Прошу вас, если не вы...

Удивительно. Души нечасто просили Смерть о помощи живым. Обычно они молили о ней различных богов, существующих как в реальности, так и в их воображении.

— Я БУДУ СПРАВЕДЛИВ, — наконец сказал он, и Лили со счастливым вздохом истаяла совсем. Джеймс исчез мгновением раньше.

— ЧТО ЖЕ, — Смерть оглядел Тома Риддла.. — ИТАК, ПЕРВАЯ ЧАСТЬ.

Он прищелкнул пальцами, время в комнате возобновило ход. Зеленый луч, выпущенный из палочки, продолжил свой полет от Риддла к Гарри.

— ‘ядя!

Смерть споткнулся об игрушечную сову и неловко — первый раз за свое бесконечное существование — взмахнул косой. Ее лезвие оказалось на пути полета луча, и блестящая поверхность легко отразила его, направив обратно к Риддлу. Гарри счастливо засмеялся и запрыгал в кроватке.

— ‘лют!

Риддл исчез за мгновение до того, как луч коснулся его груди. Исчез душой, от тела осталась кучка праха, прикрытая мантией, и кривая палочка, быстро подобранная какой-то крупной крысой.

— ЭТО НЕ САЛЮТ, МАЛЬЧИК, — Смерть покачал головой и достал горсть мелких песочных часов. Их было по-прежнему шесть. — СМОТРИ-КА, ОН И ПРАВДА ОБМАНЩИК. Я ПОДОЖДУ. СЛЕДУЮЩАЯ ВСТРЕЧА УЖЕ СКОРО.

— ‘ядя! — настойчиво повторил Гарри, и Смерть испытал странное желание потрепать его по голове.

— МНЕ ПОРА, МАЛЬЧИК, — начал было он, но осекся. Справедливым было бы подождать, пока ребенка не найдет кто-то из взрослых. Обещание надо было сдержать. — ХОРОШО, Я ПОБУДУ С ТОБОЙ. НЕДОЛГО.

Гарри дернул себя за палец и смущенно хихикнул. Смерть вздохнул — хотя ему не надо было дышать, ему нравилось расправлять грудную клетку — и захрустел пальцами.

Chapter Text

К тайной радости Смерти, души у шоколадных лягушек не оказалось. Маги тратили невероятное количество волшебства на то, чтобы заставить свою еду прыгать, взрываться в животе или иметь отвратительный даже по меркам Анк-Морпорка вкус. Пожалуй, даже Достабль не рискнул продавать сосиски со вкусом ушной серы. В первое посещение Хогсмида Смерть скупил в «Сладком королевстве» и «Трех Метлах» на пробу весь ассортимент, расплатившись анк-морпоркским долларом. Курс обмена так и остался для него непостижимым, но золото оставалось золотом в любых мирах.

Из всей волшебной кухни Альберт оценил только пирог с патокой и тыквенный сок. Так, на огородных грядках теперь росла гигантская черная тыква. А на следующий Хэллоуин — праздник смерти, подумать только, почти день рождения — дом украсили черные же тыквенные фонари со свечами внутри. На вкус Смерти выглядело до неприличия мило. Сьюзан, увидев их первый раз, поджала губы, но Альберт сунул ей мятных мышек-ледышек. Смерть крыс с опаской наблюдал, как она хладнокровно отгрызает им головы.

На Земле время шло своим чередом. Смерть спускался, когда требовались его услуги. Пожалуй, несколько реже, чем ему бы хотелось. Маги жили долго и умирали чаще от старости или от случайностей, хотя среди них были зельевары. О, Смерть уважал зельеварение. Он все еще не раскрыл секрет магии местных волшебников, но мог оценить красоту медленно кипящего или быстро взлетающего на воздух котла. Второе даже предпочтительнее.

— Слишком много крови саламандры, — вздыхал пожилой маг, пытаясь отскрести свое тело с пола.

— Положил всего на пол-унции больше печени дракона, и вот результат, — жаловался другой, отдирая себя с потолка.

— Я не знаю, что сделал, — пожимала плечами душа третьего, разглядывая разрушенный кабинет и лужицу на полу. — Растворился, да? Интересно, как я этого добился? Где мой лабораторный журнал?

Журнал был исписан настолько корявым почерком, что даже Смерть не смог разобрать, почему этот маг умер таким причудливым образом.

Следить за зельеварами было занятно. Некоторые из них настойчиво стремились встретиться со Смертью, но раз за разом успешно избегали последнего свидания благодаря колдомедицине и исключительному инстинкту выживания: умению отскакивать от котла в решающий момент.

Смерть не забывал и о своей особой задаче. Пять оставшихся песочных часов Тома Марволо Риддла он всегда держал при себе. Когда наконец одни из них тихо звякнули, предупреждая о том, что пришло нужное время, Смерть достал со стеллажа еще один жизнеизмеритель. Ему казалось справедливым оценить, достаточно ли песка у мальчика. У Гарри Поттера.

***

Гарри замер перед зеркалом Еиналеж. В нем отражался он сам — в порванной мантии, чумазый, лохматый, с царапиной на лбу и криво сидящими на носу очками. Гарри машинально поправил заушник. В ответ его зеркальный двойник подмигнул, расчесал пятерней волосы, достал из кармана красный искрящийся камень и положил его обратно. В кармане у Гарри по эту сторону отражения потяжелело, но это было не так важно. В глубине зеркала медленно проявлялся высокий и худой скелет в черном балахоне. Он тоже подмигнул, и Гарри внезапно вспомнил.

— Это вы! Я вас помню! — крикнул Гарри, и скелет медленно кивнул в знак приветствия. — Вы...

В зеркале был Смерть. Гарри смутно помнил его с той ночи. Черный балахон, белые кости пальцев и зеленый луч были его единственными смутными воспоминаниями о том, что произошло одиннадцать лет назад, и Гарри никому о них не рассказывал.

— Он у мальчишки, забери его! Убей его!

— Слушаюсь, мой повелитель, — Квиррелл снова разговаривал на два голоса.

Камень оттягивал карман мантии. Было самое время отступить. Гарри беспомощно огляделся. После первой атаки Квиррелла его палочка отлетела далеко, к самому выходу из комнаты. Он мог бы подобрать ее, пока Квиррелл медлил, путаясь в голосах. Гарри бросил на него взгляд, готовясь бежать, но снова замер у зеркала. Его отражение отошло за спину скелета, прячась за его мантию. Смерть стоял у самой рамы, будто опираясь на нее изнутри, и держал в руках песочные часы. Коса стояла рядом, и Гарри был готов поклясться чем угодно, что кончик ее лезвия торчал из зеркала.

Скелет постучал пальцем по стеклу верхней колбы. Гарри прищурился — песка там было много, на глазок много больше, чем в нижней части, и можно было разглядеть причудливую вязь надписи:

— ...Ри Джеймс ...тер... — Гарри осенило. Часы были похожи на те, которыми они пользовались на зельеварении, засекая время. И если в верхней колбе есть песок, значит... Он не умрет сегодня. Он справится.

Гарри рванул к палочке, петляя по залу. Сзади двумя голосами что-то выкрикивал Квиррелл, но заклинания летели мимо: красные, желтые, голубые. Зеленого не было. Когда до палочки оставался шаг или два, Гарри не успел увернуться. Спину обожгло болью, стало неприятно мокро, мантия будто прилипла к телу, но он верил, что это царапина. Последним прыжком Гарри накрыл собой палочку, едва не врезавшись в стену огня, по-прежнему охранявшую проход, и тут же вскочил на ноги.

Он резко повернулся к Квирреллу и прицелился. На миг он вспомнил Рона и тролля в туалете, потом Гермиону и Дьявольские силки, и напоследок — падающего со стуком на пол Невилла. В голове у Гарри все совершенно перемешалось, и он заорал, забыв о наставлениях Флитвика — говорить четко, не кричать и не путать заклинания. В конце концов, он был просто первокурсником, ему простительно.

— Солем Петрификус Леви...

Договаривать не пришлось. Сказанного оказалось достаточно. Смерть щелчком пальцев остановил время.

— ГРЯЗНО ВЫШЛО, — сказал он с сожалением.

— Правда? — Призрак Квиррелла смотрел на свое рассыпавшееся в прах тело. — Действительно, неаккуратно. Как у Поттера получилось?

— ВЫ ЖЕ ВОЛШЕБНИКИ, — Смерть пожал плечами. — ИДЕМ.

— А где Повелитель?

— СБЕЖАЛ. — Смерть вдруг почувствовал острую необходимость пожаловаться. — МАЛО МНЕ РИНСВИНДА. ТЕПЕРЬ ТОМ РИДДЛ. А МНЕ РАЗЫСКИВАЙ ПО ВСЕМУ ВРЕМЕНИ...

Квиррелл не слушал: он втихомолку пытался собрать пепел в кучку. Призрачными руками выходило не слишком успешно.

— ПОРА.

— А? Ну что ж... Я же встречусь там с Повелителем?

— КОНЕЧНО. НАЧНЕШЬ С ОДНОЙ ШЕСТОЙ, А ТАМ И ДРУГИЕ ПОДТЯНУТСЯ.

Квиррелл растерянно улыбнулся и исчез. Время возобновило бег.

Гарри хлопнулся на пол, размазывая по лицу пепел и слезы.

— Я не хотел... Это неправильно. Так не должно было быть. Я просто хотел его оглушить. Кажется, — добавил он неуверенно. — И что теперь?

Гарри шумно шмыгал носом. Смерть мысленно перебрал содержимое карманов. Носового платка у него не было, не предлагать же сморкаться в плащ. Неприлично.

— Меня исключат? Сломают палочку? Что дальше будет?..

Гарри постепенно перестал всхлипывать и вытер лицо рукавом.

— Спина болит, — пожаловался он. — У меня столько вопросов, в голове не помещаются. Я потом все обдумаю, ладно? Я так виноват, и Рон пострадал, и Квиррелл вот... — он еще раз шмыгнул и затих.

— МАЛЬЧИК, — Смерть обошел его кругом, — НЕ МОЯ ОБЯЗАННОСТЬ ТЕБЯ УТЕШАТЬ, НО Я ПОБУДУ С ТОБОЙ, ПОКА НЕ ПРИДЕТ КТО-ТО ВЗРОСЛЫЙ.

— А пальцами хрустеть будете? — пробормотал Гарри. — Знаете, это успокаивает. Помню с того раза.

— СТРАННО. МАЛЬЧИК, ТЫ МЕНЯ ВИДИШЬ?

— Конечно. Вы двухметровый скелет, трудно не заметить. Вы бог смерти, да? — Гарри чувствовал, что Смерть озадачен, но не придал этому значения.

— НЕ СОВСЕМ. Я АНТРОПОМОРФНАЯ ПЕРСОНИФИКАЦИЯ СМЕРТИ.

— Я потом спрошу у Гермионы, что значит пер-со-ни-фи-кация. — Гарри уткнулся лицом в колени. — Просто посидите со мной. Ладно, сэр?

— ПОЖАЛУЙ.

Смерть опустился на пол рядом с ним, издав своеобразный костяной звук.

— Может, это я — бог смерти? — пробормотал Гарри, не поднимая головы. — Или несчастного случая?

Смерть задумался.

— СЬЮЗАН РАССКАЗЫВАЛА МНЕ О БИЛЛИУСЕ, О БОГЕ ПОХМЕЛЬЯ. НАВЕРНОЕ, МАЛЬЧИК, ТЕБЕ РАНО ЗНАТЬ О ПОДОБНОМ.

— Меня зовут Гарри. А есть еще боги, сэр?

— КОНЕЧНО ЕСТЬ, МАЛЬЧИК. ЛЮДИ САМИ НЕ СВОИ ДО ВЫДУМЫВАНИЯ СЕБЕ БОГОВ. НАПРИМЕР, В ДЖЕЛИБЕЙБИ ЕСТЬ БОГ НЕОЖИДАННЫХ ГОСТЕЙ. КАК ТЫ МОЖЕШЬ СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ, ЕГО НЕ СЛИШКОМ ЛЮБЯТ ДАЖЕ ДРУГИЕ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ СУЩЕСТВА.

Гарри слушал Смерть, забыв о боли. Они говорили на равных. Наверное, Смерть со всеми так разговаривал, но Гарри все равно чувствовал себя особенным.

***

Когда наконец Снейп добрался до зала с Зеркалом Еиналеж — Дамблдор немного отстал — он застал Гарри крепко спящим у стены. Во сне тот улыбался. Рана на его спине, длинная неровная царапина от режущего заклинания, была перевязана полоской грубой шерстяной ткани. В суматохе Больничного крыла ткань куда-то пропала, и Снейп никогда ее больше не видел.

На засыпанном пеплом полу остались отпечатки лошадиных копыт. Снейп, не задумываясь, стер их заклинанием.

Chapter Text

Как бы то ни было, Том Риддл действительно отказывался умирать даже по частям. Смерть недоуменно, но весьма внимательно рассматривал по очереди все пять песочных часов, пытаясь определить, как это произошло.

— КАЖЕТСЯ, ОН ПЕРЕРАСПРЕДЕЛИЛ СВОЙ ПЕСОК. ОПРЕДЕЛЕННО, В ЭТОЙ КОЛБЕ БЫЛО МЕНЬШЕ. ИЛИ В ЭТОЙ. ИЛИ ВО ВСЕХ. ОН СМОГ ОДОЛЖИТЬ ЧУЖОЙ ПЕСОК? ДАЖЕ ПОДОБНОЙ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ ДОЛЖНО БЫТЬ ОБЪЯСНЕНИЕ.

Альберт глубокомысленно заметил:

— Значит, этот Том Риддл — как студент Незримого Университета, что пытался сдать одну работу за шестерых? В таком случае выходит, что он сам у кого-то списал.

Часы звякнули, когда Смерть раздраженно опустил их на стол. Стоило временно забыть о Земле и посетить Анк-Морпорк: кто-то из профессоров вскрыл тайную комнату Чертова Тупицы Джонсона. Любопытно, что именно там спрятано. Если профессору повезет, его смерть будет довольно легкой. Если нет, то хотя бы поучительной.

Внезапно стеллаж затрясся, заставляя часы на столе мелко подрагивать и звенеть.

— ЧТО-ТО НОВОЕ.

С полки, расталкивая мелкие часы, вывалился самый большой из виденных Смертью жизнеизмерителей. Он был похож на тыкву-горлянку и не помещался в руке. Его колбы обвивала темно-зеленая змея с алым хохолком на голове: узор был довольно изящным и смелым. Из верхней колбы в нижнюю падали последние песчинки.

— БИНКИ! — громче обычного присвистнул Смерть.

Альберт поправил сбившийся под копытами ковер и закрыл стеллаж.

— Просил же не пускать сюда лошадь. Столько хлопот с этими магами. Надо напомнить, что у нас кончились «пестрые пчелки». Пусть заскочит в «Сладкое королевство». — Часы перестали тревожно звенеть, и в комнате слышалось только затихающее ворчание Альберта. — И огневиски! Мне нужен огневиски.

***

Смерть успел вовремя, точно с последней песчинкой. Вместо косы для гигантской змеи пришлось использовать меч: лезвие длиннее, да и рубить было сподручнее. У Гарри тоже обнаружился меч. Смерть еще не видел у магов холодного оружия: во всех случаях они предпочитали палочки. Заточка его не впечатлила. Удивительно, что мальчику удалось использовать клинок по назначению.

Смерть пропустил мимо ушей разглагольствования пятой части души Тома Риддла, вышедшей из какой-то тетрадки. Волшебники во всех мирах всегда были не прочь поболтать, да и злодеям положена пафосная речь перед раненым героем. Мальчик тоже не слушал. Как и полагалось герою, он срывал злодейские планы последним решительным броском. Смерть не мог не оценить его изобретательность в использовании подручных средств: подручных в прямом смысле, конечно. Вырвать из предплечья змеиный клык требовало мужества или, в случае волшебников, привычного отсутствия здравого смысла.

Если через несколько томительных минут призрак из тетрадки исчез со звуковыми эффектами — Гарри даже прикрыл уши, то часть души Тома Риддла после встречи с косой ушла молча. Вероятно, запас слов закончился на почти победной речи.

Кровь на полу смешалась с водой, собираясь в неаккуратные лужицы. Смерть подобрал мантию, чтобы не намочить, и присел рассмотреть разорванную клыком тетрадку. Удивительно, как волшебники могли прятать себя в такие вещи. Не скучно ли им там? Как там ощущается время? Что насчет питания и удаления отходов?

— Моя очередь, сэр? Моя или Джинни?

Смерть с удивлением обернулся:

— МАЛЬЧИК, ТЫ МЕНЯ ВИДИШЬ?

— Ну да, — Гарри часто дышал, зажимая рукой рану на предплечье. — Я же умираю, меня василиск укусил.

— КТО ТАКОЙ ВАСИЛИСК? И КТО ТАКАЯ ДЖИННИ?.. АХ ДА, — Смерть достал песочные часы. — КАЖДАЯ ПРОЖИТАЯ СЕКУНДА ПРИБЛИЖАЕТ ТВОЮ КОНЧИНУ, НО, МАЛЬЧИК, МЫ ВСТРЕТИМСЯ ЕЩЕ РАЗ.

— Значит, не сегодня. Это хорошо, — Гарри выдохнул и попытался улыбнуться. — Меня зовут Гарри, сэр, помните?

Смерть кивнул. Он встречал Гарри едва ли не чаще, чем Ринсвинда, и мальчик был рад его видеть. Необычно.

— ДРУГИХ ЧАСОВ У МЕНЯ С СОБОЙ ТОЖЕ НЕТ, — добавил Смерть, и Гарри благодарно кивнул. Он все больше бледнел и дышал тяжелее, и Смерть самую малость забеспокоился — правильно ли он оценил оставшееся у мальчика время?

По законам магии наступал самый подходящий момент для волшебного спасения, и оно пришло. Рядом с ними аккуратно приземлилась сверкающая алая птица с золотым хвостом. Ее перья были похожи на языки пламени, и в подвале — или Риддл назвал место «тайной комнатой»? — сразу стало светлее.

— Феникс, — благоговейно прошептал Гарри. — Его зовут Фоукс.

— НИКОГДА ИХ НЕ ВСТРЕЧАЛ, — Смерть протянул руку, чтобы погладить птицу. Феникс послушно подставил голову. Гладить его было приятно, почти как гладить кошку. Как очень горячую кошку, но без привычного кошачьего недовольства.

Феникс переступил лапами и пододвинулся к Гарри. Он издал требовательный звук, прозвучавший как приказ, и Гарри убрал руку с раны. Выглядела она плохо, но Смерть помнил, что видел зельеваров в гораздо худшем виде, и они выживали.

— Что? Зачем?..

Фоукс склонился на его рукой и заплакал. Крупные слезы падали словно горошинки, и рана начала затягиваться.

— Точно, — через минуту Гарри выдохнул с облегчением. — Слезы феникса. Обладают исцеляющей силой. Я выживу. Точно.

— Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ О ТОМ ЖЕ, — укоризненно заметил Смерть. — НО ТЫ РЕШИЛ ПОВЕРИТЬ КАКОЙ-ТО ПТИЦЕ, А НЕ МНЕ.

Гарри снова улыбнулся, его губы уже не так дрожали, а к лицу возвращался здоровый цвет. Глаза, кажется, были влажными, но Смерть тактично не присматривался, рассматривая яркие хвостовые перья.

— Что вы, сэр. Я вам верю. И фениксы не умирают, они сразу рождаются заново, из пепла, — попытался объяснить Гарри, — значит, вам не приходится их провожать.

— УДИВИТЕЛЬНО. ЗНАЧИТ, ОНИ УМИРАЮТ, НО НЕ ДЛЯ МЕНЯ. ИНТЕРЕСНАЯ МАГИЯ.

Они довольно уютно молчали, хотя Смерть и не хрустел пальцами.

— КРАСИВЫЙ, — заметил Смерть. Фоукс мелодично курлыкнул и продолжил лить слезы над раной. — ЖАЛЬ, ЧТО НЕ ЧЕРНЫЙ. Я ПРЕДПОЧИТАЮ ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ.

Гарри слабо рассмеялся:

— Я бы посмотрел.

Смерть обдумывал, понравится ли Альберту феникс. Будет ли птица есть бекон или тыкву? Яблоки? Не повредит ли пшеничному полю? Вдруг она загорится, мальчик упоминал пепел.

— Вы забрали его, да? — прервал его размышления Гарри.

— ВТОРУЮ ЧАСТЬ, — педантично уточнил Смерть.

— Почему вторая? Он же сбежал в прошлом году.

— Я СЧИТАЮ ОТ ЦЕЛОГО. ЭТУ ЧАСТЬ ОН ОТКОЛОЛ ПЕРВОЙ, НО КАК ЧАСТЬ ДУШИ ОНА ВТОРАЯ.

Рана Гарри наконец затянулась. Феникс больше не плакал, он летал над потолком. Отблески огня с его крыльев метались по стенам.

— Это больно? — Гарри разглядывал меч, по лезвию которого тоже бегали всполохи.

— НЕТ. ВОЗМОЖНО, БОЛЬНО УМИРАТЬ, — тут Гарри осторожно потер свежий шрам, — НО ПОТОМ БОЛЬШЕ НЕТ БОЛИ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, МНЕ ТАК ГОВОРИЛИ.

Они еще немного помолчали. Где-то в туннелях капала вода, посреди комнаты лежала остывающая змеиная туша, но Гарри было комфортно будто Смерть... Смерть был просто хорошим человеком. Хорошей персонификацией. Гарри совсем не боялся его еще после первой встречи.

— Кажется, скоро очнется Джинни, — наконец сказал Гарри и осторожно попытался встать. Смерть подал ему руку, обернув ее плащом, и Гарри без тени сомнения схватился за нее. — Нельзя, чтобы она вас увидела.

— ОНА НЕ УВИДИТ, МАЛЬЧИК. ЗНАЧИТ, СЕГОДНЯ МНЕ НЕ НАДО С ТОБОЙ БОЛЬШЕ СИДЕТЬ?

— Меня зовут Гарри, сэр. Если вам нетрудно, проводите нас до завала. Жаль, в этот раз мы мало поговорили.

— У НАС ЕЩЕ БУДЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ.

— Я помню.

Смерть пару раз поддержал Гарри под локоть, пока тот шел к девочке, лежащей на полу. Видимо, это и была та самая Джинни. Смерть решил, что позднее проверит, не из ее ли часов взял песок Том Риддл, и как следует осмотрит стеллаж на предмет других утечек. Может даже, сделает для жизнеизмерителей Риддла отдельное хранилище. Пока же он смотрел, как дети, спотыкаясь и цепляясь друг за друга, шли по темному коридору.

У груды камней, перегородившей проход, Гарри обернулся:

— До свидания, сэр!

Смерть вежливо кивнул и отступил в тень.

Джинни дернула Гарри за рукав:

— Ты кому? Там никого нет. Давай наконец выбираться отсюда.

Гарри еще раз обернулся. В глубине коридора, у самой двери Тайной комнаты, мелькнул силуэт белой лошади.

Chapter Text

Увы, ни один найденный феникс не согласился перекраситься в черный и насовсем поселиться в Доме Смерти. Иногда прилетал Фоукс: Альберт кормил его жареным до хруста беконом и осторожно гладил по ярким перьям. Фоукс в ответ издавал нежные звуки и как-то наплакал целый фиал слез. Альберт был тронут, узнав об их свойствах, и спрятал флакон под кроватью. Смерть же относился к Фоуксу как к бродячей кошке: приятно, когда она у тебя на коленях или на плече, мурлычет или курлыкает, и немного обидно, когда убегает или улетает куда-то по своим собственным делам. Разве у кошки нет другого занятия, кроме как греть колени?

Зато в поместье поселились фестралы. Смерть был от них в восторге: костлявые, невидимые, способные доставить куда угодно и с плохой репутацией среди магов. Идеальные спутники Смерти. Впрочем, Бинки так не считала. И Смерть впервые за вечность встретился с ревностью. Пожалуй, он вовсе не сбежал с пробной поездки на фестрале, а совершил тактическое отступление в Дом, оставив в зубах Бинки кусок своего балахона. Интересно, ревность — это чувство или инстинкт, размышлял Смерть, латая плащ. И почему она проявляется в желании укусить?

С тех пор Бинки делала вид, что фестралов не видит, но стоило Смерти только двинуться в сторону их загона, как она щерила зубы и била копытом, только искры летели. Оценив возможный ущерб, Смерти пришлось переложить хлопоты по уходу на Альберта и отказаться от идеи кататься на фестралах на Землю. Изредка, когда Сьюзан брала Бинки на прогулку и острые зубы лошади не находились в опасной близости от одежды Смерти, он делал круг-другой над Поместьем, наслаждаясь плавным полетом.

Земля оказалась не таким уж сложным местечком, думал Смерть, гладя фестрала по костлявой морде. У нее были свои хорошие стороны. Том Риддл не в счет, конечно.

***

Между деревьями мелькнула ослепительно белая тень лошади, и Гарри по-настоящему напрягся. Весь год состоял из сплошных опасностей — драконы, русалки, акромантулы — и ни разу даже краем глаза Гарри не видел костлявую фигуру в черном балахоне. Поначалу это радовало. Гарри был убежден, что опасности велики, но несмертельны, и с ним все будет в порядке. Песка в верхней части колбы хватит на долгую жизнь.

Затем, после Святочного бала и парочки поцелуев Гарри решил, что не видит Смерть, потому что просто вырос. Гермиона прочитала им с Роном целую лекцию про пубертат, и у Гарри в голове как-то сложилось: те, кто целовался, не могут видеть Смерть, потому что в них слишком много жизни. Логика была какой-то дырявой, но Гарри вполне устраивала. Да и Смерть упоминал, что взрослые — а Гарри уж точно чувствовал себя возмужавшим — не замечают его присутствие.

И вот, когда уже казалось, что все ужасы Турнира позади, он оказался на кладбище. И вместе с ним на кладбище был Смерть, и был Седрик. Окончательно мертвый Седрик. Гарри надеялся на приз получше: вроде бы речь шла о вечной славе и тысяче галеонов.

Время никуда не шло, в отличие от Смерти. Тот неумолимо приближался, коса блестела в лунном свете. Тетя Петуния намертво вбила в Гарри правила поведения, так что он немного откашлялся и твердым, по его мнению, голосом поздоровался:

— Не уверен, что вечер — добрый, сэр, но все-таки здравствуйте.

— ЗДРАВСТВУЙ, МАЛЬЧИК, — Смерть внимательно рассматривал Гарри.

Гарри тут же сделал вид, будто не его только что привязали к надгробию, а он сам оперся на камень, скажем, от усталости. Наличие веревок на запястьях он убедительно игнорировал.

— УДИВИТЕЛЬНО, — заметил Смерть.

— Рад вас видеть. Наверное. — Последнее слово Гарри не произнес вслух. — Что именно вас удивляет?

— ТЫ ВСЕ ЕЩЕ МЕНЯ ВИДИШЬ. ВПРОЧЕМ, ЭТО НЕСУЩЕСТВЕННО В МАСШТАБАХ РЕАЛЬНОСТИ.

Времени по-прежнему не было. Петтигрю застыл в паре шагов, блестело лезвие ножа, вытянутого из кармана наполовину.

— Гарри, прости, я оставил тебя одного, — призрачный Седрик Диггори метался над своим телом, как и все волшебники, пытаясь и после смерти схватить палочку.

— ОН НЕ ВИДИТ ВАС, МИСТЕР ДИГГОРИ.

— Вообще-то вижу, — невозмутимо ответил Гарри, пытаясь отвести взгляд от блестящей поверхности ножа. Его ладони вспотели, по спине бежали мурашки, дышать было нечем. Нож был явно меньше меча Гриффиндора, но больше зубочистки, и нож был совсем близко, почти как пасть василиска два года назад.

— Сегодня? — прошептал он так тихо, как только смог. В ушах стучала кровь, накатывала паника, но чертова вежливость заставляла держать лицо. Гарри был уверен, что Смерти не надо знать, насколько ему страшно.

— НЕТ, МАЛЬЧИК, — Смерть и правда был рад ответить.

— Вы уверены, сэр?

Смерть промолчал. Гарри медленно дышал, пытаясь успокоить бешеный пульс, и где-то на грани слышимости ему чудился мерный шелест пересыпающегося песка. Нож по-прежнему блестел и был опасно близко, но стало самую чуточку легче.

Седрик стоял рядом, рассматривая веревки:

— Как это развязать?

— Не выйдет. Тебе уже пора, — Гарри смотрел сквозь Седрика прямо на Петтигрю и на ходу сочинял план. Бессмысленное занятие, но бояться дальше сил не было.

— Точно? А как же ты? — Седрик пытался дергать за веревку. Его пальцы то и дело проваливались в тело Гарри, но холода, как от прикосновений школьных призраков, не было.

Свет, исходящий от Седрика, не слепил, а слабо грел, и Гарри с головой накрыло чувство вины. Зря он предложил взять Кубок вместе. Он подвел Седрика, а тот даже после смерти готов ему помочь. Такой хороший друг. Такой классный парень.

— Я не один, — Гарри ободряюще улыбнулся и кивнул в сторону Смерти. — Он не за мной, так что я точно выкарабкаюсь.

— Ты уверен? — Седрик уменьшался, превращаясь в яркую светящуюся точку. Голос его тоже исчезал, но слова прозвучали отчетливо, хоть и тихо. — Если сможешь, забери мое тело, ладно?

Гарри покачнулся и откинул голову.

— Ай! — он стукнулся затылком о мраморный памятник.

— ОСТОРОЖНО, МАЛЬЧИК, А ТО МЫ ВСТРЕТИМСЯ РАНЬШЕ ПРЕДНАЧЕРТАННОГО.

— Постараюсь, — шутил Смерть или нет, но надо было бы аккуратнее. Гарри прикинул, что и так попадет в Больничное крыло из-за укуса акромантула, не хватало новых травм.

Смерть сам не зная почему тянул с щелчком. Время послушно не двигалось.

— Значит, сегодня первая часть? Наконец-то, — лезвие ножа в руке Петтигрю продолжало притягивать взгляд, и в голове наконец Гарри смутно забрезжил план.

— ВЫНУЖДЕН ТЕБЯ ОГОРЧИТЬ, НО СЕГОДНЯ БОЛЬШЕ НИКТО НЕ УМРЕТ.

— Вот черт, — Гарри задергался в веревках. — А вы не могли бы их перерезать? Я бы хотел сбежать. Кажется, коса достаточно острая.

Возможно, надо было выразиться иначе. В обычно бесстрастных глазах Смерти мелькнуло странное выражение. Гарри мог бы поспорить, что Смерть расстроился точно как Гермиона, когда не получала высший балл по зельям.

— Извините, сэр, — на всякий случай добавил Гарри. — Я просто...

— ОНА НЕ «ДОСТАТОЧНО ОСТРАЯ», МАЛЬЧИК, — прошелестел Смерть, и от его голоса к Гарри снова вернулись мурашки.

— ОНА ИДЕАЛЬНА, — продолжил он, сдувая невидимую пылинку, а потом взмахнул косой. Ветка дерева над головой Гарри, бесшумно разрубленная пополам, с грохотом упала на землю. Гарри присвистнул — он еще не видел действие орудия Смерти в приложении к материальным объектам.

— Я НЕ МОГУ ОСВОБОДИТЬ ТЕБЯ, МАЛЬЧИК. ЭТО НЕ ПО ПРАВИЛАМ. Я НИКОГДА НЕ ВМЕШИВАЮСЬ В РЕАЛЬНОСТЬ.

— Но как же... — Гарри не договорил, потому что время снова пошло, и Петтигрю до конца вытащил нож из кармана. Он стоял всего в шаге. Гарри мог видеть капельки слюны, вылетающей из его рта, но не слышал ни слова. Гарри отвернулся, чтобы не видеть торжествующей гримасы Петтигрю и блеска лезвия.

Через несколько рядов могил, ярдах в пятидесяти, бродила белая лошадь. Гарри успел подумать, мог ли Смерть сказать неправду, когда нож наконец вошел в его руку. Он упрямо смотрел на силуэт лошади сквозь ресницы. Черную тень в темноте он не заметил.

***

Смерть позволил себе не торопиться домой и побродить в дальней части кладбища. В подобных местах он бывал нечасто: маги обычно не умирали на похоронах. Он с любопытством разглядывал надгробия, медленно читал высеченные эпитафии и наслаждался относительной тишиной и покоем. Увы, не абсолютной тишиной, потому что волшебники шумели и суетились совсем рядом, разбрасываясь лучами из палочек.

— У НИХ НЕТ НИКАКОГО УВАЖЕНИЯ К УСОПШИМ, — заметил Смерть, когда какое-то заклинание вывернуло памятник из земли.

— И КО МНЕ, — когда еще одно проделало дырку в его плаще.

Бинки, которая только что щипала сочную траву, разросшуюся на могилах, подняла голову и отошла на пару шагов. Там, где она стояла, от искр разгоралось пламя.

Смерть отвлекся от могил. Слышалась знакомая песнь феникса, Бинки вскинулась и заржала. Над Гарри и Риддлом раскрылся светящийся золотой купол, заперев их внутри.

— ВОЛШЕБНИКИ, — пробормотал Смерть, когда из палочки Тома Риддла появились призраки погибших. — КАК ОНИ ЛЮБЯТ ИЛЛЮЗИИ. НАДЕЮСЬ, МАЛЬЧИК НЕ СИЛЬНО РАССТРОИЛСЯ.

Смерти давно было пора уйти, но он испытывал смутное беспокойство и проверил жизнеизмеритель Гарри несколько раз — четыре, если быть точным. Песок продолжал сыпаться, еле слышно шурша, и в верхней колбе его было еще достаточно.

Смерть удалился только когда Гарри наконец исчез во вспышке портала.

Chapter Text

Смерть уважал людей и магов, поставивших перед собой цель уйти из жизни каким-нибудь сложным или красивым способом. Быть съеденным драконом относилось, пожалуй, к обоим пунктам. Драконы были красивыми, хотя и питались несколько неряшливо, да и попасть им в пасть обычному магу было затруднительно. Здешние драконы мало походили на своих собратьев из Анк-Морпорка. Они были чудовищно большими животными, впрочем, Смерть был абсолютно уверен, что Сибилла Овнец справилась бы с ними и без магии.

Не смотря на долгие уговоры, Альберт не согласился ни на гебридского черного, ни на мелкого перуанского ядкозуба, ни даже на опаловоглазового антипода, но посчитал его довольно милым, что в переводе с языка Альберта было практически равносильно признанию в любви. Бинки драконов недолюбливала: никто не будет относиться с радостью к тем, кто сначала пытается оторвать тебе голову, а затем подпаливает хвост; но явно с большей приязнью, чем к фестралам. Впрочем, от запаха драконьего навоза Бинки страшно чихала, и Смерти приходилось оставлять ее в предгорьях и подниматься в румынский заповедник пешком. Прогулки по горам напоминали ему времена Билла Двера, и все, что казалось важным тогда — вовремя убрать урожай. Все делать в нужный момент было самым главным и сейчас.

Изредка Смерть бывал в больших людских городах, по сравнению с которыми Анк-Морпорк казался той еще деревушкой, но чаще ему везло — волшебники этого мира предпочитали сельскую местность и удаленные от маггловской суеты уголки. Даже в центре Лондона они смогли организовать деревенскую пастораль, а уже тем, кто бывал в Тенях, Лютный переулок совсем не казался зловещими трущобами.

Смерть привык к здешней магии: неразумной и мощной. Даже самый слабый маг знал больше заклинаний, чем некоторые профессора Незримого Университета после пятидесяти лет службы. Маги с легкостью расходовали силу на простые действия: поднять, перенести, набрать воды, убрать за собой дерьмо. Смерть был поражен, узнав насколько недавно в магическом мире появились туалеты. Где-то во Вселенной, возможно, существовала гигантская свалка отходов магов за многие века, но Старейшие не допустили бы этого, убеждал себя Смерть. И все-таки идея исчезновения в никуда была для него некомфортной. У всего было начало и должен быть конец, а не взмах деревянной палочкой.

К счастью, местные маги все-таки исследовали волшебство. Возможно, они тоже искали ответы на вопрос, куда девается дерьмо, или хотя бы зачем менять форму кролика на шляпу, если шляпа все равно будет хотеть траву как кролик. Маги обменивались мнениями, разного качества зельями и исписанными мелким почерком лабораторными журналами; и создали центры изучения магии. Один такой, британский Отдел Тайн, Смерть посещал чаще других. Для него там не было закрытых дверей. Смерть бродил по Министерству магии, заглядывая в каждый зал, а тем временем Том Риддл снова сделал то, что считалось невозможным.

Смерть с досадой смотрел на лежащие перед ним жизнеизмерители. Их было больше, чем он помнил, а память Смерти, как известно, безупречна. Он всегда точно знает, за кем и когда отправится, но в какой момент жизнеизмерителей Тома Риддла стало на один больше, он не знал. Он был обманут, и чувство, разгорающееся в его костлявой груди можно было бы назвать жаждой мести, но Смерть решил, что это стремление к справедливости. Было бы справедливо собрать наконец все части души Тома Риддла, заодно проследив, чтобы мальчик Гарри не пострадал.

Смерть приблизил к глазам новые песочные часы, совсем мелкие: раньше он бы предположил, что они принадлежат животному, но кто этих волшебников знает. По краю вилась аккуратная надпись: Том Марволо Риддл и Нагайна.

Но прежде, чем он разберется с Нагайной, ему понадобятся другие часы: украшенные собачьей мордой и звездами.

***
Смерть натянул капюшон глубже и отошел подальше в тень. Он чувствовал себя неуютно. Возможно, люди назвали бы это чувство стыдом или трусостью. Сегодня ему опять не достанется ни единой части души Тома Риддла, зато он заберет кое-кого важного для мальчика Гарри. Снова. На всякий случай Смерть прикрыл мантией кисти рук, чтобы они не светились в темноте. Мальчик, впрочем, должно быть достаточно вырос, чтобы не почувствовать его присутствие.

— Выходите, сэр, — позвал Гарри, как только Смерть остановил время. — Здравствуйте.

Смерть расстроено оглядел косу: он прикрыл руки, а замаскировать лезвие не подумал. Вероятно, стоило обмазать его грязью. Или наконец разобраться, почему Гарри его по-прежнему видит, чтобы избежать неловких ситуаций в будущем.

— ДОБРОЙ НОЧИ, МАЛЬЧИК, — наконец вежливо откликнулся Смерть. — ПОГОДА СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ПРЕКРАСНАЯ. ЯСНО, ДОЖДЯ НЕТ..

Гарри не слушал. Смерть уже сделал свою работу и теперь они наблюдали, как душа Сириуса Блэка обернулась огромной собакой и трепала зубами завесу Арки будто кусок шторы.

— Сириус! Пожалуйста! — отчаянно крикнул Гарри. Собака бросила тряпку и принялась бессмысленно догонять собственный хвост.

— Он не видит меня? — Гарри протянул руку, чтобы потрепать собаку по холке, но тут же отдернул, словно боясь обжечься.

— ОН УЖЕ НЕ ЗДЕСЬ. ТОЧНЕЕ, ЗДЕСЬ УЖЕ НЕ ОН, — Смерти еще не приходилось уводить анимагов, и он был несколько сбит с толку. Всегда ли они ведут себя так неразумно?

— Из-за того, что он упал туда? Это проход в мир смерти? — Гарри на всякий случай держался поодаль. Арка манила. Он слышал шепот тихих голосов, зовущих его за собой, но в них было что-то отталкивающее и неправильное. Гарри отошел дальше, почти к самой стене. Невнятный шепот сменился привычным успокаивающим шорохом песка в часах. Гарри подумал, что если бы не Смерть, он бы бросился за Сириусом в Арку. Выходит, Смерть спас ему жизнь?

Смерть обошел Арку, потом постучал по резному каменному столбу:

— Я БЫ ЗАМЕТИЛ, ЕСЛИ БЫ ОНА СТОЯЛА В МОЕМ ДОМЕ. НЕТ, МАЛЬЧИК, ЕЕ ПРИДУМАЛИ ВОЛШЕБНИКИ.

— Зачем?

— ВЫ ЖЕ ВОЛШЕБНИКИ. ВЫ ПОСТОЯННО ЧТО-ТО ПРИДУМЫВАЕТЕ.

Гарри пожал плечами:

— Я нет.

Он неотрывно смотрел на призрачную собаку, играющую с завесой. Кажется, он снова плакал, но Смерть был не настолько хорош в распознавании человеческих эмоций, да и носового платка у него опять не было, и он дипломатично перевел тему:

— ХОРОШАЯ СОБАКА. НО Я БОЛЬШЕ ЛЮБЛЮ КОШЕК. КОШКИ — ЭТО ХОРОШО.

— У моей подруги Гермионы есть кот, — поддержал разговор Гарри, не глядя на Смерть. — Большой, рыжий. Очень умный.

Смерть тактично промолчал. Сначала он хотел сказать «буду рад с ним познакомиться», но решил, что это будет не слишком вежливо в данных обстоятельствах.

— Почему вы говорите со мной? — спросил вдруг Гарри.

Смерть колебался. Правильным ответом бы было сказать, что вокруг Гарри слишком много смертей по меркам обоих миров, и что Смерть привык беспокоиться о нем, и что еще было обещание, данное давным-давно рыжеволосой Лили. Но были и другие, абсолютно правдивые варианты:

— ВОЗМОЖНО, ПОТОМУ ЧТО ТЫ МЕНЯ НЕ БОИШЬСЯ. ИЛИ ПОТОМУ, ЧТО ТЫ МЕНЯ ВИДИШЬ. ИЛИ ПОТОМУ, ЧТО ТЫ ЗДОРОВАЕШЬСЯ ПЕРВЫМ.

— О, — Гарри надолго замолчал. Он слушал далекий шорох песка и смотрел на пса.

Смерть терпеливо ждал. На сегодня у него больше не было никаких дел в этом мире. Никто не угрожал мальчику ножом, появления иллюзий умерших не ожидалось, но бросать Гарри одного было несправедливо. Смерть все время уходил, а мальчик оставался один на один с последствиями его визита. Ах да, к тому же вокруг шел магический бой: цветные лучи застыли в воздухе, кто-то разинул рот в крике, кто-то прижимался к стене, девушка с фиолетовыми волосами вскидывала палочку, мальчик на полу держался за ногу.

— Наверное, пора продолжать. Я отдохнул, спасибо. — Гарри встал так, чтобы какой-то человек мог обхватить его сзади, прижимая к груди. — Мы ведь не увидимся больше сегодня, да?

Он произнес это с едва заметной надеждой в голосе. Смерть ценил его мужество: не расспрашивать, не уточнять, не молить.

— Я НЕ МОГУ СКАЗАТЬ ТЕБЕ ТОЧНУЮ ДАТУ ВСТРЕЧИ, МАЛЬЧИК, НО ОПРЕДЕЛЕННО НЕ СЕГОДНЯ.

— Отличная новость, — Гарри, не отрываясь, смотрел на Арку и тающего в воздухе фантомного пса. — Я готов.

Смерть щелкнул пальцами. Время сдвинулось, человек крепко прижал мальчика к себе, раздались чьи-то вопли, но Гарри больше не кричал.

Chapter Text

Смерть погладил гаргулью у входа в кабинет Дамблдора по каменной голове: кажется, они были знакомы. Гаргулья еле заметно пошевелилась, потираясь о его пальцы.

— КАК ТЫ ТУТ? — поинтересовался Смерть. — ПОПАЛА ПО ПРОГРАММЕ ОБМЕНА ОПЫТОМ?

В ответ гаргулья пророкотала что-то неразборчивое.

— Я ПЕРЕДАМ ПРИВЕТ. ПАРКОВЫЙ ПЕРЕУЛОК, ДОМ ТРИ, УГЛОВОЙ КАРНИЗ ТРЕТЬЕГО ЭТАЖА?

После возмущенного гула Смерть уточнил:

— ВМЕСТО ПРИВЕТА ПЕРЕДАМ ТРЕХ ГОЛУБЕЙ. ТРЕХ ТОЧНО БУДЕТ ДОСТАТОЧНО?

Гаргулья медленно кивнула и также медленно повернулась, открывая проход, и Смерть поднялся в самое волшебное место из всех виденных в этом мире. Все в кабинете кричало, вопило и звенело о том, что его хозяин — маг. Корешки книг таинственно мерцали золотыми буквами; приборы, расставленные тут и там в явном беспорядке, беспрестанно тикали и дребезжали; портреты на стенах добавляли в какофонию звуков громкие споры и храп. Сам владелец кабинета, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, выглядел даже более волшебно, чем все волшебники Незримого Университета: в яркой мантии с вышивкой, высоком расшитом серебром колпаке и блестящих очках. Он сидел за столом, который размерами был бы впору троллю. Но столешница была практически пуста: на ее дальнем краю ютилась неловко сдвинутая чернильница с пышным желтым — увы, к разочарованию Смерти, не черным — пером. Возле чернильницы неровной, грозящей вот-вот упасть на пол стопкой топорщились пергаменты.

Впрочем, Альбуса Дамболдора, кажется, меньше всего интересовали документы. Он задумчиво вертел в руках узловатую палочку, посматривая на лежащее в центре стола старое кольцо с треснувшим темным камнем. Рядом блестящими камнями на рукояти сиял знакомый меч; Смерть видел мелкие зазубрины на его лезвии. Он едва слышно фыркнул, подразумевая: и это волшебники считают хорошей работой, но даже вздоха хватило, чтобы Дамблдор вскинул палочку:

— Кто здесь?

Дремавший на насесте Фоукс вытащил голову из-под крыла и пропел приветствие.

— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, ПТИЧКА.

— О! — Дамблдор издал весьма немелодичный звук. Смерть бы предпочел и дальше слушать Фоукса.

— Вы за мной? — продолжил он несколько секунд спустя, опуская палочку. — Я что-то сделал не так? Мне казалось, что я избежал всех ловушек в хижине Гонтов.

Открытие, что мальчик Гарри был не единственным, кто мог видеть его в этом мире не за работой, неприятно огорчило Смерть.

— НЕТ, НАША ВСТРЕЧА НАЗНАЧЕНА НА ДРУГОЙ ДЕНЬ, — ответил он сухо. — Я ЗДЕСЬ ЗА НИМ, — и указал костлявым пальцем на кольцо.

Дамблдор широко улыбнулся.

— Прекрасная новость! Значит, я был прав. Простите, вы не торопитесь? Могу я предложить чай?

— КЛАТЧСКИЙ КОФЕ, — Смерть знал, что в любой реальности найдется клатчский кофе. Наличие в мире рецепта клатчского кофе означало, что развитие цивилизации достигло своего апогея, и дальше, рано или поздно, будет катиться к закату, подгонять который будут попытки добавить в клатчский кофе молоко, сливки или хотя бы лишние пять миллилитров воды.

— Хм, никогда не слышал о таком напитке. Надеюсь, у домовых эльфов найдется рецепт. А для вашей лошади попросить сена? Кстати, как она поднялась по лестнице?

Смерть едва заметно ухмыльнулся. Этот волшебник был не так умен, как мальчик. Гарри, по крайней мере, не задавал таких идиотских вопросов. Бинки просто оказывалась там, где ей надо быть, вот и все.

Альбус вызвал незнакомое для Смерти существо — домового эльфа. Дрожащее создание с огромными вислыми ушами, одетое в полотенце, походило на эльфа примерно также, как пиктси на тролля. Во втором случае, пожалуй, сходства было больше. Но Смерть уже привык к тому, что земные волшебники называют привычными словами совсем другие вещи.

Через пару минут, когда Бинки в углу неторопливо дегустировала местное сено, Смерть устраивался поудобнее в глубоком кресле возле разожженного камина. Кресло было слишком низким и мягким, колени задирались, и он прикрыл их краем мантии. Светить костями лишний раз он считал неприличным.

Альбус нетерпеливо расхаживал по кабинету.

— Вы знаете о камне в кольце? — резко спросил он, когда Смерть пригубил — или точнее сказать, призубил — местный вариант клатчского кофе: слабее, чем оригинал, но ореховая нотка добавляла пикантности. Пожалуй, этот мир еще не достиг расцвета, но двигался в правильном направлении.

— Я ВИЖУ КАМЕНЬ, — немного погодя ответил Смерть. Кофе и правда был хорош. — УЗОР СИМПАТИЧНЫЙ. НАДО СДЕЛАТЬ ТАКОЙ НА ПОЛОТЕНЦАХ. ЧЕРЕПА И КОСТИ НАДОЕДАЮТ, ЗНАЕТЕ ЛИ.

— Это знак Даров смерти, — объявил Альбус так величественно, будто стоял на сцене.

— Я ВАМ НИЧЕГО НЕ ДАРИЛ, — удивился Смерть. Ни в одной реальности ни один Смерть не дарил людям ничего, кроме справедливости и мгновенного освобождения души от бренных останков.

— Возможно, не именно вы, — Альбус пошел на попятный, но продолжал вещать торжественным тоном, — это столь давние артефакты, что их история канула в вечность...

— НЕТ, — повторил Смерть, почувствовав смутный порыв отступить.

— Но вы хотя бы не будете отрицать, что это Воскрешающий камень? Что с его помощью можно вызвать дух умершего и поговорить с ним?

— БУДУ. — Возможно, стоило бы поручить задачу Смерти Крыс. В конце концов, частица души Тома Риддла в кольце была меньше целой крысиной.

— Но...

Смерть остановил время и достал крохотный жизнеизмеритель: песка в нем осталось всего на несколько минут. В конце концов, он — Смерть, он само терпение и вечность, что ему несколько минут болтовни. Даже с Альбусом Дамблдором. Вероятно, Себя-Режу-Без-Ножа Достабль был менее настойчивым. Если бы Дамблдор продавал сосиски, он был миллионером.

— Но... — Время снова пошло, и Смерть тут же пожалел об этом.

— ЭТО ШТУКИ ВОЛШЕБНИКОВ. К ЧЕСТНОЙ РАБОТЕ СМЕРТИ ОНИ НЕ ИМЕЮТ ОТНОШЕНИЯ. ДУШУ НЕЛЬЗЯ ВЕРНУТЬ.

Альбус предпринял последнюю отчаянную попытку:

— А палочка? Моя Бузинная палочка? Разве она не Дар смерти?

— НЕТ, — отрезал Смерть.

— А мантия-невидимка?

Смерть впервые слышал о подобном артефакте. Наверное, под такой мантией было удобно выходить из душа, никто не увидит, что ты гол. Но какое отношение мантия может иметь к нему?

— НЕТ, — повторил Смерть менее уверенно.

— И что теперь? — старик в кресле напротив выглядел сломленным и усталым. — Вся жизнь...

— ВАША ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, — отметил Смерть после подобающей ситуации паузы. Он все еще отходил от идеи мантии-невидимки. — ПОЖАЛУЙСТА, СДЕЛАЙТЕ С КОЛЬЦОМ ТО, ЧТО НАМЕРЕВАЛИСЬ. ВРЕМЯ.

— У меня дрожат руки, — в подтверждение своих слов, Альбус вытянул вперед кисть. Пальцы и впрямь подрагивали. — Может, вы самолично?.. Возьмите, меч принадлежал самому Годрику Гриффиндору!

Вероятно, странности Альбуса были заразны, и Смерть нехотя взвесил в руке меч, хотя совершенно не собирался его брать. Впрочем, помимо гладкости лезвия, клинку не хватало баланса.

— ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ ЗАТОЧКА, — вынес окончательный вердикт Смерть, бросая меч на стол. — ВАШ ГРИФФИНДОР НЕ ЗНАЛ О ТОЧИЛЬНОМ КАМНЕ. МОГУ ПОСОВЕТОВАТЬ ОДНОГО КУЗНЕЦА ИЗ ЛАНКРА...

Альбус сердито блеснул очками и твердой рукой сжал рукоять:

— В таком случае я сам! — и ударил по кольцу со всей злости.

Не попал, оставив глубокую царапину на столе. Следующий удар пришелся плашмя, но с третьей попытки оправа все-таки раскололась. Смерть взмахнул давно приготовленной косой. На черный дым из кольца и вещающий что-то занудное голос он не обратил внимания. Частица души исчезла сразу, не задержавшись.

— ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ.

Рухнувший было в кресло Альбус подскочил снова.

— Третья? А сколько их?..

Смерть и желал бы мгновенно оказаться подальше отсюда, но раз начал, приходилось быть вежливым.

— НЕ В МОИХ СИЛАХ ОТВЕТИТЬ ВАМ. ДО ВСТРЕЧИ, СЭР.

— До скорой встречи?

Смерть помянул про себя крокодилоголового Оффлера и промолчал.

— До насколько скорой встречи? — уточнил Альбус, и вдруг выпалил неожиданный вопрос:
— А может вы расскажете про Гарри? Вы же встречали Гарри? Гарри Поттера?..

— БИНКИ! — Смерть повысил голос, и приборы затихли. Через секунду они заверещали с новой силой, но Смерть уже забирался в седло, стараясь не слишком громить кабинет.

Впрочем, у Бинки было свое мнение. Вскинувшись, она разбила передними копытами антикварный столик, а попятившись, снесла крупом стеклянный шкаф. Смерть успел заметить погибший под копытами предмет, напоминающий жизнеизмеритель: маленькие песочные часы на цепочке.

Альбус размахивал палочкой, пытаясь устранить разрушения.

— Репаро! Вы точно ничего не хотите мне сказать? Еще кофе? Мой кабинет всегда открыт для вас. Хотя нет, пожалуй, я не готов к скорой встрече...

Бинки вылетела в окно, напоследок окатив пол кабинета свежей порцией конских яблок. Смерть почувствовал неуместную гордость и похлопал ее по шее:

— ХОРОШЕЕ ЧУВСТВО МОМЕНТА, БИНКИ.

Она заржала в ответ. Из Запретного леса навстречу им поднималось в небо стадо фестралов. Бинки круто развернулась и исчезла.

Chapter Text

У Гарри были Рон и Гермиона. Они делились друг с другом многим. Гарри обычно раздавал шоколадных лягушек и сахарные перья после набега в «Сладкое королевство»; Гермиона, вздыхая, клала на стол в библиотеке конспекты по Истории Магии; у Рона всегда в запасе были способы отвлечься от занятий и сэндвичи с кухни. Они делились — правда, в тайне друг от друга — даже рассказами о личной жизни. Так краснеющий Гарри выслушал и про поцелуи Рона с Лавандой, и про свидания Гермионы с Крамом. В ответ он честно рассказал про фиаско с Чжоу, но никогда, ни разу не проговорился про встречи со Смертью. Про них знал только Снейп.

Вышло это случайно, еще в середине пятого курса. Если бы Гарри мог, он бы избежал и Снейпа, и этой ситуации, но Дамблдор упорствовал и не слушал никаких аргументов:

— Гарри, ты видишь сны про Волдеморта. Между вами есть связь, и нам надо закрыть ее как можно скорее.

Гарри на пятом курсе в своих снах видел в основном Парвати, Флер и один раз почему-то Снейпа в мантии на голое тело, но никак не Волдеморта — ни голого, ни одетого. Никакого. Даже кошмары про Тайную Комнату перестали ему сниться довольно давно, а после ухода Сириуса — Гарри не знал, как это назвать по-другому, не смерть же — страшных снов не было вовсе.

— Но, сэр, я ни разу не видел его... — пытался спорить Гарри.

— Возражения не принимаются, Гарри. Профессор Снейп согласился учить тебя Окклюменции. Два раза в неделю, после ужина. В семь.

— Но, сэр, у меня тренировки по квиддичу... — у Гарри оставался последний аргумент.

— Только для твоего блага, Гарри. И, Северус, прошу, будь осторожен.

Снейп тогда хмуро посмотрел на Гарри и вышел из кабинета первым. Гарри остался и еще несколько раз произнес «Но, сэр». Успеха это не принесло. Пришлось ходить на Окклюменцию.

Смысла в занятиях Гарри первое время не видел: он пытался рисовать в голове стену, но выходил скорее мыльный пузырь, который мгновенно лопался, едва Снейп заканчивал произносить «легилименс». В воспоминания Гарри он не лез: сразу опускал палочку, давал время отдышаться и сосредоточиться, и только потом продолжал. Когда стало понятно, что у Гарри не получается, подписал разрешение в Запретную секцию и посоветовал пару книг по медитации. Дело постепенно пошло на лад. Теперь Гарри медитировал по вечерам. Гермиона тоже: на книги, которые он приносил по ее просьбе.

И еще Гарри заказывал сам себе сны. Сначала, конечно, это были скромные фантазии об увиденном днем: как Лаванда наклонилась, когда Рон уронил ее вилку, и мантия обтянула ее бедра; как Кэти Белл пробежала в раздевалку мимо в расстегнутой на груди форме; как близняшки Патил обнимались и шептали что-то друг другу на ухо, поглядывая на Дина; как Малфой провел языком по верхней губе, слизывая пенку какао... На день Святого Валентина, как раз после сна про Малфоя — Гарри мог себе признаться, что не вскочил с кровати в холодном поту, а с интересом досмотрел сон до конца — и после получения валентинки, подписанной зелеными чернилами явно мальчишеским почерком, Гарри кое-что про себя понял. Он еще раз навестил Запретную Секцию, дочитал самый толстый том и основательно укрепил мысленную стену.

Он не боялся Снейпа. В самом начале второго курса, сразу после каникул, их отношения сильно изменились. Снейп перестал его доставать на уроках и сравнивать с отцом и в целом как-то поскучнел. Он по-прежнему следил за Гарри, этого нельзя было не чувствовать, но не придирался излишне и не снимал баллы просто так. Гарри в ответ честно старался на Зельях. К пятому курсу между ними установилось достаточно прочное перемирие, но все-таки светить перед Снейпом своими фантазиями о мальчиках Гарри не хотелось.

И вот, когда Снейп объявил, что занятие перед Пасхальными каникулами будет последним, Гарри случайно раскрылся. Он сам не понял, как затащил Снейпа в свои воспоминания, а тот увидел не пошло улыбающегося Малфоя или Флер в купальнике, а Тайную комнату, белую лошадь и Смерть. Самую страшную тайну Гарри.

— Вы знаете, что видеть Смерть странно даже для волшебника, мистер Поттер? — медленно, почти по слогам, произнес Снейп после удавшейся отчаянной попытки Гарри вытолкнуть его из своей головы. — Не понимаю, почему Альбус решил, что у вас связь с Темным Лордом, когда у вас...

— Не лезьте не в свое дело, профессор, — заорал Гарри и чувствовал себя от этого ужасно.

В нем все дрожало от ярости и гнева, щеки вспыхнули, а от паники перехватило дыхание. Конечно, он знал. Во всех прочитанных книгах всего пару раз упоминался Смерть. Обычно он разъезжал на худом черном жеребце с мачете за поясом. Смерть, который никогда не разговаривал и занимался только своей работой. Смерть, описание которого извлекли из смутных воспоминаний нескольких детей и одного крайне перепуганного анимага-кота. Чужой Смерть.

— Мистер Поттер...

Гарри показалось, что Снейп действительно беспокоится о нем, но страх поднимался и говорил его губами:

— Вы сказали, что это занятие последнее.

— Гарри.

Гарри дернулся. Лучше бы он снял перед Снейпом штаны, лучше бы показал тот дурацкий сон про мантию, лучше бы... Он схватил, не глядя, какую-то банку с ингредиентами.

— Последнее занятие, профессор. И не лезьте не в свое дело.

— Гарри, послушай...

Банка пролетела в дюйме от ошарашенного лица Снейпа и врезалась в стену. Гарри, вылетая за дверь, увидел рассыпанные на полу осколки стекла вперемешку с сушеными тараканами.

Как Снейп объяснил Дамблдору прекращение занятий, Гарри не узнал, и о Смерти они больше не разговаривали. Впрочем, на шестом и седьмом курсе они виделись только на уроках и общих трапезах в Большом зале.

Гарри смог честно признаться себе, хоть и не сразу, что личных встреч ему не хватало. Можно было бы и попросить дополнительные занятия по зельям, но Гарри стеснялся и все чаще и чаще заказывал себе сны. В них Снейп кутался в неизменно черную мантию, сердито сверкал глазами, а потом звал его по имени. Слаще этих фантазий у Гарри почему-то ничего не было, даже настоящие поцелуи и обжимания в подземельях не вызывали такого трепета.

На шестом курсе Дамблдор начал вызывать Гарри по вечерам. Он делился рассказами про крестражи; показывал длинную царапину на столе — след от меча Гриффиндора; даже зимой держал окно открытым и был явно обижен на Фоукса. Гарри довольно быстро понял, что крестражи были теми самыми частями Тома Риддла, которые собирал Смерть. Но делится своими выводами и догадками ему было не с кем. Он продолжал слушать Дамблдора, кивать в нужных местах и помогать в поисках хотя бы затем, чтобы еще раз увидеть Смерть. Или убедиться в том, что больше его не видит.

Весной поиски привели Дамблдора в пещеру на побережье, и перед самыми каникулами он взял Гарри с собой.

***

Сначала Смерть принял их за Аудиторов реальности, но, возможно, они были опаснее.
Дементоры были чудовищно голодны, свет путался в полах их рваных мантий и пропадал. Они тянули руки в струпьях к людям — к Дамблдору и юноше Гарри — и страх летел впереди них. Смерть знал, почему. В прошлую их встречу, когда упала последняя песчинка в часах Барти Крауча, Смерти нечего было перерезать. Связи между телом и душой не существовало: дементор забрал ее всю без остатка. Он мешал делать Смерти его работу, и с этим нельзя было смириться.

Кроме дементоров у волшебников были инфери. На Диске встречались зомби — и это были приличные люди, пусть у них не всегда хватало частей тела или они были излишне бледноваты или, в крайнем случае, плохо пахли. Они вели себя как люди, они и были людьми. Инфери были просто ходячими телами, механизмами, запущенными чьим-то недобрым колдовством. Смерть впервые увидел инфери, когда приглядывал за Гарри в пещере. Песок жизнеизмерителя подсказывал ему, что приключение относительно безопасно, и даже Дамблдор не пострадает, но присматривать за мальчиком стало привычным делом.

В пещере было полно подходящих темных углов. Смерть будто смотрел клик: сначала это была комедия — Дамблдор вел себя весьма экспрессивно, размазывая кровь по стенам и бормоча что-то себе под нос; затем драма, когда он начал пить зелье и чудно разговаривать; и потом — ужасы. Инфери тянули из озера бледные руки, вставали из-под воды, медленно и неумолимо осаждая островок. За стеной огня, вызванной Дамблдором, незамеченный никем Смерть пытался вмешаться в реальность. Одним или двумя инфери меньше, уговаривал он себя, их никто не считает, и на пробу взмахнул мечом. Отрубленная рука инфери заковырялась пальцами в песке, потом выбралась из ямки и медленно поползла вслед за одноруким телом.

Смерть пробрало до последней фаланги мизинца на правой ноге. Инфери были таким же чистым, бессмысленным злом, как и дементоры. И маги, создавшие их, тоже были злом — могущественным и безжалостным. Смерть напомнил себе разобрать наконец библиотеку судеб и узнать, чем для них закончилось земное существование.

Дамблдор взмахнул огненной плетью, прикрывая утлую лодочку от нападавших. Как только она достигла берега, инфери снова погрузились в воду. Отрубленная Смертью рука плюхнулась с громким плеском последней. Гарри обернулся на звук и с подозрением оглядел пещеру. Смерть замер на полушаге. Гарри пожал плечами и вышел за Дамблдором сквозь проход в скале.

— Медальон оказался поддельным, — следующим утром Гарри быстро пересказывал Рону и Гермионе то, что было дальше. — Дамблдор так расстроился, что чуть не свалился с Астрономической башни. Хорошо, Снейп подоспел. Дамблдор ему — «Пожалуйста, Северус», а тот из кармана бутыль успокоительного.

— Да, весь последний год Дамблдор как-то не в себе. Помнишь, он тебя про шрам на лбу расспрашивал, точно ли у тебя его никогда не было, — вставил Рон.

— Не было шрама, не было, — подтвердил Гарри. — Ну так вот, Снейп и говорит — «Пожиратели в Хогвартсе, громят Большой зал». А Дамблдор ему — «Я подаю в отставку». Мы только рот разинули, как он в ладоши хлопнул и в огненной вспышке исчез. Фоукс его забрал. Мог бы и из пещеры забрать, а то мы пока в Хогсмид, пока оттуда на метлах. У Розмерты такая рухлядь, всю задницу отсидел.

— А дальше?

— Все вроде. Снейп на меня зыркнул, но расспрашивать не стал, умчался сразу. Я за ним, а там авроры с Пожирателями дерутся.

Гарри помрачнел:

— Но его я не видел, значит, обошлось.

— Кого не увидел? Что обошлось? — Наконец встрепенулась Гермиона.

— Никто не умер, — уверенно ответил Гарри.

Chapter Text

Северус Снейп знал о смерти больше, чем ему бы хотелось. Быть зельеваром значило видеть смерть и жизнь каждый день. Убитый дракон давал свежую печень для исцеляющих зелий. Из умирающих мандрагор выходил отличный тонизирующий глоток, облегчающий участь проклятых. Дремоносные бобы, отдавая свой сок под лезвием ножа, могли нести погибель неудачливым зельеварам, а могли — забвение и покой. Быть зельеваром значило действительно уметь закупорить смерть.

Гарри Поттер был знаком со Смертью ближе, чем хотелось Северусу. Он заподозрил его еще после истории с Квирреллом: отпечатки лошадиных копыт могли появиться в зале с Зеркалом только после визита Смерти.

За лето Северус перечитал все доступные источники, в которых описывались встречи со Смертью. Ничего утешительного в книгах не было. Смерть являлся только в момент перехода от жизни к другому существованию, взмахивал мачете и... В общем, это все, что смогли описать случайные свидетели.

Но Гарри Поттер, Северус был уверен, общался со Смертью иначе.

В конце второго курса, когда перемазанный в крови Гарри выбрался из Тайной комнаты целым и невредимым, заплаканная Джинни Уизли мимоходом заметила:

— Гарри с кем-то попрощался, когда мы уходили. Но там не было никого, кроме нас. Может, он говорил со Слизерином?

Дамблдор отмахнулся, расспрашивая дальше про Фоукса и меч, а Северус запомнил, как напрягся Гарри. На грязном мальчишеском лице крупными буквами было написано «тайна», а читать такие надписи он как декан и преподаватель умел давным-давно.

Два года спустя, когда Гарри, снова в крови, пыли и грязи, свалился вместе с телом Седрика Диггори прямо под ноги Дамблдору и жюри Турнира, Северус был уверен, что без помощи Смерти не обошлось.

— Седрик просил, чтобы я захватил его тело, — горько сказал Гарри, глядя в безжизненные глаза Диггори. — Это все, что я смог сделать. Я знал, что не умру, и успел хоть это.

Откуда он знал, подумал тогда Северус. Кто может быть уверен, что не умрет, если ему об этом не скажет Смерть?

Затея Дамблдора с Окклюменцией на пятом курсе была идиотской с самого начала, но Северус согласился без колебаний. К шестнадцати Гарри Поттер перестал быть похож и на своего отца, и на Лили. Он рос самим собой: упрямым, изобретательным, толковым, но замкнутым. Он был достаточно умен, чтобы получать на Зельях «Выше ожидаемого», старался на остальных уроках, хорошо — действительно хорошо — летал, и, похоже, не доверял до конца никому, даже своим лучшим друзьям. И Северус вдруг вбил себе в голову, что рано или поздно Гарри с ним точно поделится своей тайной. Добровольно. Это была глупая, ни на чем не основанная надежда.

Самому Северусу ничего не надо было от Смерти. Его не интересовала дата их будущей встречи. Но смутное беспокойство за Гарри требовало разобраться, что связывает его со Смертью и безопасно ли их общение для мальчика. Впрочем, стоило признать, что мальчик вырос. Братья Уизли втихаря принимали ставки на того, кто нравится Гарри, и в начале пятого курса Северус через третьи руки поставил на Драко Малфоя.

Позже, на первом занятии окклюменцией, когда защита мыслей Гарри напоминала мыльную пленку или решето, Северус поверхностно считал свежие воспоминания: удачное заклинание на чарах; обтянутые квиддичной формой бедра Джонсон, крепко сжимающие метлу; мутный сон о Малфое, полотенце и шкафчиках в раздевалке; белое пятно на фоне черных деревьев. Северус не дал Гарри знать о том, что видел. С его стороны некорректным было подглядеть, но признаться в увиденном — нарушить хрупкое перемирие. Он решил оберегать тайны Гарри и действительно помочь ему научиться скрывать мысли. Если Гарри будет доверять ему в мелочах, решил Северус, он раскроется и в главном.

Они медленно выстраивали общение. Северус соблюдал дистанцию и демонстрировал профессионализм, Гарри старательно учился. Пару раз они в молчании пили поздний чай. В конце февраля Гарри обронил потрепанную записку с датой и местом встречи. Почерк был Северусу знаком, зеленые чернила — тем более, и он отозвал у Уизли ставку. Несомненно, Гарри нравились мальчики, но не Малфой. Или не только он.

Гарри не раскрывался, завоевать его доверие быстро не получилось. Дамблдор требовал результатов. Убеждать его, что Гарри не мучают кошмары и во сне не преследует Волдеморт, сил не оставалось. Надежды не осталось тоже, и Северус назначил последнее занятие окклюменцией перед Пасхальными каникулами.

И проиграл.

Теперь он точно знал, что Гарри общается со Смертью как равный. Но с ним самим — больше нет.

Chapter Text

Первые годы у Смерти был не так уж и много работы: местные волшебники были удивительно живучи. Смерть не переставал поражаться тем разнообразным способам, которыми они пытались убить себя, занимаясь чем-то совершенно несмертельным. Они превратили мирные полеты на метлах в спорт, добавив к скорости передвижения мозговышибательные мячи и отсутствие страховки при падении. Они шли с одной палочкой наперевес в логова пауков, не озаботившись элементарной защитой от укусов, надеясь только на собственную реакцию и крепость своей деревяшки. Они кидали в котел части животных и растений и с готовностью пили получившееся варево. Они трансфигурировали себя и предметы. И некоторые предметы в себе. Смерть непременно смутился бы, если бы не давнее знакомство с Гитой Ягг. Волшебники и ведьмы всех миров были теми еще затейниками.

Смерть часто прохаживался по коридорам больницы Святого Мунго, из любопытства пытаясь понять, как волшебники исправляют то, что сами с собой натворили. Обычно в ход шли бормотание — не то ругательств, не то заклинаний, впрочем, Смерть не был уверен, что волшебники сами отличают одно от другого, — взмахи палочками, отвары из все тех же частей животных и растений.

Впрочем, была одна палата, посетить которую было бы справедливо, и Смерть регулярно проверял жизнеизмерители тех, кто лежал в ней. Увы, песок предвещал долгую и бессмысленную жизнь чете Лонгботтомов. Лишь однажды Смерть пришел в палату Януса Тики за пациентом: Дьявольские силки и Бродерик Боуд сплелись в настолько тесных объятиях, что нельзя было вдохнуть. Смерть добавил это занятное растение в список средств волшебного смертоубийства, сразу за оглушительным криком мандрагоры и обжигающим до кости гноем бубонтюбера.

Итак, волшебники показывали просто поразительный пример выживаемости, пока часть души Тома Риддла не покинула котел после крайне странной магической процедуры обретения плоти. Затем уровень смертности в отдельной взятой области Земли резко пошел вверх. Зеленый луч смертельного заклинания так быстро выбивал душу из тела, что Смерть едва успевал разрубить косой окончательную связь. И это, и то, что частей Тома Риддла оставалось еще слишком много, делали из Смерти поистине Мрачного Жнеца.

Ему пришлось вызвать на подмогу Сьюзан — Диск нельзя было оставлять без внимания. Там и так пошли слухи о том, что Смерть запаздывает с выполнением своих обязанностей. Впору было задуматься о новом подмастерье: у Сьюзан была своя жизнь в Анк-Морпорке, и Смерти было неловко ее отвлекать.

***
Гарри, поджав ноги, сидел на узкой кровати. Под кроватью в это время домовик вытирал пыль. На кухонном столе был сервирован ужин из пяти блюд, но к нему никто не прикасался.

Рон, как самый страдающий от жизни в лесу, начал первым:

— Почему мы прячемся здесь? Разве мы не могли бы жить на площади Гриммо или в доме кого-то из Ордена Феникса?

Дамблдор, помолчав немного, веско произнес:

— Трудности закаляют, мистер Уизли.

— Разве это трудности, сэр? — фыркнула Гермиона. — Домовики приносят еду, убирают, стирают...

— Нам скучно, профессор! — взвыл Рон. — Нам ничего нельзя, даже отойти от палатки на десять шагов. Есть только учебники и «История Хогвартса». По колдорадио одна Уорбек.

— Вам надо готовиться к сдаче экзаменов. Да и в магическом мире неспокойно, — в очередной раз терпеливо объяснил Дамблдор. — У власти сторонники Сами-знаете-кого. Они контролируют все.

— Все, кроме этого леса? Может, есть хоть какой-то неподконтрольный пляж или хотя бы пустошь? Уверена, я пересчитала все иголки на ближайшей сосне.

— Гарри и я...

— Вот именно! Гарри и вы! Почему мы должны торчать в этой проклятой чаще!

— Рон!

— Хорошо, мистер Уизли. Я предполагал, что это дело Гарри, но раз дело дошло до крика, думаю, вы не откажетесь прогуляться со мной к озеру.

— Мы с вами, — Гермиона схватила палочку. — Я знаю дорогу: двенадцать шагов прямо, потом налево, еще двадцать три, нет, двадцать три с половиной шага...

Гарри весь вечер чувствовал присутствие Смерти: то ему слышалось призрачное лошадиное фырканье, то в отражении блестящих предметов чудился голубой отсвет лезвия косы, да и тени в углах были подозрительно глубокими. Дамблдор тоже то и дело застывал на месте, оглядываясь по сторонам.

Толпой они вышли из палатки и направились к берегу озера. Гермиона бормотала себе под нос, считая шаги; Рон широко размахивал руками; Дамблдор подсвечивал дорогу Люмосом. Гарри намеренно отстал и обернулся. Ему вдруг стало легко, словно он на экзамене вытащил билет, в котором знал ответы на все вопросы. Он кивнул Бинки, увидел, как неторопливо спешился Смерть, педантично поправляя сбившуюся мантию, и привычно, будто они расстались только вчера, поздоровался:

— Добрый вечер, сэр!

Смерть вздрогнул. Гарри улыбнулся: тот выглядел застигнутым врасплох, будто Гарри застал его не за работой, а за каким-то предосудительным занятием. Например, за вышивкой гладью, или что там у Смерти может быть непозволительным — разбрасывание мусора, стрижка собак? Интересно, чьи часы сейчас у Смерти в кармане. Хотелось верить, что одной из частей Риддла, но, судя по ссоре Рона с Дамблдором, это вполне мог быть кто-то из них.

— ДОБРОГО ВЕЧЕРА, МАЛЬ... ЮНОША.

— Меня по-прежнему зовут Гарри, сэр. Медальон, да? — Гарри пытался говорить спокойно. Конечно, громкий спор между Дамблдором и Роном несколько поутих, но все могло измениться в любой момент.

— ДА. ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ.

— Там много еще? Дамблдор предполагает, что еще четыре: Чаша, Диадема, змея и сам дух, — Гарри продолжил, понизив голос. — Мы с друзьями решили, что директор думает, что я тоже... Крестраж.

— ВОЗМОЖНО.

— Возможно, он прав, или возможно четыре?

Смерть медленно подмигнул. Гарри улыбнулся еще шире: он получил ответы на все свои вопросы, даже на тот, который не решился задать в этот раз.

— ВРЕМЯ, ЮНОША.

Впереди, у озера, громко закричал Рон, завизжала Гермиона, Дамблдор колдовал щит. Гарри бросился бежать и успел разглядеть, как блеснуло в лунном свете лезвие меча и — одновременно с ним — свистнула коса. Невесть откуда взявшийся черный дым медленно рассеивался над водной гладью.

— Рон!

— Все хорошо, Гарри, — Рон вытирал лоб свободной рукой, сжимая в другой меч Гриффиндора. — Я справился. Сэр, теперь мы можем наконец перебраться из палатки в какой-нибудь дом?

Дамблдор ухмыльнулся в бороду, колокольчики печально звякнули.

— Понял, — Рон пнул ближайшее дерево, бросил меч на землю и, сгорбившись, поплелся обратно в палатку.

Шел сентябрь. В лесу они жили третью неделю.

Chapter Text

У местных магов было поразительно много идей насчет смерти. Помимо изощренных способов убийства у них существовала легенда о Дарах Смерти, которой поделился Дамблдор; был некий философский камень, дарующий бессмертие; и спасительная кровь единорога.

Во Франции Смерть навестил Фламелей: Николас и Пернель были самыми милыми старичками в обоих мирах. Проблема была в том, что это были не те самые Николас и Пернель из четырнадцатого века, а их прапрапраправнуки. Умелая реклама, дополненная слухами, затворничество, грим — и вот в деревушке уже шестьсот лет живут бессмертные алхимики. Маги хотели верить в вечную жизнь, и другие маги с легкостью имитировали ее для них. В философский камень поверил даже великий человек Дамблдор — по подслушанной Смертью характеристике. Врочем, Смерть заметил, что Дамблдор способен убедить себя в чем угодно.

Единороги же были самыми прекрасными существами Земли. Их шерсть по цвету не уступала белизне шкуры Бинки, и, совсем как она, любили яблоки. К счастью, на Земле Бинки был кобылой, не то в Запретном лесу рано или поздно появились бы полукровные жеребята. На Диске Бинки был жеребцом, и какой магией он менял пол при смене мира, Смерть не интересовался. Кажется, она называлась магией перехода. Или магией перевода.

С единорогами действовала магия намерения. Маг, испивший их крови, действительно спасался, потому что намеревался спастись, но проклинал сам себя, потому что был убежден, что мучительное проклятье — плата за убийство столь чудесного существа.

Смерть показал единорогов Сьюзан в ее единственный визит на Землю. Они спешились в ночном лесу. Бинки присоединилась к стаду, и Смерть и Сьюзан долго смотрели на бродящие в лунном свете белые фигуры.

— Тронута, — обронила Сьюзан, когда мелкий единорожек взял с ее руки яблоко. — Но не зови меня сюда больше.

Смерть склонил голову в согласии. Сьюзан была чужда этому миру, и он был чужд для нее.

***

Смерть ждал. Гарри путешествовал с друзьями, спал в палатке и время от времени избегал смертельной опасности. Том Риддл творил магию, собирал армию, готовился к войне. Смерть следил за уровнем песка в его часах, занудно отмечая, что во всех четырех песок должен закончится в один и тот же день. Второго мая.

Несколько десятков жизнеизмерителей Смерть выложил на стол заранее. Отдельно лежали четыре Тома Риддла, рядом — горстка часов с черными черепами. В стороне лежали часы Гарри, и Смерть тревожился. Он так долго присматривал за мальчиком, что пропустил момент, когда его время действительно пришло. Увести его душу казалось вселенски несправедливым. Увы, никто до сих пор не мог мухлевать с песком, кроме Тома Риддла, и никто не сможет впредь. Но Гарри...

Альберт посмотрел на стол:

— Кажется, у вас завтра будет много работы.

— НЕСОМНЕННО.

— Хлопотный мир, да?

— БЕЗУСЛОВНО.

— Может, вам нужен помощник, господин? Да и мне нужна помощь. Фестралье дерьмо само себя не уберет.

— ОЧЕВИДНО.

— Ну, я пошел?

Альберт бесшумно закрыл за собой дверь, оставляя Смерть размышлять.

— РАЗУМЕЕТСЯ, — раздалось в тишине. — ИМЕННО ТАК.

***

Гарри обернулся на мерный стук копыт. Белая лошадь в темном полуразрушенном коридоре Хогвартса смотрелась чьим-то заблудившимся патронусом.

— Бинки? — Гарри благоразумно не стал подходить ближе. В ответ коротко заржали.

— Он тоже здесь?..

Бинки ухватила Гарри зубами за рукав и дернула в сторону.

— Полегче! — Гарри не удержался и плюхнулся на задницу. Бинки принялась меланхолично жевать оставшийся в зубах рукав.

— Ну и ладно, — Гарри не успел договорить, когда стена возле него рухнула, подняв облако пыли. В свежем проеме показался Рон. Он стряхивал с одежды нечто напоминающее внутренности акромантула.

— Живой? Извини, не знал, что ты тут, пришлось бомбардой бить. Сам знаешь, какие они верткие...

Гарри не слушал. Из-за спины Рона показался знакомый черный балахон. Время замерло, повинуясь щелчку.

— Много работы, сэр? Доброго вам вечера.

— НЕПОДХОДЯЩЕЕ СРАВНЕНИЕ, ЮНОША. ЕЕ РОВНО СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ДОЛЖНО БЫТЬ.

— Кто-то, кого я знаю? — Гарри надеялся, что голос у него не дрогнул.

— ДА. МНЕ ЖАЛЬ.

— Бесполезно спрашивать, кто? Ну, а Рон, Гермиона... Чаша?

— У НИХ ПОЛУЧИЛОСЬ, ЕСЛИ ТЫ ОБ ЭТОМ. ПЯТАЯ ЧАСТЬ.

Гарри радостно улыбнулся, но тут же нахмурился:

— Мы сейчас в Выручай-комнату. Там Диадема.

Смерть вежливо промолчал.

— Я понимаю, что мне нельзя знать. Но нам удастся?..

Смерть достал из кармана горсть жизнеизмерителей. Гарри зажмурился, чтобы ненароком не прочитать имена.

— Я БЫ СКАЗАЛ, ЧТО ДО НОВОЙ НАШЕЙ ВСТРЕЧИ ОСТАЛОСЬ ПРИМЕРНО ДВАДЦАТЬ ДВЕ МИНУТЫ.

Когда Гарри открыл глаза, Рон махал перед его носом рукой.

— Все-таки зацепило, да? Ты вырубился? Прости, друг.

— Нормально.

Гарри огляделся. Бинки в коридоре не было, пожеванный рукав валялся на куче камней.

— Репаро. Рон, нам надо торопиться. У нас меньше двадцати минут.

— До чего?

— Если я тебе скажу, что до встречи со Смертью, ты мне поверишь?

Рон замер посреди коридора.

— Ну у тебя и шуточки, дружище. Бежим.

***

Гарри и Смерть сидели на полу напротив закопченной двери в Выручай-комнату. Время не двигалось, и в воздухе ярким огоньком висел последний язык пламени, проскочивший в щель. Рон лежал на полу, придавленный телом Гойла, Малфой с испуганным выражением лица оборачивался назад, а Гермиона изящно сползала с метлы. Посреди коридора чернел обугленный полукруг диадемы.

— Хотел спросить, а части... Они говорят, перед тем как уйти? Седрик же говорил, Квиррелл тоже.

— ЮНОША, ОНИ ЧАСТИ ДУШИ. БЫВАЕТ, ЧТО ДАЖЕ ЦЕЛОЙ ДУШЕ НЕЧЕГО СКАЗАТЬ, А ТУТ ВСЕГО ЛИШЬ ОДНА СЕДЬМАЯ.

— У них что, рта нет?

— РТЫ ЕСТЬ, НО НАСЧЕТ МОЗГА Я НЕ УВЕРЕН. В КОНЦЕ КОНЦОВ, НЕ МОЕ ДЕЛО ЗАЛЕЗАТЬ ДУШАМ В ГОЛОВУ. Я НЕ... ЗАБЫЛ, КАК ЭТО У ВАС НАЗЫВАЕТСЯ.

— Патологоанатом.

— СТРАННЫЙ У ВАС МИР, ЮНОША. ЗАЧЕМ ВЫ ИЗОБРЕЛИ ВРАЧЕЙ, КОТОРЫЙ СМОТРЯТ, КАК УСТРОЕНЫ МЕРТВЫЕ?

Гарри задумался.

— Наверное, чтобы понять, как устроены живые.

Смерть посмотрел на него с недоумением.

— ДА? НИКОГДА БЫ НЕ ПОДУМАЛ.

— Можно мы еще посидим? Или вам пора?

Песок не шуршал, других звуков не было слышно. Смерть, неожиданно для себя, хрустнул суставами пальцев, и Гарри слабо улыбнулся.

— У меня плохое предчувствие, — он смотрел прямо перед собой, на руки. — Мне кажется, что эта передышка — последняя.

Смерть неторопливо встал, песочные часы в карманах отозвались тонкий звоном. Он свистнул. Из-за угла вышла Бинки.

— Я не знаю, что мне теперь делать, — сказал Гарри.

— СПЕШИТЬ.

***

Они все равно опоздали. Ни змеи, ни Волдеморта в Визжащей Хижине не было. В грязном углу на полу лежал окровавленный Снейп, зажимая рану на шее, и, кажется, умирал. Гарри не мог сказать точно, потому что Смерти поблизости он не видел.

— Гарри, помоги же! — Гермиона бормотала одно исцеляющее заклинание за другим, пока Рон, по локоть запустив руки в сумочку, искал на ощупь зелья.

— Что ты стоишь! Вызови Дамблдора, да хоть эльфов, хоть кого-нибудь!

Гарри отправил Патронуса, для надежности назвав десяток адресатов.

— Они не могут умереть все сразу. Я не верю.

— Что ты бормочешь? Тут сейчас Снейп концы отдаст, пока ты по сторонам глазеешь.

Рон сунул ему наскоро наколдованное из носового платка полотенце.

— Прижми пока рану, я почти нашел, — и снова вернулся к сумке.

Гарри дрожащими руками потянулся к Снейпу. Все происходящее было совершенно неправильным.

— Поттер, — простонал Снейп, и Гарри очнулся.

— Сейчас, — он зажал рану, и не в силах смотреть на расползающееся по белой ткани красное пятно, уставился Снейпу прямо в глаза.

В зрачках отражался он сам — всклокоченные волосы, очки набекрень, сажа на носу. Совсем как в зеркале Еиналеж на первом курсе, разве сейчас он был на шесть лет старше. Снейп смотрел строго, будто отчитывая на уроке, но где-то там, в глубине Гарри видел непривычную нежность.

— Гарри, — едва слышный шепот.

— Молчите, сэр, — Гарри вдруг вспомнил все свои сны. Там Снейп точно молчал и смотрел строго и нежно, совсем как сейчас. — Я Его не вижу, понятно? Его тут нет, сэр.

Время остановилось, Снейп смотрел на него с надеждой и больше не пытался говорить. Его рука слабо легла поверх руки Гарри, прижимая полотенце. Они замерли в неудобной позе, Снейп медленно закрыл глаза, но волшебство момента не ушло. От прикосновения рука Гарри горела, и совершенно неуместные мысли толпились в голове: какой он, Снейп, когда целуется? И почему только сейчас Гарри пришло в голову подумать о поцелуях, ведь у него было целых два года снов? И столько упущенных возможностей для...

— Нашел! — заорал вдруг Рон, размахивая темным фигурным флаконом. — Бадьян!

Гарри уронил полотенце, оно снова съежилось до носового платка. Гермиона щедро лила зелье, придерживая флакон двумя руками. Снейп зажмурился, когда бадьян зашипел, соединяя края раны, потом открыл глаза и уставился на Гарри как на чудо.

Время снова пошло, хотя Гарри так и не услышал щелчок. До него вдруг дошло, что Смерти в Хижине не было, и они не опоздали, а совсем даже наоборот. Он широко улыбнулся, и тут Снейп, к его удивлению, тоже дернул уголком рта.

— Сэр, сейчас, я знаю, как диагностировать инсульт. Вы можете поднять левую руку? Можете сказать, как вас зовут? Сэр?

Гермиона оттерла Гарри в сторону, но большого значения это уже не имело. У Гарри появилась новая тайна, и она была, пожалуй, важнее разговоров со Смертью. И этой тайной он был готов поделиться только со Снейпом.

Chapter Text

Дамблдор, мадам Помфри и Кричер появились в Хижине одновременно. После нескольких минут суеты Снейп — Северус — был отправлен в больницу Святого Мунго портключом; Гарри получил свежий комплект одежды, который все равно некогда было переодеть; Рон и Гермиона, затаив дыхание, слушали сводку последних новостей.

Гарри не слушал. Он теребил в руках мантию, полученную от Кричера: черную, длинную в пол, с капюшоном, до неприличия похожую на балахон Смерти или одежду Пожирателей.

— Спасибо, — пробормотал он. — Пригодится.

На полу, где лежал Северус, остались неровные пятна крови. Удушливо пахло гарью. Дамблдор сказал, что Невилл и Симус взорвали деревянный мост.

— В Хогвартсе нет никакого моста, — поправила его Гермиона.

— Есть, ты что, — возразил Рон, — мы сколько раз по нему ходили из Хогсмида.

Реальность Гарри менялась. Он видел мост — кривую деревянную конструкцию, которая держалась на честном слове и магии. На мосту Люпин рассказывал ему о родителях, и они с Гермионой прятались от слизеринцев. И не видел никакого моста. И теплицы в его голове меняли место, и хижина Хагрида была то совсем рядом со школой, то отдалялась. А Дамблдор... Дамблдор давно умер.

Он зажмурился. За веками он видел несколько реальностей сразу. Они плыли, накладывались друг на друга, опять расходились. Колин Криви исчез, появился Найджел Уолперт, и они оба просили у него автограф. Пивза никогда не было. И вот он кидается в первокурсников водяными бомбочками.

— ТЫ ВИДИШЬ ВОЗМОЖНЫЕ РЕАЛЬНОСТИ, МАЛЬЧИК, — словно песок прошелестел голос Смерти, — ВЫБЕРИ ОДНУ, СЕЙЧАС ТЕБЕ НЕ НУЖНЫ ВСЕ.

Гарри с готовностью выбрал ту, где пусть и горел невозможный мост, но Северус был жив, и с опаской открыл глаза.

— А что дальше? — растерянно спросил он вслух.

Дальше Гермиона тащила его за руку.

— Бежим. Осталась змея.

Они и правда выбежали из Хижины, и Гарри спиной чувствовал тяжелый взгляд Дамблдора.

До дверей в замок оставалась пара шагов, когда раздался Голос, пробирающий до самых костей:

— Приведите ко мне Гарри Поттера, и никто не пострадает. У вас есть час. Иначе никто не доживет до рассвета.

Гарри выдернул руку из руки Гермионы.

— Я пойду к нему. Он отвлечется, будет проще добраться до змеи. — Глупое решение. Он знал, что они будут против, но возможности сбежать незаметно у него не было. Гарри не хотел никого подвести. Он не хотел никому делать больно, но не мог.

— Нет! — в один голос орали Рон и Гермиона.

— Я пойду. Один. — Настаивать на своем было тяжело. — Вы должны остаться здесь и найти змею. Это важно. Важнее меня.

Гарри не мог бы им объяснить, что происходит. На краю леса за Хижиной он видел Бинки: ее шкура слабо светилась в темноте. Его тянуло туда. И еще Гарри все время слышал шелест песка, ровный бесконечный шум, который становился громче с каждой секундой. Гарри знал, что это его песок. В верхней колбе осталось все ничего, и до того, как последняя песчинка упадет вниз, он должен успеть кое-что сделать.

— ПОРА, — сказал Гарри, и ему показалось, что Смерть произнес это вместо него.

Гермиона вздрогнула и вытерла набежавшие слезы. Рон сжал ее руку:

— Друг. Мы займемся змеей.

Он неловко стукнул Гарри по плечу.

Гарри кивнул и пошел к лесу, туда, где стояла Бинки. У него не было плана, не было мыслей. Он шел делать свою работу, ту, которую никто не сделает вместо него. Дело было не в туманном пророчестве, в которое он не верил, или ответственности за Волшебный мир, хоть Дамблдор и убеждал его в обратном. Просто Гарри знал, что нужно будет произнести заклинание в тот момент, когда Смерть взмахнет косой, и они вместе заставят наконец Волдеморта исчезнуть.

На ходу Гарри кое-как надел черную мантию и натянул капюшон. Бинки провожала его. Смерть, возможно, тоже был где-то рядом, и Гарри совсем не чувствовал себя одиноким. В глубине леса он мельком увидел единорога, и вспомнил убитого Квирреллом много лет назад. Издалека было слышно фестралов. Бинки фыркнула, когда до них донеслось их скрипучее ржание.

Лес наконец расступился. На вытоптанной поляне невысоким пламенем горел костер. Возле стоял Волдеморт, поодаль — несколько Пожирателей. Змеи не было видно, но Гарри каким-то новым чувством знал, где она или где будет в нужный момент.

— Его нет? — спросил Волдеморт, вертя в руках палочку. — Что ж, дадим ему еще четверть часа.

— Хм, — мантия действительно сделала Гарри похожим на Пожирателя. Или на Смерть. — Не надо, я здесь.

Гарри скинул капюшон. Он видел, как Волдеморт, не колеблясь и не теряя времени на традиционную речь, поднимает палочку, видел, как раскрываются его губы, чтобы произнести...

Оглушающий шум песка в ушах перекрыл другие звуки. Гарри не услышал собственное заклинание, но оно попало, и прежде чем зеленый свет окончательно залил все вокруг, он увидел, как пустая мантия и кривая палочка падают на землю. Краем глаза он заметил взмах нестерпимо блестящей косы. Дважды.

***

Гарри пришел в себя, лежа на чистом полу. Он был нигде. Кроме пола, на котором нашлись очки и стопка непривычной одежды, в этом месте ничего не было — ни стен, ни потолка, ни мебели. Все заливал холодный белый свет, такой яркий, что от него резало глаза. Гарри прищурился. Из света к нему шла Бинки.

— Привет, — он решился и робко потрепал ее по шее. — Я умер?

— ТЕОРЕТИЧЕСКИ ДА. — Смерть появился сзади мгновенно, как по волшебству.

— Это то место, куда приходят души?

— ОПРЕДЕЛЕННО НЕТ.

— Я не понимаю.

— ПРЕДСТАВЬ ЧТО-НИБУДЬ. ЧТО ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ, ПО-ТВОЕМУ?

Гарри задумался.

— Пусть будет вокзал.

Свет стал плотнее и жестче, и через мгновение Гарри правда понял, что он стоит на перроне возле Хогвартс-экспресса. Бинки тонко заржала, положив ему голову на плечо.

— Поезд куда-то идет?

— ДА, ЕСЛИ ТЫ ЭТОГО ЗАХОЧЕШЬ.

— Я не знаю, чего мне хотеть. Я же не могу вернуться, правда?

— ПРАВДА, — Смерть кивнул.

— Я только вчера — или когда я там умер — понял одну вещь... Личную. И теперь, раз я не могу вернуться, мне все равно, что со мной будет.

— ТЫ УВЕРЕН?

— Нет, — буркнул Гарри и сел на скамейку. — Но я не хочу ехать на поезде. Я могу только предполагать, что он привезет меня туда, где я встречу тех, кто умер. А я хочу к тем, кто остался жив.

Он проглотил про себя имя. Может, он вообще все не так понял, и на деле ему некуда возвращаться?

Смерть немного помолчал.

— ЭТО МЕСТО МОЖНО ПОКИНУТЬ И ДРУГИМ СПОСОБОМ, ГАРРИ.

— Погодите, — Гарри осмотрелся по сторонам. — На Бинки? Но, сэр, почему вы назвали меня по имени?

— ВИДИШЬ ЛИ, ГАРРИ ПОТТЕР, ВАШ МИР СОВСЕМ НЕ ПОХОЖ НА МОЙ, ДА Я И НЕ МОГУ ЧАСТО ОТВЛЕКАТЬСЯ ОТ СВОЕЙ ОСНОВНОЙ РАБОТЫ.

— Сэр?.. — Гарри смотрел с недоумением и слабой надеждой. Из их разговоров он знал, что Смерть — не Смерть Земли, а другого мира, но...

— Я ПОДУМАЛ, ЧТО НЕПЛОХО БЫЛО БЫ ВЗЯТЬ ПОДМАСТЕРЬЕ, ЗНАКОМОГО С ЭТИМ МИРОМ И ВОЛШЕБСТВОМ. КОМНАТА СЬЮЗАН ВСЕ РАВНО ПУСТУЕТ, ДА И АЛЬБЕРТУ НУЖНА КОМПАНИЯ.

— Сэр! — Надежда крепла.

— ЧТО СКАЖЕШЬ, ГАРРИ?

— А я смогу хрустеть пальцами?

Смерть испытал сложное чувство: нечто среднее между радостью и замешательством. Кажется, юноша привязался к нему?

— ПОЖАЛУЙ, НЕТ. ФИЗИЧЕСКИ ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ САМИМ СОБОЙ. НО У ТЕБЯ ПОЯВЯТСЯ КОЕ-КАКИЕ СПОСОБНОСТИ СМЕРТИ.

— И я смогу навещать Землю?.. — Ну же. Гарри скрестил пальцы.

— КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ЭТО ПОТРЕБУЕТСЯ. И ИНОГДА, КОГДА НЕ ТРЕБУЕТСЯ. НАПРИМЕР, КОГДА У АЛЬБЕРТА ЗАКОНЧИТСЯ ОГНЕВИСКИ.

— Я смогу увидеть их, ну, не в самый последний момент?

— ВОЗМОЖНО.

— Я рассчитывал и на меньшее, — выдохнул наконец Гарри. — Нужно что-то подписать кровью?

— СТРАННЫЙ ОБЫЧАЙ. НЕТ, НО ЧТО-ТО ВРОДЕ ПОДПИСИ ПОТРЕБУЕТСЯ. Я ОСТАВЛЮ ЗНАК. ЗАКРОЙ ГЛАЗА.

Гарри послушался. Обжигающе холодным кончиком пальца Смерть провел по коже его лба, оставляя след, похожий на росчерк молнии.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ГАРРИ, УЧЕНИК СМЕРТИ.

Chapter Text

В Доме Смерти Гарри нравилось: своя комната, стадо фестралов под окнами, яблоневый сад. Тихо и уютно. Гарри про себя шутил — как на кладбище, но нет, это место было полно жизни. Бродил своенравный Бинки, не признающий конюшню и стойло; над пшеничным полем пел свою песню Фоукс; то и дело ругался Альберт. В часах бесконечно сыпался песок, отмеряя мгновения; иногда они позвякивали или тревожно дребезжали, и Гарри смотрел, как Смерть ласково их успокаивает.

Довольно быстро выяснилось, что Гарри не потерял магию, и палочка работала исправно. Альберт одобрительно хмыкал на каждое использованное заклинание:

— Давай это твое Эванеско, незачем убирать фестралье дерьмо вручную.

Смерть, который поделился с Гарри теорией о гигантской космической выгребной ямы, был недоволен.

Сьюзан же осталась разочарованной, узнав о том, что Гарри не закончил Хогвартс. В её понимании образование было ценнее приключений. Гарри был уверен, что они с Гермионой составили бы идеальный дуэт. Много позже он привез ей с Земли свои учебники, и Сьюзан прочитала их все, даже скучнейшую «Теорию магии» Уоффлинга, над которой спал сам автор. «Чудовищная книга о чудовищах» всегда урчала, потираясь о ее ноги словно кошка. Гарри проникся к Сьюзан уважением только за это, а еще она круто дралась кочергой. Друзьями они не стали, но соратниками — вполне.

Сначала Гарри очень скучал и просился вниз. В Доме время шло иначе, чем на Земле, и Гарри понятия не имел, что случилось, когда он умер. Смерть отказывался ему показать:

— ТЫ МОЖЕШЬ НАДЕЛАТЬ ГЛУПОСТЕЙ.

Он был прав, и Гарри знал это, но все равно тосковал.

Смерть загрузил Гарри работой: разбирать и чистить жизнеизмерители, сортировать книги судеб волшебников разных стран от Америки до Уагадугу. Английскими магами Смерть занимался сам..

Расстроенный, Гарри научил Альберта делать полноценный английский завтрак, состоящий не только из жареного до черноты бекона, и пастуший пирог. Альберт и его норовил превратить в подошву, присыпанную сыром, но Гарри бдил у духовки, чтобы вовремя спасти ужин.

За первой своей душой Гарри спустился в бразильские джунгли. Пожилой зельевар, который неудачно забрался в глубины тропического леса ради мяса анаконды, ничем, кроме профессии, не напоминал Снейпа, но Гарри совсем стух.

Он сидел за столом, лениво рисуя ложкой в тарелке по овсянке знак Даров Смерти, когда Смерть бесшумно подошел к нему:

— ЕСЛИ СЧИТАТЬ, ЧТО ЭТА КАША — МОИ ДАРЫ, ТО ЗНАК ТУТ К МЕСТУ.

— Ага, — меланхолично согласился Гарри. — Круг — тарелка, треугольник — кусочки бекона, а поперек — вилка.

— ИДЕАЛЬНО, — кивнул Смерть. — ИДЕМ.

На Земле было все то же второе мая, хотя в Доме прошел, наверное, год. Хижина Хагрида еще дымилась, кентавры выносили из леса завернутые в мантии тела.

— Пришлось потрудиться, верно? — У Гарри накопилось множество версий о том, кто выжил, но требовались точные доказательства.

— ДА. НАМ СЮДА.

Они шли по Хогвартсу, проходя сквозь горы каменного мусора и полуразрушенные стены. Гарри видел испачканный в крови хрустальный шар, сломанный лук, вдавленные в пыль обрывки мантий и две пробки от сливочного пива с дыркой для шнурка. За время, проведенное в Доме Смерти, Гарри забыл, какой ужасной и кровавой на самом деле была за Хогвартс. Ему снова стало страшно.

— Куда?

Смерть вел его прямиком в Большой зал, хотя Гарри норовил свернуть то к башне Гриффиндора, то к кухням, то в подземелья.

— СМОТРИ.

Гарри увидел себя, лежащим прямо на столе. К нему то и дело подходили люди; кто-то трогал за руку или целовал в лоб, кто-то молча стоял рядом. Уизли плакали, и не только Уизли. Макгонагалл вытирала слезы над чьим-то телом, закрытым с головой гриффиндорским флагом. Рон держал за руку всхлипывающую Гермиону. Малфои стояли в стороне, все трое. И Гарри был рад за Драко, мельком вспомнив свои старые сны.

Гарри и Смерть медленно обходили зал.

— Я и правда наделал бы глупостей, — сказал Гарри, вытирая платком лоб. Его тело целовали так часто, что он чувствовал себя мокрым, хотя и не имел сейчас никакой связи с прежней оболочкой.

— ТЫ ЕЩЕ МОЖЕШЬ, — справедливо заметил Смерть.

Гарри ухмыльнулся:

— Я больше не буду разговаривать со змеями в Бразилии. Они не понимают английский.

Он вспомнил, как уговаривал анаконду вернуть часть того зельевара.

Гарри задержался возле Рона и вернул ему тычок в плечо. Рон, конечно, не почувствовал, но Гарри стало легче. Он погладил Гермиону по волосам, достав из них запутавшуюся щепку. Ему их не хватало. Но того, по кому он скучал больше всего, в зале не было. Северус в Мунго, вспомнил Гарри. Они отправили его в больницу.

— Нам пора? — уточнил он на всякий случай. — Тебя не ждут в Анк-Морпорке?

Смерть молчал, и он сделали еще круг по залу. Появился потрепанный Кингсли; Дамблдор без очков и с подпаленной бородой; Перси Уизли в дырявой мантии, но с пером и пергаментом наготове. Гарри не слышал их разговора — идеального слуха у него не было, но напряженно ждал. Он опасался, что они со Смертью здесь по делу. Того же Дамблдора вполне может хватить инфаркт.

Дверь Большого зала скрипнула, и медленно вошел бледный как полотно Снейп. На его тело, чуть не до кончиков пальцев обмотанное бинтами, была натянута слишком короткая и узкая светло-зеленая мантия с эмблемой целителей. Он уставился на тело Гарри и коротко выдохнул, побледнев еще больше .

Гарри вздрогнул. Он напряженно пытался разобрать звук: доносится ли до него шорох песка или от волнения просто звенит в ушах.

— Гарри, — прошептал Снейп одними губами, продолжая стоять в проеме и разглядывая лежащее тело.

Где-то на улице в нетерпении заржала Бинки. Снейп повернул голову на звук и уставился на настоящего, живого Гарри и Смерть.

— Гарри? — спросил он громче.

— Северус, — хотел сказать Гарри, но продолжал молча пялиться.

— КАК Я И ПРЕДПОЛАГАЛ, — меланхолично заметил Смерть, пока Гарри со Снейпом не отводили друг от друга взгляда. — БУДЕТ ОЧЕНЬ МНОГО ГЛУПОСТЕЙ. И ТЕПЕРЬ НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОРА.

Гарри успел улыбнуться прежде, чем Смерть втащил его в седло. Снейп ошарашенно улыбнулся в ответ.

Бинки взмыла в воздух. Никто, кроме Снейпа, не видел, как она с двумя седоками проскочила прямо сквозь разбитое окно.

Пока они удалялись от Земли, Гарри крепко держался за луку седла. Шрам на лбу немного покалывало. Все было хорошо.