Archive of Our Own ^beta

— Филипповна! Ну как, съездила?

— Да как видишь, Андревна, уж и воротилась. Да всё как-то…

— Чо сказали доктора-то?

— Да ничего путного, а то ты не знаешь этих… от «здравозахоронения».

— Ой, и то ведь правда! Сама-то я вот о прошлым летом…

Филипповна поболтала немного со словоохотливой знакомой, потом распрощалась и пошагала к себе. Путь от станции неблизкий. Как сказали бы молодые — пилить и пилить. Но она так говорить не будет, ещё не хватало на шестьдесят девятом году жизни из себя молодуху корчить! Вон как Сергеевна, которая совсем ума лишилась, всё село смеётся, когда она в тряпки модные рядится да у собственной внучки пытается ухажёров отбивать. Бедные парни уж боятся мимо её дома ходить!

Женщина остановилась перевести дух, несколько раз вдохнула-выдохнула, огляделась по сторонам. Дорога шла через лес, так короче, жила-то она на противоположном от станции конце посёлка. Ну и хорошо, пусть и осень, и холодно, а всё же в лесу дышится легче. Так всегда и было, особенно у астматиков… Эх, и что ж так плохо-то, а?

Астма у Настасьи Филипповны (спасибо помешанной на классике бабушке, вот же удружила с имечком! Впрочем, зятя она вообще Филиппком звала, тоже не сахар) развилась уже давно, но контролю поддавалась неплохо. Проблемы только в последнее время начались, вот и решила она съездить в районную больницу, а там… Андреевне да и прочим незачем знать, что ей на самом деле сказали.

Жить осталось несколько лет всего, и будут они тяжёлыми. Врач объяснил, какие-то осложнения из-за заражения или как-то так. Ну да, она ж всю жизнь проработала секретарём в местном отделении горно-рудного управления добычи редких ископаемых, а между собой они его называли по официальному сокращению, ГГРУДРИ. По должности ей полагалось не только в приёмной сидеть да на машинке печатать. Часто сопровождала начальников на выездах, особенно с учётом, что в здешних шахтах добывали… Всякое. Объёмы добычи небольшие, оттого и не выросло местное горнодобывающее управление до внушающих размеров. И посёлок так и остался посёлком, но и при Союзе, и после работа не прекращалась, всегда находились те, кто поддерживали порядок и делали на этом деньги. Очень уж серьезные тут редкости залегали.

Да только не зря говорят «на рудники сослать» — нездоровая там обстановка, в шахтах этих. Ей ли не знать. По всему выходит, за жизнь свою надышалась помалу там и сям, и вот результат. Сперва астма развилась, потом хуже стало, теперь вот обострилось. Раньше ещё худо-бедно помогали лекарства да ингалятор, а нынче вот…

Настасья Филипповна остановилась и закашлялась. Что ж так плохо-то, а?

— Филипповна!

— Ась? — женщина обернулась. — А, Яга… Здравствуй.

— И тебе поздорову, да только пожеланиями не обойтись, вижу, — Яга приблизилась и всмотрелась в неё. — А пойдём-ка ко мне? Чаем напою с травками, от них полегче будет. Да и обсудим, как тебе дальше.

Настасья Филипповна хотела было отказаться, а потом подумала — зачем? И так жить недолго осталось, отчего бы и не почаёвничать с ведьмой?

Ведьмой Яга была самой настоящей, в том никто из местных не сомневался. Как звать её — того люди не знали, вот и прозвали Ягой, а она не возражала, откликалась. Появилась в посёлке уж бог знает сколько лет назад, ещё при Союзе, и вроде бы уже тогда была старой, да вот за годы ничуть не изменилась. Вела себя прилично, порчу просто так не напускала, разве что кто обижал её крепко. Молодёжь к ней бегала за всякими зельями для красоты и приворота. Настасья Филипповна тоже как-то пришла — стесняясь, под покровом ночи. Впрочем, половина местных так и поступали.

Яга тогда на неё посмотрела внимательно и сказала: «Не поможет приворот истинную любовь найти, он лишь разум туманит да наваждение тянет, а тебе разве такого надо? Те дуры, что хотят поскорее замуж за большого начальника выскочить, им-то всё одно, любит иль нет, а тебе?» Ведьма и тогда напоила её чаем, тоже с травками, и объяснила и про приворот, и какие последствия бывают. Она, как оказалось, всем говорила, да только мало кто слушал. Настасья Филипповна — послушала.

Ей ведь и правда хотелось найти того, кто бы любил, чтобы просто тихо вместе жить, дом, детишек… Да только за всю жизнь так и не случилось ни разу, уж слишком она уродилась… Вот именно что уродилась! Страшная и на лицо, и фигурой. В карьере это не мешало, наоборот, помогало. Никакой ревности со стороны жён начальников, а работала Настасья Филипповна всегда на совесть, оттого и продвигали её, в итоге стала секретарём главы ГГРУДРИ, да там и осталась. Даже когда коммунистов погнали прочь, а пришли новые люди, работу всё равно надо было делать, так что и её, и некоторых других оставили там, где были. Можно сказать, смена государственного строя на ней вообще не отразилась. Льготы тоже капали, зарплата была хорошая, а вот с личной жизнью не сложилось.

Говорят, что любят не за красоту, и может, даже правда. Только где найти того, кто на эту её «красоту» не посмотрит, а разглядит ту самую таинственную «душу»? Таких за все шестьдесят восемь лет не нашлось. Нет, конечно, любители лёгкой наживы случались, кому не захочется пропихнуть свой проект или продвинуться по службе самому, охмурив секретаршу главного? Только охмурять-то они как раз и не умели. Неужели правда считали её такой дурой, что поверит комплиментам её красоте? Три ха-ха. Нет чтобы похвалить какие-то другие качества. Ну вот хоть ум и профессионализм.

Такой только один попался. Коленька, Николай Иванович Карданов, гениальный изобретатель, придумавший новый метод добычи ископаемых на основе старинных способов, которыми пользовались далёкие предки. Связь поколений, ага. Метод, надо признать, и впрямь был отличный, и не требовал современных энергозатрат. Оборудование создавалось на основе допотопных принципов, бывших в ходу ещё у древних славян. Работало, конечно, медленнее, чем стандартная техника, но зато никаких электровибраций и прочих эффектов, которые-то и были главной проблемой в местных шахтах. Аварии случались нередко, и как раз в начале восьмидесятых сверху прислали какого-то спеца, чтоб это всё расследовать. Ну и он выяснил, что в местных горах такая структура залегания пород, что при определённых воздействиях повышает вероятности…

Доклад спеца Настасья Филипповна прочла несколько раз, ей же нужно было сделать из него выписку для начальника, чтоб ему не пришлось самому это всё читать, там много всякого было. Так что более-менее уяснила, что к чему. Начальник пришёл в расстройство — как найти баланс между требуемыми объёмами добычи ископаемых и новыми требованиями безопасности? Понятно, что безопасностью большое начальство могло и пренебречь, не оно же, начальство, в шахту полезет. Да только если опять авария случится, спросят с него жёстко, потому и не хотелось главному подставляться. А вместо себя подставить некого.

Вот тогда-то и нарисовался Николай Иванович Карданов со своим проектом. Пришёл к Настасье Филипповне и начал ей описывать перспективы, потом пригласил на ужин, цветы подарил… И вёл себя всё это время как приличный человек, комплименты говорил правильные и умные. В постели тоже был на высоте, не чета тем прочим, с которыми у неё иногда что-то раньше случалось. В общем, всё шло хорошо, Настасья Филипповна даже начала пусть и робко, но всерьёз мечтать. Да недолго счастье продлилось.

Проект приняли, утвердили в рекордно короткие сроки и пустили в производство. Почти сразу же у Коленьки началась какая-то сверхъестественная занятость, так что встречались всё реже и реже. А потом, как водится, шило из мешка вылезло, оказалось, у него нарисовалась пассия посимпатичнее да поперспективнее. Дочка собственно Настась-Филипповниного начальства. Встретились они на презентации, он тогда как раз много времени провёл с местными шишками, Настасья Филипповна не мешала, всё понимала… Вот и допонималась.

На свадьбу её, однако же, пригласили — надо полагать, от начальства Коленька старательно скрыл их прежние отношения, так что они и не узнали. Жена начальника к ней вообще всегда тепло относилась (ещё бы, на её-то фоне кто угодно будет Софи Лорен даже без макияжа). До дружбы семьями, конечно, не дошло, какая у старой девы семья, но и после в доме у них принимали её всегда с радостью.

А она пользовалась возможностью взглянуть… Нет, не на кобеля этого корыстного, чтоб ему пусто было, а на мальчонку. Пашей назвали, мать его ласково звала Пашулькой. Он ещё маленький был, когда коммунистов погнали да пришла вся эта разруха в девяностых. Дед его, начальник ГГРУДРИ, очень быстро с должности слетел, и то хорошо, что не посадили. На рынок торговать пошёл, тогда многие этим промышляли, жить-то надо. Коленька тоже, видать, так смекнул, потому с женой быстренько развёлся и следующую красотку охмурил, разумеется, с влиятельным папенькой. Правда, Настасье Филипповне с того только польза вышла, бывшая соперница с ребёнком и поиском работы так закрутилась, что за любую помощь благодарна была. Вот и удавалось с Пашулькой почаще видеться, сладости да игрушки ему носила, присматривала за ним часто. Он такой хороший вырос, не забывал «тётю Настю», даже когда большим бизнесом занялся и сам стал важным человеком, всё равно и звонил ей иногда, и подарки присылал.

Так в раздумьях и дошла до избушки, где Яга обитала, а та и не прерывала, видать, понимала… И впрямь ведьма она, но правильная… Справедливая.

— Садись, Филипповна, — Яга убрала с лавки какое-то лукошко, подсунула подушечку. Кот Велизарий, как и положено, чёрной масти, подошёл поздороваться. Раньше как-то хвостом махнёт всегда да обратно на печку, а тут вдруг… Запрыгнул на колени, свернулся, прижался, согревая, да мурчать начал.

— Понимает, чертяка, — усмехнулась Яга. — Ты уж, поди, всё сама знаешь? Будто облако чёрное возле тебя витает, печаль дремучая.

— Знаю, — не стала ходить вокруг да около Настасья Филипповна. — Сказали, года три ещё протяну, да и то если с лечением. Только оно настоящих результатов не даст, скорее… Как бы это сказать…

— Агонию продлит, — кивнула Яга, внимательно всматриваясь в её лицо.

— Ага, точно. Ну вот… И не знаю, стоит ли?

— Не стоит, — ведьма повернулась к столу и завозилась со своими отварами.

Повисло молчание. По опыту Настасья Филипповна знала, что когда Яга выдавала что-то вот такое, возмутительное, то после этого надо было ждать другого предложения. Правда, обычно это оказывалось что-то ещё более странное. Сергеевне вон, когда та попросила молодильного зелья, Яга предложила попробовать вместо этого по методу Конька-Горбунка… И не поймёшь, то ли издевалась, то ли «Чародеев» цитировала, а то ли и впрямь…

Чай был неожиданно сладким, но явно не от сахара. Бог уж знает, что за травы Яга туда насовала, но было хорошо и приятно, и даже боль отступила, а лёгкие вновь задышали с прежней силой. Пока Настасья Филипповна пила и гладила кота, Яга достала с полки здоровую книгу и что-то там вычитывала, а потом взяла листок бумаги и начала переписывать… Или перерисовывать?

Оказалось, и то, и другое.

— Вот, — в руку лёг лист бумаги, обычной, офисной, а на нём… Круг с символами, инструкция и слова… Ну точно, заклинание!

— И что? — прозвучало как-то глупо, но ничего умнее в голову не лезло.

— Пользоваться или нет — сама решай, — Яга присела рядом, посмотрела внимательно в глаза. — Сроку три дня, потом листок сгорит, такие вещи хранить отдельно от книги не положено. Средство верное, да только возможность невелика. Тут уж как Абсолют рассудит. Решит, что польза от тебя будет, так и поможет, а бесполезному человеку способствовать не станет. А уж что он за пользу посчитает, тут никто и не разберёт, ещё и от направления зависит.

— Ничего не поняла, — честно призналась Настасья Филипповна.

— Наш мир не единственный, — начала Яга, — хотя эта идея вроде нынче и не удивительна.

— Знаю, фэнтези всякое читала, там бывают какие-то параллельные миры…

— Ну вот, — довольно кивнула ведьма, — образование — великая вещь, тебе и объяснять не надо. Из мира в мир иногда заглянуть можно, а порой и самому отправиться, способы разные есть, но не всем и не всегда подходят. То, что я тебе предлагаю, для обычного человека сгодится, но это на крайний случай. Душа выйдет из тела и отправится туда, где в другом мире сможет пользу принести. Потому и окажется в теле чужом, которое своя душа только-только оставила…

— То есть типа дырку заткнут? — сообразила Настасья Филипповна.

— Примерно так, — согласилась Яга. — Шанс на новую жизнь даётся, только всё совсем не так, как многим видится. Сколько есть на свете дураков да бездельников, что начитаются книжек да мечтают вот так куда попасть, да чтоб сразу прынцем аль прынцессой, да ещё и с силой богатырской аль волшбой могучей, и чтоб странствовать по миру, врагов побиваючи да горя не знаючи…

Яга замолчала и уставилась куда-то в стену. Настасье Филипповне стало жутковато, как-то вдруг поняла, что и впрямь попасть можно по-крупному. Да только какой у неё-то выбор? Она ж не молодуха, которая сбегает в другой мир от ссоры с мужем, а то и вовсе от сессии. Были у них в посёлке пара дур таких, от экзаменов куда угодно сбежать готовы, вот даже к бабкам-дедкам в глушь, лишь бы не сдавать сессию. А чего тогда, спрашивается, вообще учиться лезут? Места только бюджетные занимают.

— Без волшбы я век прожила, проживу и дальше, — решительно заявила она. — Ну то есть вот как только с этим… — она помахала листком.

— Не зарекайся, — усмехнулась Яга, — как знать, вдруг повезёт? Коли выгорит, так один совет тебе дать могу: пользуйся тем, что найдёшь, не сомневайся. Не откладывай в долгий ящик, как цель поставила — добивайся. Оно, конечно, такое всякому по жизни сгодится, да только привыкли люди себя условностями обвешивать. А вот не надо.

Домой Настасья Филипповна шла в раздумьях. Изначальная эйфория как-то быстро испарилась, на смену ей пришло беспокойство. А ну как не получится? А ну как что не так пойдёт? Хотя «не так», по словам Яги, могло пойти, только если этот пресловутый Абсолют не найдёт, куда её приткнуть, а значит, сочтёт бесполезной.

В этом случае она просто умрёт.

Потому Яга и не даст такое кому попало, а лишь такому человеку, которому и так уже терять нечего. Быстрая смерть вместо нескольких лет мучений — разве не лучше?

Ошалевший от впечатлений бурного дня мозг решил — нет, не лучше. А лучше — ещё пожить, что если всё не так плохо? Лечиться станем, деньги есть, и вообще, вдруг врачи с диагнозом ошиблись? Надо будет ещё к другим каким эскулапам сходить… А сейчас вот приготовим ужин, сядем почитать книжечку… Да вон хоть ту ерундовину бесконечную, «Отблески Этерны». Хорошая вещь, жалко только, что никак конца не предвидится, интересно же узнать, что там у них у всех в итоге случится?

«Отблески» эти ей по случаю попались, ходила к Валерьевне, а у той как раз внучка гостила. Не из тех, что от экзаменов бегут, наоборот: сдала всё на отлично, девятый класс окончила, а теперь вот к бабушке отдыхать от школьных забот приехала. И книжки привезла с собой, начитанная девочка. А вот эту самую «Этерну» она вообще из рук не выпускала, даже за столом трещала про то, какой там Рокэ Алва и какой там Ричард Окделл… Чаёвничающие старушки только посмеивались, а потом как-то удалось девчонке уговорить бабушкину подругу прочитать первую книгу, собственную ей одолжила. Настасья Филипповна прочла — и вдруг понравилось! До конца каникул ещё две осилила, а потом уж решила свои купить, их тогда тринадцать было в основной серии, позже ещё три вышли. И как-то незаметно тоже привыкла их перечитывать, ну вот разве что знакомым об этом не трепалась, не к лицу.

После ужина и прочтения нескольких глав из третьей книги, где Рокэ Алва побеждал бордонскую армию, не дождавшись собственной, намерение воспользоваться заклинанием значительно поутихло. Наутро и вовсе почти растаяло, новый день, новые заботы, пусть и на пенсии, а всё ж столько дел… Закрутилась, забегалась, а там уж и снова вечер.

А с ним и приступ.

Так плохо Настасье Филипповне ещё никогда не было. Не вдохнуть, не двинуться, казалось — конец пришёл. До ингалятора кое-как дотянулась, да только не помог он, видать, и впрямь дело совсем худо. И боль, боль, боль… А потом темнота.

Как в себя пришла, на часах уж полночь. Что ж, хорошее время для чародейства.

Круг, на листке ведьминском нарисованный, прямо на полу изобразила, мел дома водился. Свечки расставила, ещё кое-какие мелочи, тут соли насыпать, там плошку воды добавить, вроде бы и просто всё… Но, может, так и должно быть?

Страх перед неизведанным снова поднял голову в последний момент, но грудь всё ещё дрожала от боли, в горле было сухо, и Настасья Филипповна решила — будь что будет, а только ещё три года вот такое выносить она не станет. Завершила круг, уселась в центре, чётко прочла заклинание…

Если она думала, что до этого была боль, то о боли она ничего не знала. То, что пришло теперь, было БОЛЬЮ. И она была ВЕЗДЕ.

Как будто душу вырывали из тела.

Но разве не в этом цель ритуала?

Цель поставила — добивайся.

Добивайся.

Доби…

Темно.

Вдох.

— Кузина?

Так, это ещё что? Ура, уже не больно!

Настасья Филипповна снова вдохнула, получилось на удивление легко. Да и воздух был каким-то непривычным.

— Кузина очнулась! — радостно заверещал рядом пронзительный женский голос.

— Нужно принять микстуру… — заволновался мужской голос, потом его перебил другой, тот, что изначально назвал её кузиной:

— Мэтр, кузине можно принимать посетителей? Дети волнуются…

— Дети? — Настасья Филипповна распахнула глаза.

Что ж, похоже, Абсолют счёл её для чего-то пригодной. Комната выглядела явно по-средневековому, хотя на окружавших её людях были одежды то ли как из «Королевы Марго» или там «Графини де Монсоро», то ли больше на «Трех мушкетеров» смахивало. По-любому — не постсоветская современность двадцать первого века. Значит, надо срочно сориентироваться, куда её занесло и как тут у них вообще всё… И кто она сама в этом всём? Помещение смахивало на комнату в замке, а не в лачуге, рядом топтался, видимо, доктор, которые в те времена были недёшевы, да и предполагаемые родственники, звавшие её кузиной… Нет, нельзя сказать, чтобы они были одеты роскошно, скорее как обедневшие, но всё же аристократы. А это, несомненно, для попаданки большая удача! Кому захочется оказаться в теле прачки или крестьянки? Другое дело родовитая особа, с каким-никаким, но состоянием, хоть не придётся за кусок хлеба горбатиться. Да ещё и дети! Раз дети, то должен быть и муж? С этим надо поскорее прояснить, а то кто их знает, каких тут мужей дают? Правда, в последнее время ей много встречалось книг, где мужья у попаданок сплошь князья-драконы да принцы-эльфы, и начинается всё плохо, а заканчивается бурной любовью. Но на такое рассчитывать не стоит. Тем более в реальности дракон ею, возможно, всё-таки закусит… А вот если он человек, то будет проще. Наверное.

Тем временем препиравшиеся с лекарем родичи наконец о чём-то договорились и в комнату впустили детей. Мальчик лет двенадцати, а за ним три девочки, причём все четверо, похоже, погодки. Худенькие, русоволосые, в бордовых одеждах… Почему это показалось знакомым?

— Кузина Мирабелла, — высокий тощий «кузен» помог ей сесть в постели и подложил под спину подушку, — Ричард и девочки очень волновались за вас, слава Создателю, вы идёте на поправку. Ричард, — он повернулся к мальчику, — подойдите первым, не надо плакать, всё хорошо, вашей матушке уже лучше.

— Вовсе я не плачу, — вскинулся мальчишка и тут же шмыгнул носом. — Я герцог Окделл, мне не положено плакать. Матушка, как вы себя чувствуете?

Герцог Окделл. Ричард. Мальчик и три девочки.

Мирабелла.

А муж… Да лучше бы это был дракон!

В первые дни всё было не так сложно, как Настасья Филипповна ожидала. То есть Мирабелла, конечно, надо срочно привыкать думать о себе как о Мирабелле! Эрэа Мирабелла, вдовствующая герцогиня Окделл. Последнее обстоятельство вроде бы и порадовало, но притом и огорчило. Неизвестно, как бы всё пошло, если бы Эгмонт Окделл не был уже к моменту её появления покойником, с правами женщин в этой их Кэртиане было плохо. Клары Цеткин на них нету. С другой стороны, будь супруг жив, может, удалось бы предотвратить его дурацкий поход в Ренкваху, где он торжественно убился об Рокэ Алву, после чего всем остальным приходится расхлёбывать последствия.

Рокэ Алва был сложным вопросом, но об этом можно подумать позже. Шок от переноса в другой мир у Настась… то есть у Мирабеллы, вроде бы и не случился. Наверное, потому что пока какой-то особо заметной разницы с прошлой жизнью не было. Условия существования были приемлемыми, не роскошь, но комфортно, где-то вполне сопоставимо с прежними. Даже так называемые «удобства» на средневековом уровне не могли смутить человека, прожившего всю жизнь в российской глубинке. В общем, где наша не пропадала!

И тут пропадала, и там пропадала…

Так, не раскисать! И срочно изучать обстановку. Чему весьма способствовала внезапная болезнь предыдущей хозяйки тела. Пару дней удалось провести в постели, якобы восстанавливаясь, а на самом деле выполняя две важные задачи.

Во-первых, разговаривать с посетителями и незаметно вытягивать у них сведения про жизнь в замке в частности и ситуацию в Талиге вообще. Не то чтобы о Талиге они знали хоть что-то ценное, но любая информация могла пригодиться. Тем более что возраст Ричарда, как оказалось, она оценила неверно, ему было не двенадцать, а все четырнадцать, несчастный ребёнок, видимо, просто плохо рос на эсператистских диетах. А значит, с Ренквахи прошло уже два года, и пытаться что-то там исправлять давно поздно. Нужно смотреть в будущее и использовать то, что она знает.

Только использовать так, чтобы не повторить судьбу персонажа из книги. Где всё было плохо. Ну вот просто очень плохо! Замок разрушился, все обитатели погибли, выжил один Эйвон, дядя Ричарда, да и с тем не всё слава богу… Ну уж нет! Раз этот самый Абсолют посчитал, что здесь она принесёт пользу, значит, нужно именно этим и заняться. Да и вопрос собственного выживания тоже стоял весьма остро.

А ещё дети… От того факта, что у неё их теперь целых четверо, Мирабелла постоянно впадала в дурацкое умиление, которое приходилось прятать от окружающих. А то решили бы, что ненаглядная кузина крышей поехала, или как тут у них в Талиге это называют?

Дети вели именно такой образ жизни, который был показан в книгах, и бесило это неимоверно. Едва встав с постели, Мирабелла принялась распоряжаться о вещах, по её мнению, составлявших основу человеческого существования.

Еда, одежда, тепло, комфортная постель.

Прислуга была в восторге, радостно носясь туда-сюда и выполняя приказы «сварить это, затопить то, почистить вот это, а это заштопать». Жизнь в замке как-то вдруг закипела, однако очень скоро обнаружилась проблема.

— Кузина, но где же взять средства? — Эйвон выглядел так жалко, что сердце должно было смягчиться… Ну уж нет!

— В подвале, — глядя ему прямо в глаза, заявила Мирабелла. — Кстати, давайте-ка сходим и проверим, что там у нас.

— Но, но! — старый граф, казалось, вот-вот захлебнётся воздухом от ужаса. — Но это же на… на…

— Мы наедине, так что можете говорить прямо, — она усмехнулась. — На восстание. Которому предположительно нужен предводитель. Предположительно Окделл. Каковой Окделл у нас имеется в количестве одной штуки. Эйвон, вы считать умеете?

— Э… Да, — бедняга смотрел с ужасом.

— Вот и посчитайте. Один ребёнок, один сын, и проживает он в ужасных условиях. Знаете, когда меня поразила болезнь, я много думала… И поняла, что была очень плохой матерью. Хорошая мать не станет держать детей в голоде и холоде, если есть хоть малейшая возможность это исправить. Хорошая мать ради своих детей горы свернёт. Столько женщин каждый день выполняют тяжелую изнуряющую работу, чтобы накормить своих малышей. Некоторые, не имея других возможностей, даже торгуют собой.

— Кузина!!! — казалось, глаза графа вот-вот выскочат из глазниц.

— А что делаю я? Я сижу на куче золота, в то время как мои дети едят какую-то бурду, заворачиваются в выношенные обноски, сбиваются в кучу ради тепла, будто какие-то волчата в зимнем лесу. Мать-волчица постаралась бы обогреть их своим телом, только у меня есть средства получше. И ведь сказано в Эсператии: «Чадо своё да взрастишь и воспитаешь, ибо породившие ответственны за тех, кого милостию Создателя привели в мир, потому оставивший ребёнка своего есть хуже зверя дикого».

Сражённый цитатой из местного Священного Писания, Эйвон безропотно повёл её к сокровищам. Именно на такой эффект она и рассчитывала, не зря же вторым основным её занятием в первые дни в этом мире было чтение Эсператии. Во-первых, Мирабелла только её и читала, наверняка наизусть давно вызубрила. Нельзя спалиться на незнании такого важного источника пусть не мудрости, но какой-никакой информации. Во-вторых, цитатами из священных книг последователи абсолютно всех религий во все времена пользуются как аргументами в спорах. Потому что если оппонент возражает — он возражает не спорящему с ним, а как бы самому Создателю, а значит, априори не прав.

Эйвон отреагировал правильно, в результате чего они наконец отправились в сокровищницу.

О Великий Абсолют! Или к кому там ей теперь положено обращаться? Короче, великий кто бы там ни был… Это было потрясающе. Это было… просто трудно поверить.

Хотя по здравом размышлении всё оказалось не так шикарно.

Средства, накопленные в замке, поражали воображение. Причём она намеренно расспросила Эйвона и сопоставила это с тем, что уже сумела вычитать в имевшихся расходных книгах (спасибо, что грамотность в плане местного языка попаданке при переносе далась автоматически! Хоть в этом фэнтези-книжонки не врали). То, что наличествовало в Надорском замке в виде — о да! — именно наличных, было огромной суммой.

Но!

Немыслимо и подумать о том, чтобы резко изменить образ жизни. Корона к Окделлам относится настороженно, нельзя дать им понять, что тут водятся деньги. Неизбежно возникнут вопросы, а вдруг ещё и конфискуют… Возникший в голове образ того, как она в карете приезжает в столицу, девочки тоже с ней, Ричард едет на морисском жеребце, и все они одеты в роскошный, расшитый золотом бордовый бархат… Да, этот образ долго не протянул. Как же обидно!

Потому изменения придётся вносить постепенно, так, чтобы не возникало вопросов, что да как. А после можно будет подыскать какие-то объяснения, а может, и новые источники доходов. Откуда там вообще у герцогов деньги берутся? В исторических книгах об этом говорится обтекаемо, какие-то «доходы с земель», но подразумевается ведь, что на этих землях есть что-то доходное? Всякие там мельницы, винокурни, фермерские хозяйства… Тьфу ты, в смысле, деревни с полями. Ну или кабаки и прочие заведения. Плюс кто-то этим всем должен управлять.

А что у Окделлов? Бедствовать они вроде бы начали только в недавнее время, и похоже, именно оттого, что все доходы складывались в сундук в расчёте на следующую Ренкваху. Если так, значит, откуда-то прибыль идёт, надо только разобраться. С бухгалтерией Мирабелла всегда была в ладах, вопрос лишь в том, как раздобыть все нужные приходно-расходные книги.

Поскольку то, что у неё было под рукой в данный момент, навевало грустные мысли о «не сошёлся баланс». Эту фразу она нередко слышала от светлой памяти Клеопатры Спиридоновны Кошко, главного бухгалтера ГГРУДРИ. Весьма примечательная личность, поговаривали даже, будто она приходилась родственницей тому самому Кошко, знаменитому дореволюционному сыщику. Как иначе объяснить почти сверхъестественную способность расследовать запутанные течения финансовых потоков и безошибочно находить как простые неточности и ошибки, так и намеренные подлоги? Не одну тёмную личность, пытавшуюся поживиться за счёт ГГРУДРИ, вывела на чистую воду Клеопатра Спиридоновна. Хотелось бы верить, что её поучения за чаем с плюшками, на которые секретарша главного никогда не скупилась, теперь позволят разобраться самой. Потому что не то чтобы никто не захотел помогать… Просто непонятно, кому можно доверять. Даже вон Эйвон, даром что тюфяком выглядит, но в книжках-то очень резво жене изменял и всё это скрывал.

Правда, такой жене и изменить не грех. Характер Аурелии, графини Ларак, в книгах был описан очень мало, но и этого хватило, чтобы заочно её невзлюбить. При личной встрече Мирабелла постаралась сохранить максимум объективности и составить собственное мнение, а то вдруг автор эту тётку намеренно обругала? Оказалось, наоборот, автор ей ещё и польстила. Аурелия вроде бы и преклонялась перед Мирабеллой, и уважала её безмерно, но всё это было настолько насквозь фальшивым, что только наивный человек вроде Эйвона мог это принять за чистую монету. Не стоило также забывать обо всех исторических коллизиях между Окделлами и Лараками начиная с несчастной Женевьев, насильно выданной замуж за Гвидо Ларака… Потом там ещё титул переходил туда-сюда, все мерялись благородством и кто чего больше достоин или не достоин…

И теперь, по прошествии четырёх веков, Мирабелла была абсолютно уверена: Аурелия ей завидовала. Чему именно больше — неясно, но, видимо, прежде всего титулу и положению. Герцогиня Окделл всё-таки более значительная фигура, чем какая-то графиня Ларак, ну или была бы значительной, складывайся обстоятельства иначе. А кроме того, и Эгмонт, несомненно, был куда представительней и красивее бедняги Эйвона. Так что это тоже могло… Хм, помнится, имелся там в книгах какой-то момент с Рокэ Алвой, будь он неладен, который Мирабеллу куда-то отнёс, когда она ногу повредила, а Аурелия из этого раздула проблему, якобы прояви этот тип настойчивость, то Мирабелла бы не устояла… Ну не дрянь ли, а?

Да ещё зеркало. Мирабелла приказала разыскать в замке большое зеркало, которое вроде как где-то было, потому что герцогиня должна всегда выглядеть достойно. А как она удостоверится, что выглядит, если не может на себя посмотреть? А вдруг служанки причешут криво или воротничок мятый? Вроде бы всё логично, и служанки те самые тут же согласились и забегали в поисках зеркала, что пошло им в плюс: явно же не беспокоятся, что будут проблемы, значит, хорошо причёсывают.

А вот графиня Ларак сочла уместным разразиться целой тирадой на тему тщеславия и суеты мирской, где в погоне за внешними удовольствиями нерадивые забывают о духовном и тем губят души свои… Да, в религиозных бреднях эта дама поднаторела, и пока ещё не выучившей Эсператию наизусть Мирабелле следовало держать ухо востро. Потому вместо отбивания одной религиозной цитаты другими пришлось использовать тактику высокомерных взглядов и цедимых сквозь зубы фраз. Отличная техника, отработана многолетней практикой на самых разных категориях посетителей, жаждавших по тем или иным причинам прорваться пред светлые очи высокого начальства. Одной страшной секретарской морды для отражения натиска никак не хватит, вот и пришлось учиться вести себя соответственно.

Кстати, если судить по книгам, оригинальная Мирабелла себя именно так и вела. Должно быть, потому никто и не удивился. Хотя там вроде присутствовали и разные истерические вопли, но без них всё становится лучше и эффектнее. Не орать на человека, а спокойно высказать своё мнение, даже в вежливых выражениях. Но при этом смотреть, как на мерзкое насекомое, чтобы проситель прочувствовал всё свою ничтожность.

Это работало и на восторженных молодых специалистах, и на журналистах, и на многочисленных «изобретателях», готовых на всё, чтобы пропихнуть очередной свой «гениальный» проект. Аурелия Ларак не обладала и половиной их энтузиазма и уверенности в себе, так что быстро заткнулась, а выкопанное из кладовых зеркало доставили в комнату герцогини.

Полюбоваться на себя в тот же вечер не вышло, дел у госпожи целого замка оказалось выше головы, тем более со всем этим средневековым хозяйством она всё ещё только осваивалась. Доползла до постели уже чуть не к полуночи и решила, что слишком хочет спать. Зато с утра проснулась достаточно рано, а за окном уже солнышко светило, даже птицы какие-то пели. Самое подходящее время, чтобы получше познакомиться с самой собой!

Зеркало установили так, чтобы можно было легко увидеть себя в полный рост. На полу лежал толстый ковёр (одна из первых вещей, затребованных Мирабеллой в свою спальню, каменный же пол!), так что можно было не обуваться… Да и не одеваться тоже. Всё равно никто её не видит, редкая возможность рассмотреть доставшееся ей тело без всех этих жутких вдовьих тряпок. Или жутких эсператистских тряпок? Насчёт талигойских мод то ли она не запомнила, то ли в книгах про это мало было, но что именно носили нормальные люди, она даже не знала. Люди Чести, насколько она помнила, щеголяли в старомодном, тем более что в Надоре и с деньгами было вроде бы плохо. Мирабелла же вообще по всем описаниям постоянно ходила в сером эсператистском трауре да ещё с жутким выражением лица, отчего её часто сравнивали с летучей мышью.

Так что к зеркалу попаданка подходила с некоторым трепетом. А ну как глянет на неё оттуда жуткое чудище? Кадр из фильма ужасов!

Кадра не получилось. Как говорит современная молодёжь (ну та, из прошлого мира), «от слова совсем».

В книгах описания собственно внешности Мирабеллы как таковой, а не её одежды и мимики, практически не было. Только насчёт того, что высокая и худая.

Высокая — факт, судя по пропорциям тела очень даже, точно выше метра шестидесяти, что были у неё в прошлом теле… Чем бы измерить? А, вон там в рукодельной корзинке лежит измерительная лента. Пусть от неё хоть такая польза будет, рукоделием-то секретарша ГГРУДРИ сроду не занималась. Итак, меряем… Почти шесть бье, может, сантиметров на пять меньше. Это сколько по метрической системе? Ух ты, метр семьдесят пять? Прямо модельный рост!

И не только рост. Та самая пресловутая худоба тоже выглядела соответственно. Оно и понятно, религиозный фанатизм со всеми его постами в сочетании с и без того скудным рационом кого угодно заставят похудеть до модельки, главное, в анорексию не свалиться. Кстати, какого чёрта тогда Аурелия вся круглая? Отчего не постится вместе с дорогой кузиной Мирабеллой? Ладно, об этом потом.

Зеркало старательно демонстрировало то, что никоим образом не объясняло отношения к Мирабелле как к уродине. Хотя кто там её вообще видел, и кто о ней представление составлял? Луиза Арамона, угу. Та самая, которая и Ангелику Придд посчитала уродиной, женщину, нарожавшую потрясающе красивых детей. Причем сыновья ещё могли быть копиями папы-эория, ну а дочки? Ирэна Придд была настолько хороша собой, что Луиза и сама залюбовалась.

Зеркало угодливо поддакивало всем свои видом.

— Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? — усмехнулась Мирабелла.

Вот будет финт, если зеркало ответит!

Не ответило, но продолжало демонстрировать нечто восхитительное. Изящная стройная фигура, пусть немного худовата, но всё равно в рамках нормы. Грудь небольшая, хорошей формы, ничуть не отвисшая, бёдра узкие, как?! Эта женщина четверых родила! Это что, какая-то эорийская магия? Может, мелкие эории рождаются по полкило весом, а уже потом добирают? Или там бедренные кости расходятся, а после обратно съезжаются? Чудеса…

Руки изящные, ягодицы округлые, волосы светло-русые, так что с некоторой натяжкой можно назваться блондинкой. Глаза… Она присмотрелась поближе, так и есть, серо-зелёные, но больше зелёные. И что мы имеем?

Зеленоглазая блондинка модельной внешности. На вид лет под тридцать, но по факту-то под сорок! И вот это — некрасивое? И вот это — нелюбимое?

— Зажрались вы в этом вашем Талиге… — заявила она зеркалу. Зеркало промолчало, молчание — знак согласия.

Вообще вроде как про Марианну, Звезду Олларии, было сказано, что она полная, так что, наверное, в эти времена именно полные красивыми считались? То есть те, что в теле, с формами, или это только для куртизанок важно? Катарина-то вон худенькая, правда, вряд ли о королеве кто-то думал в сексуальном плане. Даже Ричард там всё больше романтично… Так, а вот этого не надо, придётся подумать, как заранее избежать. Пусть лучше ребёнок по куртизанкам бегает, чем Катарина ему голову заморочит, и выйдет, как в книгах. Это она во всём виновата, шлюха коронованная, довела ребёнка до того, что он её кинжалом пырнул, туда ей и дорога!

Так, стоп, это что сейчас было? То самое классическое «яжемать, мой сыночка самый лучший, а все, кто его не любит, твари»? Она превращается в чокнутую мамашу?

Или просто в нормальную мать? Которая всегда будет на стороне своего ребёнка, что бы он ни натворил, которая защитит его от любой опасности и свернёт голову любой гадине, попытавшейся этого ребёнка обидеть?

Нет у неё опыта материнства, придётся всему учиться на ходу. Хотя вот с Пашулькой вроде всё неплохо вышло, может, там и её вклад есть? Если бы Ричард таким же вырос, самостоятельным и сильным, тогда всё было бы хорошо. Придётся придумать, как не дать всем этим уродам, напыщенно именующим себя Людьми Чести, задурить ребёнку голову.

От напряжённых раздумий её отвлекло какое-то шуршание. Машинально взглянув в зеркало, она увидела отразившуюся в нём чёрную бесформенную кучу шерсти, которая медленно подползала к ней сзади!

Крик — это эволюционный механизм, способствующий выживанию вида. При появлении опасности живое существо закричит, чтобы сородичи прибежали и спасли, а если не спасут, так хоть чтобы сами успели удрать и не погибли всей популяцией.

Увы, у Окделлов с техниками выживания всегда были проблемы. Видимо, оттого Мирабелла и не сумела выдавить ни звука, горло сжало от ужаса, а глаза не могли оторваться от наползающего чёрного… чего-то! Наконец ей удалось перебороть оцепенение, вскочить на кровать и даже швырнуть во врага подушку. Тот как-то удивлённо зафыркал, приостановился и начал изучать свалившийся на голову предмет… Хотя на какую голову, головы-то у него как раз и не было!

Стоп, что?

Безголовая тварь в Надорском замке, похожая на кучу чёрной шерсти… Вряд ли их тут две таких ошивается, значит… Так, надо ещё проверить копыта, они должны быть красные…

— Невепрь? — осторожно позвала Мирабелла.

Никакой реакции, незваный гость продолжал исследовать подушку. Мирабелла поморгала, но исчезать тварь не торопилась. Вообще странно, вроде бы в книгах Луиза его могла видеть только с закрытыми глазами, а с открытыми он был невидим, но очень даже слышим… То ли тут автор напутала, то ли это не Невепрь, то ли при отсутствии катастрофы в замке его можно видеть и так. А вообще он на имя отзывается? Уши-то на голове должны быть, тогда как он… Так, стоп ещё раз, а кто сказал, что это вообще его имя? Невепрем его называли живущие в замке, а им просто надо было как-то обозвать это чудище, хотя никакое он не чудище. Если верить интернетным дискуссиям и разбросанной там и сям информации (а искать её и копаться она на седьмом десятке умела плохо), то Невепрь был литтэном, причём искалеченным. В таком свете беднягу как-то сразу становилось жалко. Как там положено обращаться к спутникам Ушедших?

Ничего вразумительного припомнить не удалось, астэр либо называли именами тех людей, чей облик они принимали, либо, когда знали, что это именно они, то вроде просто «тыкали». То есть не просто, а с благоговением, восхищением, Марсель вон даже со злостью, но он тот ещё фрукт, с него пример лучше не брать.

— Ты… — неуверенно начала Мирабелла, стараясь вложить в голос побольше доброжелательности. — Литтэн?

Предполагаемый Невепрь радостно запыхтел и, забыв про подушку, подбежал к кровати. Именно подбежал, приподнявшись на ножках с — ура! — красными копытцами. Значит, всё-таки он, вот и хорошо, он же вроде как к Окделлам доброжелательный, даже пытался спасти Айрис… Через то и кончился. Но это тот самый вариант, которого нужно избежать.

Невепрь мялся возле постели, то ли не решаясь запрыгнуть, то ли не умея. Кровати в замке были на высоких ножках, потому что когда живёшь на севере и в каменном доме — чем больше воздушная подушка между тобой и холодным полом, тем лучше. Однако это навело на размышления: почему Невепрь такой маленький? Вроде бы в книгах он был здоровый, а тут с собаку размером, пусть с овчарку, но всё равно. Будь он чуть покомпактнее, мог бы под этой кроватью и побегать. Опять-таки дело в том, что время мирное? Это было единственное объяснение… Хотя, может, и нет.

Может, просто в книгах «всё было не так»? Это у толкинистов так принято говорить, уж она их навидалась, пару десятков лет назад и до их захолустья эта мода добралась. Местная молодёжь, правда, не сильно усердствовала, а вот из больших городов каждое лето понаезжали, очень уж им леса по соседству приглянулись. Проблем они не создавали, мусора оставляли не в пример меньше, чем некоторые другие туристы, да и в целом вели себя адекватно. А что бегали, завернувшись в занавески и с приклеенными ушами — так это ерунда. Она за свою жизнь повидала уйму людей, вроде бы выглядевших куда приличнее, но такое вытворявших…

А фразу про то, что «Профессор был не прав, всё было совсем не так», она услышала случайно, когда её отрядили на очередную проверку в шахту, сопровождать первого зама главного. Вообще-то должен был быть сам главный, но он накануне старательно праздновал день рождения тёщи. Так что комиссия ехала с шутками по этому поводу, а ещё веселее стало, когда обнаружилось, что городские балбесики поставили свой лагерь слишком близко к шахте, и их как раз оттуда выгоняли. Причём выгоняли, условно говоря, в четыре руки: местный особист шипел змеёй, ещё бы, тут же важный объект горнодобычи. Чуть ли не секретный, ага. Главный по шахте, напротив, добродушно, перемешивая ласковые словечки и отборный мат, объяснял ребятам, что тут опасная зона и даже просесть может, и вообще, «не успеешь, едрить твою мать, оглянуться, и рухнешь в дыру, что этот Фёдор ваш в вулкан». Кто-то попытался объяснить, что в вулкан падал не Фродо, а Голлум, и вообще, «Профессор был не прав, всё было совсем не так». Главный только покивал и продолжил дожимать; впрочем, остроухие приключенцы и так уже спешно сворачивали лагерь, в основном состоявший из палаток. Особенно умилило некоторых членов комиссии полотнище с крупными буквами «Не стой под стрелой!», что вроде бы являлось признаком использования разумных мер безопасности. Секретарша главного, впрочем, подозревала, что речь шла вовсе не о строительной стреле. Толкиена она тоже почитывала и даже мечтала иногда о том, как здорово было бы побыть эльфийской принцессой.

Мда… Ну, в конце концов это всё равно куда лучше, чем то, что она решилась оставить в прошлом мире. Вот интересно, Толкиен тоже путешествовал в Средиземье? Или просто заглянул? Вроде Яга там что-то такое поминала…

Громкое пыхтение вернуло её к реальности. К той самой, по поводу которой автор, видимо, всё же был неправ. Ну и ладно, будь Невепрь громадиной, как в книге, от такого можно было бы и кондрашку словить, или как тут это у них называется? Впрочем, вряд ли от герцогини Окделл будут ожидать знания простонародных выражений, а уж возвышенным стилем она сможет получше многих.

Невепрь продолжал пыхтеть и тыкаться в край кровати, будто напрашивался на ласку. Погладить? А если укусит? Хотя чем, головы-то нету. Наверное, можно рискнуть…

Осторожно опустив ладонь на свалявшуюся чёрную шерсть, она погладила, сперва слегка, потом чуть сильнее. Судя по реакции литтэна, он был счастлив, даже запыхтел ещё громче. Мирабелла невольно улыбнулась.

— Кузина, вы проснулись? — раздалось из-за двери.

Твою ж м… Э-э-э, то есть, Леворукий! Вот же припёрлась с утра пораньше, зараза!

— Прячься! — тихо зашипела она на Невепря, пытаясь запихать его под кровать. Тот на удивление всё понял и быстро спрятался, притаившись за свисающими складками покрывала. — Да, я проснулась.

— Замечательно! — Аурелия Ларак степенно вплыла в комнату, сопровождаемая служанками. Собственно, служанки были Мирабеллины и быстро приучились не беспокоить госпожу в такую рань. Джоан выглядела виноватой, хотя спорить с графиней ей было не по чину, Дейзи же за спиной Аурелии скорчила гримасу, полностью отражавшую мысли Мирабеллы в тот момент.

— И что же вам, дорогая кузина, потребовалось от меня в такую рань? — с убийственной вежливостью осведомилась герцогиня, на всякий случай нацепив на лицо какое-то подобие улыбки.

— Ах, кузина, вы так заняты в последнее время, что, видимо, запамятовали, — сладко пропела эта гадина. — Сегодня же освящают новую церковь Страданий Создателевых!

«Да чтоб тебя…», подумала Мирабелла. Она и впрямь забыла напрочь.

Скупость предыдущей хозяйки тела не знала границ, и просто так она бы новую церковь в прилегающей к замку деревне точно бы строить не приказала. Однако и набожность её зашкаливала за все мыслимые пределы, а потому, узнав, что старая церковь сгорела от удара молнии, герцогиня повелела поставить новую. И вот как раз этим утром нужно было всей семьёй ехать и присутствовать при освящении.

Само по себе событие было вовсе не такого масштаба, чтобы требовать наличия герцога с семейством. К несчастью, прежняя Мирабелла успела пару раз обмолвиться о том, что они все непременно поедут, дабы показать простым людям пример истинной набожности и добродетели. И теперь Аурелия радостно напоминала. Ей что, заняться больше нечем?

Пришлось ехать. Погода была так себе, холодно и пасмурно, снег ещё не сошёл полностью, а молодая трава только начинала пробиваться. Может, через пару недель тёмная земля зазеленеет, а пока всё было мрачно. Дождь не шёл, но, кажется, собирался. Интересно, что входит в этот процесс освящения? В прошлом мире обычно такие вещи обставлялись как красивая церемония с последующим банкетом для церковных и мирских лиц. Может, тут будет какое-то деревенское угощение? Позавтракать Мирабелла не успела и теперь с радостью съела бы даже кусок простого ржаного хлеба. Хотя, конечно, лучше не простого, а с салом и огурчиком. Водку можно опустить, этим делом она никогда не увлекалась, хотя возможности в силу должности были обширные.

К счастью, эсператистская церемония освящения заняла совсем мало времени, и когда наконец прозвучало финальное «Мэратон!», все оживились и потянулись прочь от церквушки куда-то вглубь деревни. Там и впрямь оказались накрыты столы… Вот только деревенское изобилие удручало. Правда, с учётом ранней весны, хорошо, что хоть такое было. Похлёбка из каких-то корешков, сыр, сероватого вида выпечка… Мирабеллу с детьми почтительно проводили к столу, но заметно было, что это лишь формальность. Наверняка ожидали, что герцогиня с гордым видом отворотит нос от угощения и прикажет возвращаться в замок.

— Сын мой, вам, как герцогу, положено угощаться первым, — сообщила она.

Ричард изумлённо уставился на неё, а потом несмело улыбнулся и потянулся к нарезанному ломтиками сыру.

Мирабелла одобрительно кивнула и, дождавшись, пока ребёнок вгрызётся в сыр (судя по его тоскливым глазам, ему тоже позавтракать не довелось), взяла со стола какую-то булочку. Выпечка оказалась сладковатой и сыроватой, но в целом не ужасной.

— Кузина! — охнула где-то сзади Аурелия. — Вам не подобает… Такая пища недостойна…

— Скромность и смирение — вот две добродетели, что ведут праведных, да оставят оные гордыню и довольствуются малым, — ввернула Мирабелла специально зазубренную цитату. Вот как знала, что пригодится! Она таких пару десятков выучила, чтоб использовать при удобном случае.

Судя по виду Аурелии, удар получился не в бровь, а в глаз, да ещё и в ухо прилетело. Старательно приняв смиренный вид, графиня вслед за мужем, безропотно взявшим ломтик сыра, тоже что-то ухватила. Девочки уже жевали серые булки и радостно обсуждали какую-то девчачью ерунду, пытаясь втянуть в разговор и брата. Ричард, бедняга, похоже, не знал, то ли включиться в разговор, то ли изображать гордого герцога.

— Сын мой, там, кажется, хотят вам что-то сообщить, — указала Мирабелла на топчущихся в отдалении наряженных деревенских девиц, с интересом поглядывавших на своего повелителя. — Вам будет полезно пообщаться с подданными, идите.

Мальчишка коротко поклонился матери и радостно отправился в указанном направлении. Сёстры тут же помчались за ним, одна Эдит оглянулась на мать, но, получив одобряющий кивок, присоединилась к остальным. Вот и прекрасно, пусть дети пообщаются с нормальными людьми, а она уж тут, так и быть, пострадает в компании Лараков. Эйвон, впрочем, проблем не доставлял и вообще был очень покладистым человеком. Аурелия же всё ещё пыталась осознать происходящее, и когда это случится, она наверняка добавит проблем. Однако с этим так или иначе придётся разбираться не сейчас.

Мирабелла решила не торчать на одном месте, а немного прогуляться вокруг и посмотреть, что тут есть интересного. В конце концов, ей же положено понимать всякие аспекты повседневной жизни, она же герцогиня, вот и разузнает…

Последующие полтора часа показали, что изначальная Мирабелла то ли не была типичной герцогиней, то ли вообще герцогини не такие. Ладно хоть староста почтительно отвечал на все вопросы и почти не удивлялся. Даже как-то оживился пару раз, когда речь зашла о близлежащих заброшенных рудниках. Почему заброшенных? А кто их знает, так его светлость приказал, не Эгмонт, вестимо, а его дед… Ну и с тех пор как-то всё не так…

Масштабы означенного «не так» Мирабелла пока оценила лишь приблизительно, но было понятно, что в деревне многое можно улучшить. Кстати, поля тут тоже были, даже мельница раньше имелась, в общем, было над чем работать. Жалко, что о подобных вещах она имела очень смутное представление. Надо бы хорошего управляющего, да где такого взять? Тем более в надорскую дыру. Ладно, будем думать…

В замок возвращались в приподнятом настроении. Дети были довольны и оживлённо болтали, стража тоже повеселела, даже Эйвон как-то ожил. Сама Мирабелла настолько погрузилась в размышления, что и за ужином, и после едва замечала происходящее вокруг. По счастью, окружающие приписали это излишней набожности и с комментариями не лезли.

По возвращению в спальню она выставила служанок сразу после того, как её извлекли из платья, и, не удержавшись, снова подошла к зеркалу. Ну модель же!

Сзади согласно запыхтели.

— Ой! — Мирабелла обернулась и увидела уже знакомое существо. — Ты ещё здесь? Ты же не просидел тут весь день?

Ответное то ли кивание, то ли покачивание было трудно интерпретировать, так что она постаралась возместить литтэну причинённые неудобства, погладив его и даже почесав где-то в районе предполагаемой шеи. Калечный бедолага довольно попыхивал и прижимался мягким тёплым боком. Вполне себе уютно.

А потом протопал к дальней стене и оглянулся… Ну как оглянулся, повернулся так, изогнувшись… Но была бы голова — можно было бы сказать, что оглянулся. И при этом вроде как смотрел, но не смотрел… С ума сойти! Почему у всех остальных астэры как астэры, а у Окделлов вот такое… Несправедливо!

— Абсолют, едрить твою налево, — почти спокойно произнесла Мирабелла. — Дай мне подсказку, что с этим делать? Раз уж я тут, мне нужна и помощь.

Литтэн пыхнул и подпрыгнул. Потом ещё раз, и ещё. И при этом задевал какое-то место на стене.

Это и есть подсказка?

Изучение фрагмента стены заняло кучу времени и всяких стуков и нажиманий, но в конце концов потайную дверь она отыскала. Не покажи Невепрь — в жизни бы не догадалась, да и так нелегко пришлось. Памятуя ошибки, которые герои всегда совершали в книгах, прежде чем, вооружившись свечой, отправляться на исследования неизвестного, осмотрела внутреннюю стену возле двери. Нашла рычаг, открывающий дверь, запомнила, на какой высоте он находился, что на ощупь рядом с ним… Ну вот, теперь даже в темноте и при закрытой двери она не окажется там запертой.

Впрочем, вскоре выяснилось, что секретный ход ведёт прочь из замка, а снаружи выход из него хорошо спрятан. Видимо, один из тех, что обязательно делали во всех замках на случай осады и прочих средневековых неприятностей. Возвращаясь обратно и стараясь не выпадать из домашних туфель, она куталась в наброшенный прямо на рубашку плащ (в следующий раз надо исследовать до того, как разденется) и старательно осматривалась.

Но найти очередную подсказку снова помог Невепрь. Опять попрыгал у какой-то неприметной стеночки — и вот пожалуйста, спустя ещё всего час выстукиваний она отыскала очередной механизм. А внутри…

Это было воистину прекрасно. Настоящая секретная комната с большим столом, красивым письменным прибором, двумя тяжёлыми резными креслами, полками… А на полках — книги, бумаги, какие-то предметы, шкатулки… И в центре стола — большая книга.

Кажется, это и называется словом «фолиант». Кожаная обложка украшена золотыми филигранными завитушками и тёмно-красными камнями, и в центре тиснённый золотом герб Окделлов. Мирабелла протянула руку, намереваясь открыть книгу, а та…

Распахнулась сама!

Отскочив назад на всякий случай, она покосилась на Невепря, тот беспокойства не проявлял. Наверное, всё идёт как надо. Подошла ближе, заглянула внутрь…

«Эта книга создана Каэдвен Надорэа, супругой тана Ликандра, дабы вместить мудрость веков и силу матерей рода Надорэа. Приветствую тебя, возлюбленная сестра, одарённая силой! Возложи руку на книгу и прими своё предназначение.»

Может, следовало всё обдумать, как-то взвесить за и против… Но это было бы совершенно не по-окделльски, и к тому же «цель поставила — добивайся». А она лишь пару часов назад просила высшие силы о помощи. Ну вот это, видимо, оно и есть.

Не колеблясь, Мирабелла положила правую руку на книгу. Оттуда в лучших традициях фэнтези хлынуло золотое сияние, окутывая её тёплым туманом и посверкивая… Чем там магические штуки посверкивают? А потом всё рассеялось, и осталось ощущение… Принадлежности.

Книга была источником знаний, передававшихся от одной женщины к другой, от жены одного Окделла к другому, хотя поначалу это были Надорэа, а уж потом Окделлы. Только супруга Повелителя Скал может найти эту комнату и войти сюда, только она может прикоснуться к книге и получить её силу. Только та, что носила под сердцем кровь Лита и дала жизнь следующему Повелителю Скал, а кроме того, имела особый дар. Дар Знающей.

На этом вводная закончилась. Мирабелла вовсе не ощутила в себе небывалого могущества, голова не переполнилась неведомыми знаниями, с верхних полок не выскочил услужливый фамилиар, готовый выполнять приказания… Понятно было, что надо читать книгу и самой во всём разбираться. Ну что ж, всё равно очень хорошая ситуация для попаданки. Почему-то припомнилось, как Яга сказала «не зарекайся, вдруг повезёт», как раз по поводу вот этого, когда попаданке даётся магическая сила. Интересно, а у предыдущей владелицы тела эта сила уже была?

— И что мы имеем? — Мирабелла обратилась к Невепрю, мозг отчаянно жаждал собеседника, пусть даже просто слушающего. — Окделлы периодически женились на ведьмах и те продолжали семейную ведьмовскую традицию ведения домашнего хозяйства с помощью вот этого руководства. А ты, я так понимаю, указывал дорогу?

Собеседник радостно запрыгал.

— Ладно, тогда скажи: я ведь могу сюда приходить в любое время и читать, когда сама захочу?

Прыг-прыг.

— Вот и славно! Потому что это всё нужно хорошенько обдумать. Магия — штука серьёзная, к ней нельзя подходить легкомысленно. Она требует уважения.

Невепрь был полностью согласен. Проследил, как Мирабелла закрыла книгу, поклонилась ей на всякий случай и вышла. Дверь заперлась легко, но теперь механизм был внезапно очевиден. Впрочем, поприглядывавшись, Мирабелла сообразила, что видит скорее внутренним зрением. Это тоже эффект магии? Интересно, что ещё проявится?

Обратно шла чуть не вприпрыжку, воодушевление от полученных плюшек заставляло мозг рисовать радужные перспективы. Вернувшись в спальню, забралась в кровать, но сон не шёл, правда, причиной тому мог быть и холод. Камин прогорел, и к этому часу ей полагалось давно спать под тёплыми одеялами, а не бегать по тайным ходам в одной рубашке.

Возле кровати пыхтели, и она решилась.

— Литтэн, запрыгивай сюда, тут уютнее.

Миг — и рядом лежит тёплая тушка, прижимается бочком к ногам поверх одеяла и чуть не повизгивает. Погладив густую шерсть, она решила, что это почти как спать рядом с большой собакой. Уйма людей позволяют своим собакам ложиться на кровати, и те их зимой греют. Вот и она так же будет. И вообще, не бросать же беднягу спать на полу! Ему, наверное, тоже холодно…

До книги руки дошли не скоро, внезапно навалились хозяйственные дела. Несколько дней подряд приходилось решать текущие вопросы, в которых Мирабелла всё ещё ориентировалась через пень-колоду. К счастью, Эйвон понимал побольше и знаниями делился с охотой. Даже удивительно, в книгах он выглядел куда более беспомощным и бесполезным. Хотя с другой стороны, там он в основном лепетал про Великую Талигойю и предназначение Окделлов, а после ещё и про свою любовь к Луизе. В хозяйственных хлопотах замечен ни разу не был, так что противоречия тут и нету. Тем более то золото, что копилось в подвалах, было в том числе и от Лараков, а значит, с доходами всё было в порядке.

Кстати, о доходах она услужливого родственника уже порасспрашивала, и тот даже накорябал какой-то список известных ему объектов, так или иначе эти доходы приносивших. Мельницы там тоже были, как и винокурни, причём касательно винокурен случилась какая-то ерунда с запретами сразу после мятежа, но это и понятно. Нужно будет разузнать побольше. Пока же лишь удалось выяснить, что в Надоре производили виски! Правда, называли его по-местному «деохойр», что-то вроде «золотой напиток», так что поначалу она не поняла, о чём речь. Впрочем, судя по книгам, тут в Кэртиане вообще куча алкоголя называлась как-то по-другому. Так что когда Эйвон ей притащил попробовать этот самый деохойр, она заранее настроилась пытаться определить, что это такое. Однако никаких усилий не потребовалось: вкус прекрасного виски опознавался легко и сразу!

В прошлом ей приходилось пробовать огромное количество самого разного алкоголя. Должность располагала, в банкетах и прочих торжествах она участвовала постоянно, но никогда не увлекалась. Нередко могла один бокал полвечера цедить, налегая больше на закуску, потому что деликатесные продукты раздобыть было непросто. Когда на столе полно колбас, сыров и шоколада, следует хватать и есть! Конечно, при необходимости могла и сама достать, нужные знакомства имелись, но когда дают на халяву, кто же откажется?

Дома держала маленький бар, на случай гостей, но такие, кому нужно было ставить алкоголь, появлялись нечасто. Так что обычно обходились чаем и кофе, и уж их-то потребляли и в количествах, и в качествах. Во всяком случае, чай со слоном у неё не переводился, да и кофе был прекрасный, как в зёрнах, так и растворимый. И никаких цикориев!

А вот кстати… Надо бы узнать, что тут у них с кофе, то бишь с шадди, ему ведь тоже название поменяли, но это точно он. Как было бы здорово начинать утро с чашечки шадди! Обязательно со сливками, ей их уже несколько лет было нельзя, а теперь ей всё можно! Она теперь сорокалетняя молодуха!

Вынырнув из воспоминаний, Мирабелла отдала должное надорскому деохойру. Эйвон ещё расстарался на закуску: сыр, яблоки и даже немножко копчёного мяса. Сообразили на двоих, очень неплохо вышло. Кого бы третьим пригласить, в голову не пришло, ну не Аурелию же? Эйвон вообще супруги как-то избегал и вроде даже слегка недолюбливал. Внешне это мало проявлялось, он же был безупречным рыцарем и исполнял свой долг. Правда, не супружеский, этот момент из книг как раз запомнился хорошо: Аурелия от невеликого ума вздумала отлучить бедолагу от брачного ложа после смерти Эгмонта. Из солидарности, видите ли, с Мирабеллой! Учитывая, что там и раньше герцогине мало что перепадало (и эти подробности из книг хочется забыть навсегда!), ничего удивительного, что Эйвон запал на Луизу. Да он бы и на старуху Фукиано польстился, если б она перед ним хвостом покрутила!

С трудом отогнав мысленный образ кокетливо вихляющей бёдрами старушенции, Мирабелла протянула стакан. Эйвон тут же понятливо долил.

— А напомните-ка мне, любезный Эйвон, что у нас там по вопросу Лаик? — она подцепила пальцами ломтик сыра и тут же его уронила обратно, когда собеседник в ужасе всплеснул руками.

— Кузина! Как вы… Откуда вам… Ох, Создатель, не подумайте, что я…

Мирабелла про себя помянула Леворукого, эту привычку она старательно оттачивала. Конечно, герцогине не пристало ругаться, но если всё-таки доведётся, то надо это делать правильно. А теперь это ещё и было уместно. Неужели она сболтнула лишнего? В книгах упоминалось, что король повелел Ричарду отправиться учиться в Лаик, хотя понятно, что на самом деле там кардинал всё решал, но ведь нигде не было сказано, когда! Неужто это ещё не случилось? Или, судя по внезапной панике собутыльника, уже случилось, а он от неё скрыл?

— Я вовсе не намеревался… Поверьте, мои намерения… — бубнил тот.

— Выпейте и объясните спокойно, в чём дело, — предложила Мирабелла, сама доливая ему и подсовывая дольку яблока.

Эйвон послушно глотнул, закусил, успокоился и уже нормальным голосом поведал, что да, письмо пришло несколько дней назад, официальный приказ, герцогу Окделлу предстоит быть готовым… Но, по счастью, это ведь ещё не скоро, Ричарду едва четырнадцать исполнилось, а за два года мало ли что…

— Либо ишак, либо падишах… — пробормотала под нос Мирабелла.

— …так что я подумал — нет необходимости сразу пугать мальчика и отвлекать вас от забот, — разглагольствовал собеседник, — и вот, сами понимаете…

— Эйвон, я не хочу, чтобы от меня скрывали что-то в моём собственном доме. Тем паче если это касается благополучия моих детей, да ещё и Надора в целом. Вы уяснили?

Старый рыцарь рассыпался в заверениях, что всё уяснил, понял, осознал и больше не будет. Разговор под деохойр продолжился, с наказом Эйвону разузнать подробнее про ситуацию с Лаик и Людьми Чести, и кто бы мог подойти, чтобы взять Ричарда в оруженосцы. О таких вещах вообще обычно сговариваются заранее.

Конечно, Ричарда должен был взять Рокэ Алва, но кто знает, как всё повернётся в этом изменённом мире. Хотя вернуть его после Лаик в Надор и тут за ним присматривать было бы очень заманчиво, но это эгоистично. Ребёнку нужно жить жизнь и делать военную карьеру, а не сидеть возле материнской юбки. Она достаточно наслушалась о матерях, у которых сыночка — единственный свет в окошке, и этого сыночку вообще никуда не отпускают. До пятидесяти лет сидит при мамочке, ни погулять, ни жениться, ни с друзьями куда съездить… Нет уж, она такой не будет.

Вообще очень страшно было ошибиться. Наверное, так любая мать боится, всё думает, а правильно ли воспитывает ребёнка, а полезно ли ему то и это… Нужно срочно переключить мысли на что-то другое, а то так и в депрессию скатиться недолго. Некогда ей депрессировать!

Выпив ещё немного и напоследок озадачив Эйвона просьбой раздобыть шадди, Мирабелла отправилась к себе. Слегка нетрезвый мозг мыслил ясно и спать не желал. Служанок она отослала, сказав, что хочет пока поработать с бумагами. Бумаг на столе и впрямь накопилось, она много чего к себе утащила, чтобы без помех разобраться. Вообще-то имелся в замке и кабинет для таких целей, но там постоянно кто-то приходил и отвлекал, да и не слишком там комфортно. А собственную спальню она уже обустроила, теперь тут было очень здорово и уютно.

Впрочем, бумаги её сейчас не интересовали. Открыв потайную дверь, она вошла в секретный ход и закрыла его за собой. Маловероятно, что кто-то просто так придёт её проведать, но всё же лучше поостеречься. Свечу тоже захватила, в специальном подсвечнике с ручкой, здесь такими все пользовались. У герцогини он был бронзовый, с ручкой в виде звериной лапы. Красиво.

Пока шла, сзади раздалось пыхтение. Не глядя, опустила руку, погладила. И как она успела так к нему привыкнуть?

Ведьминская комната встретила приветливым сиянием книги на столе. Другого света в самой комнате не было, но уже в первый раз она случайно обнаружила один замечательный секрет. Если поставить свечу на полочку у двери, она отразится во множестве маленьких зеркал, распределённых по периметру помещения. Это давало достаточное количество света, чтобы осмотреться. Однако собственно для чтения имелись два подсвечника на три свечи. Свечи тоже были, на полке.

Пока что она решила зажечь один подсвечник и почитать совсем чуть-чуть. Просто чтобы начать сам процесс, а там уж как пойдёт. Придвинула к столу кресло, уселась и открыла книгу.

Вот если бы не читала те самые «Отблески» и кучу прочего фэнтези, вообще бы ничего не поняла! А так понимала где-то треть. Всё было очень мистично и загадочно, как, наверное, ведьминской книге и положено. Особенно её заинтересовал целительский раздел. В том числе про ритуал «возвращения истинного».

Описание было, как и всё остальное, туманным, однако в целом концепция вырисовывалась. Речь шла об исцелении живого существа с повреждениями, которых не имелось при рождении. То есть о восстановлении «истинного, утраченного со временем». При этом было отмечено, что ритуал не годится для исправления врождённых дефектов, таких, как сумасшествие и умственная неполноценность.

— А сумасшествие бывает врождённым? — Мирабелла с сомнением вгляделась в красивые, чуть ли не каллиграфические строки. — Так, тут говорится, что нужна кровь исцеляемого. Любопытно, это оно что, генокод считывает и по нему восстанавливает? Типа там клонирует отрубленную ногу или отсохшую руку? Интересно, а если голову?

Покосившись в угол, где уселся (или улёгся? Фиг поймёшь!) Невепрь, она задумалась. Вообще-то ритуал наверняка использовался на людях, а они без головы, как правило, не живут (хотя у некоторых её наличие умнее стать не помогает). Выходит, как раз такой ритуал пока никто не проводил. И тут не сказано про то, что надо именно на человеке, говорится о «живом существе». Хотя, возможно, кто-то исцелял сломанную ногу любимой лошади или оторванное на охоте ухо верному псу. Литтэн, несомненно, существо, но считается ли он живым?

В любом случае, попробовать стоило. На странице приводилось также описание того, что будет, если ритуал не получится, выходило — ничего, то есть с исцеляемым ничего, а по ведьме шарахнет так, что два-три дня будет тошнить и голова болеть. Ну ладно, это можно пережить. А вот возможность отрастить Невепрю новую голову была жутко заманчивой.

Список ингредиентов оказался не слишком длинным, но некоторых не было в наличии. По счастью, два удалось отыскать на кухне, а ещё один вот-вот зацветёт. Правда, на полках было немного сушёного, но вряд ли бы хватило. Мирабелла сразу решила, что наберёт побольше и засушит. И надо будет ещё почитать, какие тут ингредиенты для чего требуются, а то вдруг как раз сезон?

Уже воображая себя лесной ведьмой, бродящей по чаще с большой корзиной и собирающей травы, она опомнилась. Нужно всё подготовить, в том числе и на случай неудачи, ритуал-то будет проводить в секретной комнате. Значит, в худшем варианте, если не сработает, надо как-то доползти потом до спальни.

Следующие несколько дней ушли на приготовления. Нужное растение зацвело, и Мирабелла отправилась его собирать. Ночью. Потому что именно ночью оно цвело, и найденный на полках травник рекомендовал собирать между полуночью и четырьмя часами утра. Тайный ход из спальни неожиданно пригодился. Нарядившись в простую одежду, выкопанную из недр гардеробной, она ещё повязала на голову шерстяной платок и окончательно ощутила себя ведьмой. Бродит по лесу, травы собирает, рядом фамилиар скачет… Поскольку никаких прочих магических существ ей, видимо, не полагалось, Невепрь вполне сошёл за фамилиара. Правда, его бы ещё чем покормить… Ну вот отрастит ему голову, тогда и посмотрим, чем там литтэны питаются.

Так, стоп. Вообще-то питаются они… Мирабелла подозрительно покосилась на радостно прыгающую по поляне чёрную кучу. Ладно, об этом можно подумать потом. Вроде бы астэры обычно не приносят вреда, а если возьмут немного силы у кого-то там и сям, так ничего плохого от этого не будет. Если только не случится ЧП… Эх, правду говорят, горе от ума! Не думать! Собирать цветочки! Цель поставила — добивайся!

Наконец всё было готово. В секретной комнате на полу она нарисовала круг (получилось легко, на камнях уже имелись нужные узоры для кругов разного размера, ну прямо трафарет). Свечи расставлены, ингредиенты разложены, Невепрь в центр круга помещён, причём с наказом не рыпаться и даже не пыхтеть. Бедолага понятливо притих и не возникал, кровь из ножки тоже позволил взять безропотно.

Последняя проверка, всё на месте, включая болеутоляющий отвар и трость, хотя если пройдёт как надо, они не понадобятся. Но если нет, до спальни она худо-бедно доберётся.

Зажигая свечи, Мирабелла ощутила движение… чего-то. Наверное, магии, ну или так хотелось бы думать. Дальше всё пошло как надо. Начиная читать заклинание, она увидела движущиеся потоки вокруг себя, и постаралась сконцентрироваться на них. Процесс пошёл, дальше и дальше, слова лились сами, листок с переписанным из книги заклинанием трепетал в руке. Слова были не чем-то древнегальтарским, а вполне нормальным человеческим языком, только в конце…

— Ин намээ Литтэ! Лэйе Литтэ, лэйе Абвениэ!

Листок полыхнул и рассыпался искрами, заставив отшатнуться. Потоки чего-то там со всей силы вдарили по взвизгнувшему Невепрю, сразу же исчезнув в ослепительной вспышке. Мирабелла попыталась проморгаться, одновременно пробираясь на ощупь к столу, где лежала книга. Было ли там что-то вот насчёт этого?

Взглянув на открытую страницу, она похолодела.

«Ин намээ Анэмэ! Лэйе Анэмэ, лэйе Абвениэ!»

Нужно было призвать Анэма, а не Лита! Кретинка! Как можно было перепутать! Она что, неправильно переписала? Теперь и не проверишь, листок-то сгорел. Но ведь по ней не вдарило отдачей, голова не болит, тошноты тоже нету, разве от страха, что напутала.

Дрожащей рукой перевернула страницу, хотя точно знала, что на следующей начинается другое заклинание… Уголок шершавый, что это… Она колупнула ногтем, и бумага внезапно подалась.

Страницы склеились!!! Там был ещё один разворот! Почему она раньше не заметила?

Торопливо придвинув подсвечник, Мирабелла вчиталась в написанное.

Оказывается, заклинание предназначалось для лечения душевных болезней, а вовсе не физических. Потому в описании и было про сумасшествие и слабоумие, но ничего про отрубленные ноги и отсохшие руки. Несколько пометок разным почерком сообщали о возможных ингредиентах на замену, а также о том, что кто-то по имени Бреанна пытался модифицировать ритуал и для лечения физических увечий. Безуспешно.

А ещё было про вспышку, и вроде как она знаменовала благополучное завершение ритуала.

Мирабелла выпрямилась и медленно обернулась.

Когда она впервые в этом мире подходила к зеркалу, то ожидала кадра из фильма ужасов, но вышло наоборот. А теперь ситуация была противоположная. Ей и в голову не пришло представить, как будет выглядеть конечный результат исцеления литтэна, хотя она помнила, что вроде бы изначально это был бык с человеческой головой.

Бык. Огромная тварь, которая сама по себе способна перепугать кого угодно. Тем более современного человека, прожившего всю жизнь в посёлке городского типа и редко бывавшего в собственно деревне. А когда эта зверюга ещё стоит и прямо рядом с тобой, не ощущать её присутствие всем телом невозможно.

А голова — человечья.

Только крупнее раза в два, длинные волосы висят, лицо… Какое-то там было лицо, это точно…

Дальше мозг бывшей секретарши ГГРУДРИ решил, что с него достаточно потрясений на один день, и плавно отъехал в обморок. Того, как её подхватили уже человеческие руки, Мирабелла не почувствовала.

Сознание возвращалось медленно, зрение тоже не спешило проясняться, однако телу было удобно и тепло. Может, подождать пока просыпаться? Поваляться ещё немного, наверное, сегодня суббота или воскресенье… Хотя на пенсии-то один чёрт, не нужно вскакивать, причёсываться, натягивать колготки… Если зима, то колготки должны быть тёплые…

— Мирабелла…

Звук чужого имени мгновенно вырвал из оцепенения. Чужого? Стоп, это же она теперь Мирабелла! Герцогиня Окделл, урождённая баронесса Карлион, вдова Эгмонта, тудыть его в качель, Окделла!

Распахнув глаза, она встретилась взглядом с…

— Ты кто? — возмутилась она, сообразив, что незнакомый мужчина держит её в объятиях. Что за наглец!

— Ты меня исцелила, — отозвался этот субъект, глядя на неё с любопытством. — Я благодарен. Я хочу заботиться.

— Чего-о-о-о? — оглядевшись, она сообразила, что они оба сидят на полу, причём она практически на коленях у этого подозрительного типа.

Но тип оказался вполне симпатичным, можно даже сказать, красивым. Ни разу не Ален Делон, и хорошо, что так, не её типаж. В прошлом ей всегда нравились мужчины с неброской красотой, черты лица правильные и приятные, но не смазливые. Не то чтобы брутальные, но что-то близкое. И именно вот такое прямо сейчас её и обнимало, как по заказу.

По заказу?

Астэры принимают тот облик, который хочется видеть их партнёрам.

Ой.

— Невепрь? — слово сорвалось раньше, чем она успела прикусить язык.

— Люди в замке меня обычно так называют, — кивнул собеседник. — Я не понимаю, что это означает. Это что-то означает?

— Да кто его знает, — Мирабелла машинально пожала плечами, — так автор решила…

Резко замолчав, она попыталась сообразить, не сболтнула ли лишнего. Впрочем, если и так, уж литтэн-то точно не разболтает, да и вообще астэры говорят загадочно и обычно концентрируются на том, что их интересует в данный момент.

— Э-э-э, послушай… — она замолкла, не зная, что, собственно, сказать.

Голову она ему отрастила, он теперь здоровенький и красивенький, весь в порядке, а дальше что? Вот про дальше она не задумывалась, все мысли стремились к тому, чтобы его исцелить, прямо одержимость какая-то. И непонятно, с чего, просто книжку почитала. Правда, какую!

Но теперь сюжет точно пойдёт совсем иначе, ведь всё, что в книгах было, описывало литтэна искалеченным. Да ну и Леворукий с этим сюжетом, там для Окделлов всё вышло зашибись как плохо. Пусть теперь для разнообразия кому другому плохо будет. Желательно тому, кто окажется достаточно глуп, чтобы встать у неё на пути.

— Э, ну, это, да… — речевые навыки по-прежнему отчаянно тормозили, а руки как-то сами очень удобно устроились на крепких широких плечах этого… Существа. Вот именно, не человека.

Жуть!

— Не бойся, — он чуть отодвинулся назад, ослабляя хватку на её талии, — я не причиню вреда. Я хочу заботиться. Раньше тоже хотел, я к тебе пришёл, ты приняла, ты согрела, но теперь хочу ещё сильнее, ты помогла, ты исцелила…

Согрела? Это он про то, что она его на кровать пустила? Бедолага замерзал, а она пожалела. Так, а он это не воспринял как приглашение в постель? Впрочем, если и да, то кто бы тут против был…

Словно прочитав её мысли (хотя почему словно?), литтэн притянул её ближе и начал медленно целовать в шею. Это было так приятно, что на полминуты она забыла обо всём, но потом взгляд упал на оставшийся после ритуала беспорядок на полу и чувство ответственности пересилило.

— Погоди, надо тут прибрать сперва и вообще…

Он не стал возмущаться и даже помог с уборкой, послушно собирая с пола разлетевшиеся свечи и плошки. Подумав немного, Мирабелла уселась за стол, открыла чернильницу и дописала в книгу:

«Для физического исцеления воззвать к Литу вместо Анэма. Испробовано на Невепре, голова отросла. Мирабелла».

Как говорили в советские времена, «с чувством глубокого удовлетворения». Ещё бы, она теперь тоже внесла свой вклад в ведьминскую книгу Окделлов! И какой полезный.

До спальни добралась на своих двоих, хотя литтэн старательно поддерживал и вообще всячески тёрся рядом. Собственно, он и раньше себя вёл точно так же, но тогда это воспринималось по-другому. А теперь…

Подумать, пускать ли его в постель, она не успела: её аккуратно уложили, накрыли одеялом, а потом устроились рядом поверх этого одеяла.

— Ты потратила много сил на ритуал, нужно отдохнуть, — пояснил он. — Спи, я буду охранять.

— А если кто придёт? — спать действительно хотелось неимоверно.

— Спрячусь.

Умный какой попался, понимает правила приличия.

С этой мыслью она провалилась в сон.

***

Наутро всё выглядело и ощущалось вполне обычно. Никаких посторонних существ в кровати не обнаружилось, так что когда Джоан и Дейзи пришли одевать и причёсывать госпожу, всё выглядело благопристойно. Даже слишком.

Глядя на себя в зеркало, уже в платье и с причёской, она вдруг задумалась.

— Два года прошло.

Повисло молчание. Служанки захлопали глазами, а потом, вот умницы, сообразили!

— И то верно, госпожа, — закивала Джоан, — два года уж, все сроки вышли, пора уж вам того, к обычному возвращаться. Да и то верно, скоро девочки-то подрастут, женихи наезжать станут, принимать надо чин по чину, а не вот это вот всё…

— Да и прочие все тоже, — подхватила Дейзи, — я уж стороной слыхала, к нам потому и не ездят, дескать, очень тут всё траурно. Уважают вроде как, да только вот оно…

— Вот именно, — Джоан всплеснула руками, — а уж моды-то, небось, за это время совсем поменялись, а мы тут до сих пор, словно в прошлом круге…

— И молодым госпожам тоже нужно, растут ведь, друг за другом донашивают, а им же тоже принарядиться хочется…

Мирабелла кивнула и направилась в столовую, сопровождаемая радостно щебечущими служанками. Нужно обсудить этот вопрос с Эйвоном, потому что кто ещё организует закупки, да только как быть с модами? Глупо ожидать от мужчины, чтобы он разбирался в дамских платьях, там и по книгам он в этом полным профаном оказался. Но не Капуль-Гизайля же просить о помощи! Лучше бы какую подружку, но тут изначальная хозяйка тела ей капитально подгадила, из подружек у неё одна Аурелия, чтоб ей провалиться.

И уже подходя к столу и отвечая на приветствия, она вдруг поняла, кто мог бы ей помочь.

Отец Маттео произнёс молитву, все благочестиво склонили головы, хором присоединились к финальному «Мэратон!», а затем набросились на еду. После того, как Мирабелла взялась за преобразования в замке, его обитатели наконец-то начали прилично питаться, и набрасываться там было на что. Горячая овсянка на молоке, к которой детям давали немного мёду; овощное рагу из репы, картофеля и перца; кровяная колбаса; свежие булочки. Булочки сегодня старая Джилл испекла в виде поросят — с ушками и пятачками, а вместо глаз изюминки. Старалась порадовать детей, вот умница, всегда что-то такое придумает. Дети оценили и играли с едой, не забывая, впрочем, радостно уплетать за обе щёки. Ну счастье же!

— Кузина, вам следует вмешаться, — внезапно произнесла Аурелия таким тоном, что у Мирабеллы чуть картофелина в горле не застряла. — В последнее время дети слишком разбаловались и ведут себя неимоверно дерзко. Они даже позволяют себе разговаривать за столом. Подобное поведение недопустимо.

Ах. Ты. Тварь.

У Мирабеллы ушла вся сила воли на то, чтобы не сказать это вслух. Ишь ты, фря какая выискалась! Живёт в чужом доме за чужой счёт и ещё поучает! Взглянув на детей, она так сжала вилку в кулаке, что ногти вонзились чуть не до крови: Ричард опустил ложку, Айрис замерла над тарелкой, Дейдри застыла, не донеся булочку до рта, а Эдит моргала часто-часто, вот-вот расплачется.

— Граф Ларак, — официальное обращение резануло ухо, но так было нужно. — В последнее время ваша жена слишком разбаловалась и ведёт себя неимоверно дерзко. Она даже позволяет себе указывать герцогине Окделл, как следует воспитывать Повелителя Скал и его сестёр. Подобное поведение недопустимо, куда вы смотрите? Вы как муж обязаны наставить супругу на путь истинный. А вы, отец Маттео, как лицо духовное, тоже должны поучаствовать, ведь совершенно очевидно, что графиня Ларак нуждается в душеспасительной беседе о смирении и послушании.

Теперь уже картофелинами давились оба мужчины, принявшиеся наперегонки заверять, что непременно и обязательно, и вот прямо сразу после завтрака, не извольте беспокоиться! Фирменный взгляд мегеры из приёмной ГГРУДРИ наконец помягчел и соизволил отпустить их (бедолаги явно вздохнули с облегчением). На Аурелию она и не взглянула, но боковым зрением видела, что та аж позеленела.

— Ричард, Айрис, ешьте, пока не остыло. Дейдри, булочка сама себя не скушает. Эдит, возьми себе ещё кусочек колбаски.

Завтрак продолжился в молчании.

***

— Кузина, я так сожалею!!!

— И правильно, — Мирабелла лихо откупорила бутылку деохойра и плеснула в стаканчики. — Садитесь, Эйвон, нам есть что обсудить.

Ларак с опаской присел и покосился на стол. Понятное дело, о российской традиции разговоров по душам за выпивкой он знать не мог, потому к приготовлениям отнёсся настороженно. Однако выпить не отказался, послушно закусил кусочком сыра и, тяжело вздохнув, принялся объяснять ситуацию.

Объяснения заняли порядка часа и чуть ли не полбутылки, большая часть которой ушла именно в Эйвона. Мирабелла едва пригубливала, не забывая подливать собеседнику, который наконец нашёл благодарные уши для жалоб на жену. Учитывая его характер, не было ничего удивительного в том, что раньше он всегда молчал. Воспитание — великая вещь. Но как же оно порой осложняет жизнь!

Традиция пьяных разговоров не подвела, и в конце концов Эйвон проникся к дражайшей кузине ещё большим уважением. Теперь можно было объяснить ближайшие планы.

— Я собираюсь поменять гардероб, — сообщила Мирабелла. — Причём и себе, и детям. Мне уже пора снимать траур, я не могу позволить себе оставаться в горе, когда и в замке, и в герцогстве столько дел.

— Кузина права! — закивал Эйвон, энергично стуча кулаком по столу. — Нужно всё организовать! Только тихо!

— Я знала, что вы меня поймёте! — обрадовалась она, старательно демонстрируя доверительность. — Поэтому именно вам я поручу такое важное дело. Понимаете, Эйвон, мне необходимо понять, что сейчас носят в столице, и одеть как детей, так и саму себя, по последней моде. Также нужно узнать, у какого портного заказывать одежду, да и что ещё понадобится. Поэтому я собираюсь написать герцогине Придд.

— О? — удивился собеседник. В стакан тут же плеснулся деохойр, тарелка с закуской подвинулась поближе, отказываться граф не стал.

— Вы же понимаете, что в таких вещах женщине необходима помощь другой женщины. К тому же речь идёт и о детях тоже, а у Ангелики Придд своих целая куча.

— Куча, факт, — подтвердил пьяненький Эйвон, пытаясь сфокусировать взгляд.

— А значит, именно от неё я сумею получить все нужные советы, и кроме того, завести полезное знакомство. Ведь Люди Чести должны держаться вместе, вы с этим согласны?

— Конечно!

— Я бы сама отправилась в столицу, но в замке столько дел, столько забот…

Старый рыцарь тут же принялся уверять, что кузине нет никакой необходимости утруждаться, он всё устроит! И вообще готов предоставить себя в полное и безоговорочное распоряжение!

— В таком случае я хочу, чтобы вы пообещали мне хранить всё это в тайне от Августа Штанцлера. Видите ли, кансилльер Талига занимается делами государства, и будет неблагоразумно отвлекать его нашими частными делами, даже, я бы сказала, неуместно. К тому же и женские вопросы порой требуют некоторой приватности, далеко не всё можно сказать мужчинам. Особенно когда речь идёт о подрастающих девочках. Я подробно распишу всё в письме к герцогине Придд, которое вы отвезёте, однако я прошу вас воздержаться от визитов к господину кансилльеру. И если вдруг случайно его встретите, вы не должны ничего ему рассказывать.

— Но как же… Ведь Август Штанцлер очень важен для нашего дела…

— Но сейчас-то речь идёт не о деле возрождения Великой Талигойи! А всего лишь о новых платьях. Штанцлеру незачем знать. Тем более там ещё и бельё понадобится, нижние рубашки, панталоны… Возможно, даже с кружевами…

Кружева на панталонах вкупе с очередной порцией деохойра произвели ошеломляющее действие. К тому моменту, как бутылка опустела, Мирабелле наконец удалось вырвать желаемое обещание. Они ни минуты не сомневалась, что протрезвев, Эйвон будет в ужасе, но тем не менее от слова своего не отступится. И вряд ли даже догадается, что его споили намеренно, с его характером он будет думать, что кузина лишь хотела его утешить. Откуда ей, благочестивой вдове, знать о разрушительном влиянии крепкого алкоголя на неокрепшие умы?

Заодно напомнила неокрепшему уму ещё раз про шадди, а также велела разузнать про шоколад. Исходя из прочитанных книг, Кэртиана сильно смахивала на Европу 17 века, но аналога Америк там не было. А вот картошка имелась, да и шоколад тоже, он в книгах даже послужил для сюжета. Так что раз уж она заказала шадди, неплохо бы и про шоколад выяснить. Вполне себе аристократическая штука, и детей побаловать тоже, да и себя заодно.

Эйвон покивал и пообещал разузнать, но попросил на всякий случай всё это тоже записать. А потом, довольный и успокоенный, устроил голову на столе и заснул.

— Это даже вполне логично, — пробормотала Мирабелла. — Высокое начальство часто устраивает у себя в кабинетах пьянки с нужными людьми, так что мой кабинет теперь тоже приобщился. А разве я тут не высокое начальство?

Вызвав слуг, она приказала аккуратно транспортировать графа Ларака в его покои, надеясь, что хоть на сегодня он отдохнёт от супруги. Судя по его сбивчивым объяснениям, мозги этой дурынде он таки вправил, причём жёстко. Несмотря на всю свою уступчивость и незлобивость, в некоторых вещах этот достойный господин был твёрд и незыблем не хуже Окделлов, и одной из таких вещей являлись, собственно, Окделлы. Так что можно было надеяться, что хотя бы на какое-то время Аурелия перестанет быть проблемой.

Приказав принести горячего трявяного отвара, Мирабелла устроилась поудобнее за унаследованным от Эгмонта мощным дубовым столом и принялась за составление письма герцогине Придд. Уж в вопросах корреспонденции бывшая секретарша ГГРУДРИ могла любому фору дать, так что проблем не предвиделось.

Пора, пора начинать обзаводиться полезными связями.

Утро принесло хмурое дождливое небо и хмурого похмельного Эйвона. Отец Маттео тоже косился в его сторону, но не осуждал, видимо, и он насмотрелся на Аурелию. Мирабелла распоряжалась относительно поездки Эйвона в столицу и давала ему последние напутствия, благо готовился-то он уже не первый день. Дети шныряли вокруг и просили добавить в список покупок разные мелкие финтифлюшки, некоторые и впрямь были вписаны, насчёт других Мирабелла мягко, но решительно отказала. Баловать детей очень хотелось, но нельзя. И отказывать этим малышам было куда труднее, чем многочисленным просителям ГГРУДРИ. Хотя Ричард с Айрис уже вряд ли могли называться детьми, и всё равно…

— Кузина, я настаиваю! Вам следует с вниманием отнестись к своей безопасности и не покидать замок без должной охраны.

Настаивает он. Гиперответственный какой, вообразил с чего-то, что в его отсутствие герцогиня из собственного замка и шагу не сможет сделать, даже в деревню. А ей, между прочим, надо со старостой поговорить о делах!

— Эйвон, успокойтесь, со мной, конечно, поедет кто-нибудь.

— Капитан Рут должен…

— Я, разумеется, со всем старанием…

Ну вот, и этот тоже, сговорились они, что ли? Одно слово — патриархат.

— Я позабочусь о госпоже. Плохого не случится.

Как говорят в голливудских фильмах — упс! Потому что последняя реплика исходила вовсе не от капитана Рута.

Все присутствующие просто головы свернули на новоприбывшего персонажа, а тот стоял себе на ступеньках замковой лестницы, будто так и надо. Красивый, стройный, мускулистый, и даже, зараза этакая, в килте окделльских цветов! Слава Литу, что к килту догадался нацепить рубашку и сапоги. И вообще, похоже, ориентировался в людских обычаях значительно лучше, чем можно было ожидать от потустороннего существа, к тому же проведшего сколько-то там веков без головы.

— А вы, сударь, кто? — капитан Рут вдруг тоже решил внести вклад в общую утреннюю хмурность, тьфу ты, нахмуренность, или как это… Короче, придал лицу не самое дружелюбное выражение. Ну оно в целом и понятно, такой вот неожиданный товарищ на вверенном его попечению спецобъекте…

— Это мастер Кеннет, — небрежно бросила Мирабелла, сходу вытянув из памяти имя героя какого-то любовного романа. — Он помогает мне с текущими делами, особенно касательно овец, ну вы помните, Эйвон, мы недавно обсуждали?

— Э-э-э, да, кажется, — тот невольно согласился, потому что про овец они и впрямь говорили, а вышло в итоге, что вроде бы и выдуманного помощника подтвердил.

— А как он оказался в замке? — капитан Рут проявлял бдительность, и это в целом правильно, но вот именно сейчас почему бы ему не заткнуться?

— Да он всегда тут был, — Мирабелла пожала плечами с видом «как можно было его не заметить, он здесь давно обитал».

— Я всегда тут был, — радостно подтвердил новоназванный Кеннет и улыбнулся. И ведь ни словом не соврал!

— Я думаю, что всё в порядке, капитан Рут, — неожиданно вмешался Ричард. — Мне кажется, я тоже встречал мастера Кеннета раньше.

Главное, чтоб не догадался, в каком виде! Хотя кто его знает, вдруг литтэн принял облик какого-то реального человека, который и впрямь существовал? Тогда что если тот снова появится? Да ну и ладно, можно будет сказать, что они родственники или как-то так.

Сейчас было важнее другое: подтвердить и убедиться, что Эйвон помнит своё обещание. В намерения Мирабеллы никоим образом не входило оповещать клятого Штанцлера о своих планах и вообще о чём бы то ни было! Этот персонаж казался чуть ли не самым гнусным на все шестнадцать книг! Да, там были и отвратные злодеи, что в открытую делали кошмарные вещи, вон Айнсмеллер, например, или Лионель Савиньяк… Но Штанцлер был опасен тем, что все свои дела организовывал скрытно и под видом благочестия.

Эйвон в самом начале первой книги, притащив Ричарда в столицу, бухтел ему про то, что, дескать, такие люди, как Штанцлер, слишком ценны для Талигойи. Зла не хватало на эту фразу! А Ричард всему верил и позволял этому мерзкому дриксенскому уроду собой манипулировать!!! От чего, собственно, и проистекали все его несчастья.

А вот хрен ему, этому гусю. Подавится.

Эйвон обещание помнил и с грустью подтвердил, что выполнит.

— Я постараюсь найти достаточно поводов, чтобы оставаться как можно более занятым во время пребывания в Олларии.

— Помощь нужна? — осведомилась Мирабелла. — А то у меня тут имеется список прочих, не настолько срочных дел, можно их добавить к тому, что мы уже обсуждали. Тогда у вас точно ни минутки свободной не останется.

— Давайте, — протянул руку Эйвон. — Может пригодиться.

И сказано это было с такой серьёзностью, что она впервые подумала: а в самом ли деле так глуп и наивен граф Ларак, как его описали в книгах? А что, если ему тоже Штанцлер вовсе не казался таким уж замечательным, или же он просто что-то подозревал, но не успел всего до конца понять?

И если так, то ценность Эйвона как союзника сразу вырастала.

Наконец последние приготовления были завершены, и кавалькада всадников покинула замок, направляясь в Олларию. Правда, выглядела кавалькада так себе, ну да ничего, с этим можно будет потом разобраться. Время ещё было. Время до того момента, когда Ричард отправится в Лаик.

И ни одна тварь не посмеет над ним смеяться!

Уже возвращаясь мыслями к домашним делам, Мирабелла невольно отметила взгляд Аурелии. Ненавидящий, да, этого следовало ожидать. Но было там и что-то ещё. Пока неясное, однако и такого она навидалась с лихвой. Так смотрит человек, задумавший сделать гадость, но не имеющий для этого возможностей. Пока не имеющий. А значит, нужно постараться, чтобы их и не возникло.

***

В отсутствие Эйвона дела в замке пошли не так быстро, но и не слишком заторможенно. Многие вещи достигаются только жизненным опытом, а уж этого добра у Мирабеллы хватало. Так что главная проблема была в незнании местных кэртианских реалий и невозможности задавать вопросы, ответы на которые она и так должна знать. С Эйвоном всё было просто, ему и в голову не приходило о таком задумываться. Благоговел, что ли?

С прочими приходилось держать ухо востро, и в первые дни в новом мире она таки пару раз прокололась с дурацкими вопросами. Правда, там это удалось объяснить ещё не полностью восстановившимся после болезни организмом. Дескать, устала госпожа, потому то и это плохо помнит. Все сочувствовали и старались угодить, хоть в основном и без особого желания. Это уж потом, когда она на ноги встала и свои порядки завела, отношение к ней переменилось.

В этом плане вообще многое казалось непонятным. Судя по книгам, Мирабелла была редкостной дурищей и упёртой фанатичкой, но причины старательно не упоминались. Может, предполагалось, что она свихнулась от того, что Эгмонт был таким уродом? Высказал невесте, дескать, женится на ней по воле бабки и любить не станет, да ещё дочь потребовал назвать именем возлюбленной. Потом, уже после свадьбы, бегал на сторону, и раз об этом даже Эйвон знал, то и остальные в курсе. С женой спал за все годы брака лишь несколько раз, была там одна премерзейшая сцена, где Сильвестр с Алвой обсуждали, дескать, почти столько же детей, сколько раз выполнялся супружеский долг. Если бы после всего этого Эгмонта, скажем, отравили, Мирабелла была бы первой подозреваемой. И с учётом обстоятельств суд бы её оправдал.

Но вместо того, чтобы втихую отправить благоневерного на тот свет или хотя бы просто постараться донести до него своё недовольство доступными способами вроде сковородки, Мирабелла ударилась в религию. И ладно бы сама, но и детей туда же тащила, и всех прочих. Да ещё золото в подвалах, на восстание накопленное… Слишком всё это мудрёно для неё. Не выходила из головы мысль, что не сама она до такого додумалась. Кто-то направлял, кто-то советовал… Кто? Штанцлер? Возможно. Эйвон? Крайне маловероятно. Аурелия? Нет, эта, похоже, только с расходными книгами мудрит, а в политику не лезет, куда ей…

Ладно, этот вопрос можно потом прояснить, надо ещё к людям поприсматриваться. А пока следует заняться делами замка и окрестностей.

В деревню она всё-таки съездила, с эскортом, приличным для герцогини. Кеннету тоже выдали лошадь, и он вполне себе нормально поехал. Хотя да, вроде бы по тексту от астэр кони не шарахались. Удивительнее было то, что и сама Мирабелла ездила без проблем. Она ещё в тот раз, когда освящали церковь, поразилась и порадовалась, но, наверное, тут просто работала память тела. В прошлой-то жизни она на лошадях не ездила, так что повезло.

Разговор со старостой прояснил некоторые моменты касаемо мельницы, а также предоставил информацию о рудниках. Совсем мало, но достаточно, чтобы понять: реальных причин останавливать выработку не было, все из-за каких-то очередных окделльских фанаберий. Дед Эгмонта, который и приказал всё это прекратить, был как раз женат на той самой бабке, что велела Эгмонту поскорее окольцеваться, то есть в местных терминах обраслетиться, с достойной девицей. Полагая при том, что он выберет для этого непременно свою возлюбленную, ту самую Айрис. А он, вот незадача, «не понял» и решил, что надо кого-то с родословной покруче, отчего и перепало Мирабелле.

Типичная история, избалованная дурында, считающая, будто все вокруг должны читать её мысли и догадываться, что она там имела в виду. А если неправильно догадаются, то виноваты именно они, а не идиотка, которой лень просто сказать словами через рот. Уж на таких дур Мирабелла по жизни насмотрелась, да и на дураков тоже. Глупость — отнюдь не прерогатива женщин, дебилов и среди мужиков хватает.

Но как бы там ни было, а жить во всём этом теперь ей, и если понадобится всех построить — будем строить.

Строительству немало помогала внезапно наладившаяся личная жизнь. Втайне, разумеется, наладившаяся, но тут как раз проблем не было. На людях Кеннет вёл себя благопристойно, такое ощущение, что за века в Надорском замке даже он проникся пониманием приличий. Никто никогда не видел его входящим в спальню герцогини или выходящим из неё, а в случае, когда кто-то внезапно появлялся в неуместный момент, он тут же исчезал. Однажды даже в очень неуместный! Надо ж было этой клятой Аурелии припереться с таким дурацким вопросом, до утра не могла подождать… Ну да ничего, Кеннет потом очень старательно её утешил, так что про Аурелию быстро забыли.

Всё-таки были свои привилегии в том, чтобы делить постель с потусторонним существом.

А потом нарисовалось ещё одно потустороннее существо.

***

— Небо становится светлее, день становится длиннее… — заковыристо выдал Кеннет.

— Да уж, лето на носу почти, — кивнула Мирабелла, не отрываясь от бумаг.

К подобным высказываниям любовника она быстро привыкла, всё-таки у него голова работала не так, как у людей, и порой его оказывалось нелегко понять. А иногда и ему самому было трудно, но он старался. Она тоже, отгоняя порой неуместные мысли на тему «я ему сама по себе нравлюсь, или это всё ради служения Повелителю Скал?» Нечего везде корысть искать, если хоть раз в жизни кому и поверить, то лучше вот ему.

— Много ехать, часто быть… Нужнее, чем раньше. Брату тяжело. Ты можешь помочь?

— Э-э-э, брату? — Мирабелла так удивилась, что ненароком уронила кляксу. Хорошо, что в её детстве в школах ещё учили писать перьевыми ручками, вспомнить старый навык удалось сразу (или это тоже моторная память Мирабеллы?). Иначе бы и не знала, как за перо браться.

— Вы так это зовёте, самое близкое… Похожее… — Кеннет покивал собственным мыслям и уставился на неё с надеждой.

Брат? Брат… Брат!!!

— У тебя есть брат? — осторожно уточнила она. — Здесь, в замке?

— Да. У него другое служение, у него своя… Своё… Беда. У меня хуже было, у него не так, но он тоже застрял. Нужно выправить, так будет полезно для тана, брат сможет служить. Только надо, чтобы сам тан выправил, но ритуалов не нужно. Нужна вода из источника, я покажу, надо, чтобы тан напоил.

— Кого напоил?

— Брата.

— Собственноручно напоил?

— Да! — просиял Кеннет. — Тан в руках воды подаст, и это поможет. Всё правильно станет.

— Так, — Мирабелла отложила перо и встала из-за стола, потирая переносицу. — Мне не помешает немного отдохнуть от бумаг, может, пока гляну на твоего брата, ну, чтобы понять, насколько там всё плохо?

— Давай!

— Тогда ты можешь привести его сюда?

— Не могу, — он замотал головой. — Не вскарабкается по лестнице, да и люди будут странно смотреть. А обычным способом прийти не может, всё сейчас сложно.

Леворукий, что же там за чудище такое? Хотя что это она, быки ж с человечьими головами, однако если он застрял в какой-то форме… И говоря про «обычный способ», он имеет в виду «проходя сквозь стены тропами литтэнов» или как-то так?

— Тогда мы можем пойти к нему?

— Конечно. Идём.

Уже лучше.

Шли не так долго, в итоге оказавшись в конюшне. По случаю вечера там был только пожилой конюх, который приветствовал госпожу и почтительно поинтересовался, собирается ли она куда ехать? Седлать?

— Нет, не надо, я ненадолго, — отмахнулась она. — Просто взглянуть.

— Ну я тады мешать не буду, я туточки снаружи, — он поклонился и вышел.

— Сюда, — Кеннет потянул её за руку к одному из стойл, после чего обратился к его обитателю. — Мы пришли, я сказал Мирабелле, Мирабелла придумает, как дойти до источника.

Мирабелла замерла, мысли лихорадочно заметались в голове, потому что в стойле находился… Баловник!

Тот самый конёк, на котором ездил герцог Окделл по прибытии в столицу. О котором очень плохо отозвался Рокэ Алва, тудыть его в качель. И которого видел на дороге Чарльз Давенпорт после разрушения Надора.

Как могла обычная лошадь выбраться из эпицентра магического землетрясения, где гибло вообще всё, включая Невепря? Да никак! Но если Баловник тоже литтэн, это многое объясняет.

Она протянула руку и погладила доверчиво ткнувшуюся в ладонь лошадиную морду. Интересно, каким станет этот Конёк-Горбунок после того, как его напоят живой водой?

***

Коньку-Горбунку, равно как и Кеннету, были выданы чёткие инструкции. Сразу новыми возможностями не светить, любые изменения в облике должны быть постепенными, чтобы никто ничего не заподозрил. Оба, человек и лошадь, кивали совершенно одинаково, и вроде бы усекли.

В поездку «по случаю прекрасного весеннего дня» отправились целой толпой. Ричард на Баловнике возглавлял процессию и выглядел довольным, его сёстры оживлённо шушукались. Мирабелла различила несколько раз мелькнувшее слово «платья» и пару раз «граф Ларак». Надо полагать, обсуждают, какие им обновки привезёт Эйвон из столицы.

Капитан Рут бдил по сторонам, его вояки выглядели браво, шлемы у них блестели… Ещё бы вон тому годков поменьше, а этому побольше, а тому похудеть не мешает, а ещё парочке поднакачать мышц, чтоб ветром не сдувало… Что за ерунда тут в Надоре, разве его автор не с Шотландии писала? Вон Ричарда даже в книгах таном называли потусторонние существа, и Кеннет тоже. И где, спрашивается, все эти Дунканы Маклауды и Джейми Фрейзеры? К мысленному списку «разузнать!» добавился ещё один пункт.

До источника добрались без проблем, остановились «передохнуть и напоить коней». Насчёт этого Мирабелла расспросила Кеннета заранее, оказалось, воду ту не только астэрам, но вообще всем пить можно, и вроде она даже полезная. Местные про источник знали, но ходили к нему редко, он был в стороне от дороги. А так ничего особенного в нём не было.

— Привал! — скомандовал Ричард, об этом они заранее договорились, хотя истинных причин ему мать, разумеется, не открыла. — Напоим коней и полюбуемся видом.

— Цветочки! — обрадовались девочки.

Рядом и впрямь была удивительно красивая полянка с весенними цветами, которые уже вовсю распускались и радовали глаз. Даже Аурелия выглядела не такой кислой, как обычно.

— Белочка, хорошая моя, попей, — Мирабелла подала пример, зачерпывая воду горстями и предлагая своей лошади.

Баловник, умница, остановился у источника и покосился на Ричарда. Тот попытался наклонить ему голову, но Конёк-Горбунок заупрямился.

— Ричард, напоите его с рук, может, он приласкаться хочет, — улыбнулась Мирабелла.

Сын посмотрел удивлённо, но кивнул, набрал полные горсти воды…

— Возможно, лошадь понимает, что с водой что-то не так, — вдруг выдал отец Маттео. — Говорят, в старые времена тут творилось что-то нехорошее, порой люди сходили с ума, выпив из этого источника.

Все присутствующие удивлённо застыли, а Ричард испуганно уронил воду прямо перед потянувшейся к нему мордой Баловника.

— Вы сами в это не верите, — холодно бросила Мирабелла, — иначе предупредили бы нас ещё в замке. К тому же местные крестьяне этим источником тоже пользуются, и никакого сумасшествия не наблюдается. Капитан Рут только что выпил воды, и с ним всё в порядке. Лошади пьют, и ничего. Баловник просто решил покапризничать, бывает. К тому же если что и случалось в прежние языческие времена, то теперь-то нам бояться нечего, Создатель нас защитит. Разве зря мы носим эсперы? Ричард, напоите уже этого капризулю и пустите на луг, там вон какая хорошая травка.

Отец Маттео сделал попытку ещё что-то вякнуть, но фирменный взгляд мегеры из ГГРУДРИ пригвоздил его к месту. Ричард наконец беспрепятственно напоил Баловника. Мирабелла взглянула на Кеннета, тот кивнул. Вот и славно.

И не пялиться на полуобнажённую мускулистую грудь в распахнутом вороте рубашки! Впрочем, в случае чего можно сделать вид, будто смотрела на эсперу.

Этот момент неизменно смешил Мирабеллу. При создании человеческого облика литтэн, по-видимому, копировал разные части от жителей замка и деревни. И на ком-то он углядел эсперу, так что себе тоже изобразил. Похоже, считал это украшением. И то верно, что спутнику истинного божества символы фальшивого Создателя? Так, побрякушка. Хотя, может, стоит ему сказать, чтобы прятал под рубашку, эсператизм-то вроде как под запретом.

С красавца в килте и эспере взгляд перескочил на священника, топтавшегося где-то сбоку. Вряд ли можно было ожидать, что отец Маттео станет способствовать языческим планам своей герцогини, поэтому от него многое следовало хранить в тайне. Однако формально Мирабелла должна была оставаться доброй эсператисткой, что не могло не огорчать. Мало того что дополнительная морока, так и вообще в Талиге эсператизм вне закона. Если бы удалось придумать, как от этого отмежеваться…

С другой стороны, как бы так аккуратно разузнать, не было ли у изначальной Мирабеллы каких-нибудь связей в Агарисе? Ну или ещё где. В книгах ничего на эту тему не упоминалось, но там вообще многого не было сказано, что отнюдь не означало, будто ничего такого не имелось. К несчастью, про Надор в принципе было написано не так уж много. Приходилось самой разбираться и догадываться, а попаданкой выживать — это тебе не фанфики писать. Постоянно нужно быть начеку.

С отцом Маттео следовало бы что-нибудь такое обсудить и посмотреть, как он отреагирует. Судя по тому, что все персонажи в Талиге и его окрестностях были твёрдо убеждены в добродетелях герцогини Окделл, так или иначе про неё слышали. Вопрос, что именно и через кого. Вдруг как раз отец Маттео подскажет какие-нибудь связи и возможности. Или наоборот, поможет выявить шпионов. Одним таким был врач Окделлов, по книгам Мирабелла помнила, что он-то и доносил Сильвестру касательно соотношения количества детей и половых актов… Ну и выразилась! Однако нынешний врач подвизался в замке всего с год, а значит, от того шпиона уже избавились, либо он сам ушёл.

Что отнюдь не означало, будто не было других.

Так что отца Маттео следовало взять в оборот и попытаться тоже извлечь пользу. С чего он тут вздумал, кстати, вылезать с информацией об источнике, да ещё так невпопад? То ли что-то знает, то ли подозревает, а то ли кто его с толку сбил. Могла и сама Мирабелла, и в этом заключалась проблема. Она же понятия не имела, о чём разговаривала герцогиня со своим духовником до того, как сыграла в ящик и отправилась в Рассветные Сады, оставив тело притащенной Абсолютом попаданке. А там могло быть что-то важное.

Значит, будем думать и изворачиваться. И надо бы Эйвона расспросить, вдруг он в курсе?

На полянке резвились дети, день был в разгаре, и солнце старалось изо всех сил, будто понимая, что лето близко. В таких условиях трудно не предаться оптимизму.

До Лаик ещё больше двух лет, она непременно что-нибудь придумает.

— Я — дура! — с пафосом воскликнула Мирабелла.

— Ага, — покладисто отозвался Кеннет.

Литтэн сидел на кровати и играл янтарными чётками. Ему нравились красивые вещи, особенно те, что из камня. Янтарь, с одной стороны, выглядел как прозрачные камушки, а с другой был явно органического происхождения. Наверное, это завораживало. Любопытный астэр смотрел на свет сквозь бусины и безмятежно улыбался.

Ну как можно на него такого сердиться?

— Кеннет, когда женщина говорит, что она дура, с этим не нужно соглашаться, — проворчала Мирабелла. — Совсем наоборот.

Он удивлённо поморгал, потом, видимо, поймал отголоски недовольных мыслей и тут же согласился:

— Тогда не ага.

— Ни разу ни ага, — она снова пробежала глазами по составленным расчётам и вздохнула. — Ну кто бы мог подумать?! Хотя ладно, что уж там, и без того забот хватало. Но теперь-то есть возможность разобраться…

Разбираться и впрямь придётся, и хорошо, что она это сообразила спустя некоторое время, а не сразу по прибытии. Иначе точно впала бы в отчаяние и прочую депрессию. Дурацкая модная ерунда, вот что такое эта депрессия. Раньше все работали, как положено, и никаких депрессий ни у кого не было. Некогда депрессировать, надо думать, где деньги взять.

Именно тут и заключался камень преткновения и потенциально яблоко раздора.

В первые дни в новом мире, едва поняв, куда угодила, Мирабелла сразу озаботилась финансовым вопросом. Про накопленное в подвалах золото она знала, Эйвона прижала, тот всё показал и не рыпался. Впечатление осталось расчудесное, денег куры не клюют, одна проблема, сразу много тратить нельзя, чтоб не засветиться.

А теперь выяснилось, что на самом деле собранные средства были отнюдь не так велики, как ей показалось. Нет, они вполне приличны, и на некоторое время хватило бы. Но совсем не на такую роскошную жизнь, как ей мечталось.

А всё потому, что свои расчёты она строила на тех финансовых документах, что были в её распоряжении. Разное по купле-продаже, приходы-расходы, какие-то договора… Всё — надорское! В том и проблема.

После возвращения из Олларии Эйвон честно предоставил отчёт о расходах, как уже случившихся, так и запланированных на будущее с учётом информации от поставщиков. То бишь от портных и прочих сапожников. Ангелика Придд предложение о дружбе восприняла осторожно, но благосклонно. Оно и понятно, Спуты слишком умны, чтобы отказывать напрямую целой герцогине, но и спешить с распростёртыми объятиями навстречу не станут. Сперва присмотрятся, что да как. А для начала вполне хватило вежливого ответа на её письмо, причём в таком стиле, что Мирабелле тут же захотелось повесить оный ответ на стенку и упражняться по нему в аристократичности. Ну и, естественно, рекомендации хороших портных прилагались.

По снятым меркам сшили пока два платья для самой Мирабеллы, по одному для девочек плюс колет, штаны и плащ для Ричарда. Все наряды для детей были повседневными, но очень добротными. В планах значились ещё платья, плащи, бельё и много всякого. Для самой Мирабеллы одно платье было условно домашним, а другое для разъездов. Последнее выглядело несколько более впечатляющим, так что при необходимости можно кого-нибудь поразить своей неземной красотой и высокомерной холодностью.

И вся эта радость оказалась в три раза дороже, чем ожидалось.

Разумеется, Мирабелла высказала Эйвону своё недоумение, в ответ получила массу извинений и невразумительных объяснений, однако вскоре и сама поняла, где прокололась.

Надорские расходы по определению не могли сравниться с расходами в столице. Тем более когда речь шла об аристократах, одевавшихся у лучших портных и щеголявших друг перед другом камзолами и кружевами при дворе. Короче, это был цвет Талига и самый что ни на есть высший свет, забери их всех Леворукий! Так что в три раза — это не предел. Платье для дворцового приёма могло обойтись ещё дороже.

И такая ситуация совершенно нормальна и естественна. Ведь расходы жён партийной верхушки, сидевших в Москве, были несравнимы с расходами супружниц товарищей на местах в каком-нибудь Семипендюринске Нижне-Хохломской области. А Надор в кэртианских реалиях — тот же Семипендюринск, во всяком случае, в глазах разных столичных франтов.

Столько ещё работы предстоит по просвещению масс относительно правильной линии партии… И ведь массы наверняка не захотят просвещаться, причём что Люди Чести, что «навозники», то бишь Лучшие Люди. Придётся действовать по классическому принципу «не можешь — научим, не хочешь — заставим», но для заставления нужна сила. А деньги — это ого-го какая сила.

И вот теперь выяснилось, что денег у Окделлов отнюдь не так много, как ей казалось. На достойную жизнь некоторое время хватит, но с учётом политической ситуации Талига этого катастрофически мало. Финансовая независимость — великая вещь.

Способы обогащения Мирабелла уже неоднократно продумывала, но все они были небыстрыми и сказочных барышей не сулили. Те же мельницы, винокурни, да и овцы… Понадобятся вложения, и окупаться они начнут не сразу. В долгосрочной перспективе всё выглядит неплохо, но до Лаик всего два года, и к тому времени с Окделлами уже должны считаться! И где бы взять денег побольше и поскорее?

Взгляд упал на любовника. Тот разулыбался было, но потом стал серьёзным, обнаружив, что игривости в её мыслях не было ни на грош.

— Ты думаешь о тане, — высказался он, — ты беспокоишься о нём.

— Как я могу не? — она и не подумала спорить. — Кеннет, ты ведь знаешь, что в местных рудниках добывали серебро.

— Я слышал, — кивнул он.

— А ты мог бы определить, где именно в горах залегает серебро?

— Что такое серебро?

Мирабелла мысленно помянула Леворукого и всех его кошек. Ну конечно, слышать-то, что там говорили, он мог прекрасно, а вот значение слов понимал не всегда. Там и в книгах что-то было о том, что астэры не осознают ценность золота. Да и прямо скажем, ценность-то эта в основном выдуманная, просто люди решили, что золото — это ценно, вот и дерутся из-за него которое тысячелетие подряд. То, что оно не ржавеет и отлично подходит для всяких там электронных штучек — это вовсе не главный способ его употребления. Просто металл редкий, оттого автоматически считается ценным, ну и ковкий очень, так что для ювелирки всякой хорошо годится… И всё равно!

С серебром та же история, правда, там ещё медицинское использование распространено. Не зря же серебряные ложки и чарки, что-то там антибактериальное… Да ещё умываются водой на серебре. Но всё это опять же для людей, а астэрам-то зачем такое? Им кожу очищать не надо, у них и так всё в порядке. Вот и получается, что никакой реальной ценности для них ни золото, ни серебро не несёт.

Придётся как-то объяснить. Мирабелла огляделась и нашла подходящий предмет.

— Вот, — она вынула из глиняной кружки с остатками травяного отвара серебряную ложечку, которой размешивала мёд (умственная деятельность требовала сахара!). — Эта ложка сделана из серебра, оно добывается из земли, в наших горах его должно быть много.

Вообще-то она понятия не имела, сколько именно, к тому же кто знает, насколько в самом деле были выработаны эти рудники. Но верить в лучшее очень хотелось.

— Серое, — откомментировал литтэн. — Нужно искать серое?

— Да, — кивнула Мирабелла. — Ну вот представь, что ты скользишь сквозь земные недра, и твоему взгляду доступно сокрытое. Ты можешь видеть разные камни и металлы вокруг, у них разные цвета, они по-разному пахнут… И ты сумеешь понять, где что?

И никому не нужно знать, что на старости лет она сбрендила и решила искать руководства в этих их видеоиграх!

Бывший начальник охраны ГГРУДРИ Пал Палыч, тоже, естественно, давно уже заслуженный пенсионер, порой приглашал её в гости, вспомнить старые времена. Поскольку по службе им делить было нечего, а романтические отношения не могли случиться в принципе, остаться друзьями у людей, принадлежавших к верхушке управления, как-то получилось.

И вот именно у него увидела она любопытную вещь.

Внук Васька, проникшись дедовыми рассказами о горнодобывающем деле, в собственной жизни воплотил этот интерес весьма оригинально. Нашёл себе какую-то видеоигру с заковыристым названием, и там вот копал разные руды и прочие вещества. Причём с презрением отзывался о «ванильном» варианте игры (при чем тут пряности, она не поняла), где, дескать, ничего толком не увидишь и не сделаешь, а вот дополнительные модификации — это круто! И показывал, как нажимает кнопочку и сразу видит взглядом вглубь земных недр, и всякие руды, и прочие интересные вещества перед ним как на ладони. И можно сквозь это всё лететь и смотреть, где что, и вот там уже прицельно копать.

Потом за чаем они с Пал Палычем эту концепцию обсудили и посетовали, что в реальной жизни так нельзя сделать. А как было бы здорово! Вместо этого лучшее, на что они могли рассчитывать — это использование косвенных способов, вроде сейсмической или гравитационной разведки, когда по поведению волн или гравитационного поля можно определить плотность того, что где залегает. И даже это не всегда срабатывало.

А вот так, чтобы одним взором окинуть недра и просто увидеть, где какие руды, — это что-то сказочное, на уровне Хозяйки Медной Горы.

И теперь она ощутила себя той самой «ванилью», что не может посмотреть и увидеть, но вот у неё рядом стоит модификация, которая, возможно, потянет?

— Я могу поискать серое, — кивнул Кеннет.

— А если найдешь — можешь запомнить, где его больше, чтобы потом указать путь?

— Могу.

— А принести с собой сможешь?

— Не смогу.

— Ну ладно, это было бы слишком хорошо, — с сожалением отказавшись от использования литтэна в качестве горнодобывающего оборудования (вообще это было ожидаемо, но спросить-то следовало!), Мирабелла спохватилась. — А можешь ещё поискать вот это? — протянула ему руку с вдовьим браслетом.

— Жёлтое. Могу.

— А ещё…

К тому времени, как Мирабелла улеглась спать, выпихнутый на промысел литтэн был нагружен массой инструкций и наставлений. Как ни странно, всё понял и запомнил, наверное, потому, что речь шла о чём-то настолько ему близком и понятном. Хорошо, что он не эврот какой-нибудь, тот бы точно всё это в голове не удержал. И вообще, литтэны — они самые лучшие и полезные. И вовсе она не пристрастна! Ну ладно, может, чуть-чуть.

***

Осчастливленный внезапным визитом староста деревни не сплоховал и почтительно пригласил госпожу герцогиню в дом. Дом у него вполне соответствовал статусу и отнюдь не выглядел крестьянской хибарой, мебель тоже была приличная, так что усесться на резное кресло у крепкого стола было вполне уместно, как и принять кружку травяного отвара. Разговор пошёл о том, что уже обсуждалось ранее, но теперь с новой точки зрения.

Само наличие рудников тайной не было, как и тот факт, что выработали их отнюдь не полностью. По книгам Мирабелла помнила, что всякие Манрики старательно зарились на Надор, и выпади им возможность, наверняка именно за разработку залежей всего, что там было, ухватились бы в первую очередь. Но пока никто не лез и не пытался отбирать, и к тому времени, как попытаются, ситуацию нужно взять под контроль.

— Гленн, я собираюсь вновь открыть рудники, — не стала ходить вокруг да около Мирабелла. В конце концов, они уже достаточно эту тему обсуждали.

Конечно, по-хорошему следовало бы такие вещи поручать управляющему, да где его взять? Где вообще взять тех, на кого можно положиться? Она даже в отце Маттео и в капитане Руте не была до конца уверена, слишком уж мало о них было информации в книгах, слишком недолго она их знала в реальности. Потому и приходилось лично заниматься таким неблагородным делом. Хорошо, опыт имелся, сколько раз доводилось общаться с простыми работягами, когда направленные для этой цели официальные лица оказывались либо некомпетентными, либо излишне похмельными в нужный момент (лёгкое-то похмелье никому не мешало и вообще для многих было привычным состоянием).

— Когда, госпожа? — староста чуть заметно напрягся, но глаза загорелись.

— Этим летом, благо оно как раз начинается. Поэтому понадобятся люди. Много людей. Как это было организовано раньше?

— Про то кое-что ведаю, да надо будет записи поднять, архивы сохранились, — кивнул Гленн. — Только, госпожа, люди-то… Нет, конечно, на возможность заработать многие придут, но вот традиции… Да и вообще весь уклад…

Можно было бы подумать, что ушлый староста пытается набить цену работникам и организовать сделку повыгоднее, если бы не один странный факт. Отчего он косится ей за плечо?

Ровно туда, где остановился сопровождающий герцогиню отец Маттео.

Традиции. Уклад. Крестьянская жизнь, крестьянские суеверия… Создателю молятся, раз велели, но по сути наверняка сплошь язычники. А как иначе, если вся их жизнь зависит от сил природы? Даже в атеистическом СССР суеверия в деревнях процветали, да и не только в деревнях, прямо скажем. Как рухнул железный занавес и вся эта мистика стала разрешённой, так и попёрли изо всех щелей ведьмы с колдунами, Чумаки с Кашпировскими… И ведь народ верил!

И этот народ тоже верит, да только не в Создателя. Да и нету его, Создателя этого, по тексту книг это было вполне понятно. А раз так, то победит в войне тот, кто выбирает правильную сторону.

Конечно, это риск, но без риска больших целей не добиться. А она тут собралась историю всего этого мира менять! Придётся рискнуть.

— Традиции — это важно, — согласилась она, — но ведь главное в другом. На нашей стороне высшая сила, божественный промысел не оставит нас. Я всегда помню, кем был мой муж, и кто есть мой сын. Я крепка в своей вере и ожидаю того же от подданных моей семьи. Тяжким трудом и упорством добродетельные достигнут высот, щитом от бед и утешением слабых станет истинная вера!

Последняя фраза была прямой цитатой из Эсператии и формально поддерживала статус герцогини Окделл как яростной приверженки старой религии. Только была и другая, куда старее.

Убедившись, что отец Маттео из-за её спины никак не может видеть её лежащую на столе руку, он слегка постучала по столешнице и опустила глаза, привлекая внимание старосты, а затем пальцем начертила на столе трапецию.

Гленн, надо отдать ему должное, не сплоховал. Только глаза расширились, но больше никак своего удивления не выдал. Наверное, наловчился уже скрывать всё, что надо, от эсператистов, включая и саму Мирабеллу. А тут такой сюрприз! Не зря она читала приложения к книгам! Ну ладно, конкретно вот это было в костюмном приложении, про наряды ей очень интересно было, так что несколько раз прочла, оттого и древние абвениатские символы стихий запомнила.

Трапеция означала Скалы.

— Госпожа, ваша мудрость и добродетель всем известны! — Гленн рассиялся. — Воистину, вера станет нашим оплотом, вы правы, бесконечно правы, мне не следовало сомневаться.

— Госпожа, — Энид, супруга старосты, торчавшая всё это время за его спиной в готовности подать ещё отвара, вдруг шагнула ближе. — Молодому герцогу повезло, что у него такая замечательная матушка, ведь вы так хорошо заботитесь о его подданных, и в то же время вы прекрасная мать, достойная всяческого восхищения! Вы обладаете чудесным даром, и вы ведь читаете книгу, правда? Священная книга помогает вам?

Мирабелла почувствовала внезапное желание придержать рукой попытавшуюся было отъехать вниз челюсть. Чудесный дар? Книга? Речь же вовсе не об Эсператии, правда?

Хотя если подумать, что в этом удивительного? Окделлы несколько кругов женились на ведьмах, пусть даже далеко не каждая герцогиня оказывалась таковой, но уж наверняка они не стеснялись использовать свою силу для заботы как о семье, так и о подданных, и о земле, да и вообще… Было бы странно, если бы за всё это время никто ничего не заметил, не узнал, не понял… К тому же пусть Кэртиана и не Земля, но сходство со средневековой Европой было налицо. Женщины во все времена владели собственными знаниями и собирались в кружки по интересам, неважно, для ритуалов плодородия или для наведения порчи на врагов. Да и всякие античные культы тоже в этом плане демонстрировали буйство женской силы.

Ведьмы были всегда и везде, и пока христианство не рассорило их с остальными женщинами, они все прекрасно уживались к обоюдной пользе.

А здесь, в Надоре, эсператизм постарался. Но больше не будет. И если Мирабелла именно поэтому была так ненавидима всеми, если именно из-за этого к ней так относились… Она помнит, в книгах… Ну уж нет! Ударим автопробегом по религиозному фанатизму и разгильдяйству!

— Так и есть, — она улыбнулась и кивнула. — Я понимаю свой долг матери Повелителя Скал и стараюсь следовать тем же путём, что и прежние герцогини Окделл. Священная книга поддерживает меня, но и помощь тех, кто меня окружает, поистине бесценна. Ведь некоторые из живущих, к примеру, в замке, были здесь задолго до моего появления, и я стараюсь прислушиваться к ним и пользоваться их советами.

Формально это могло относиться к Эйвону и капитану Руту, поскольку к их советам она прислушивалась открыто. Однако хотелось понять, как много знает эта женщина. Жена старосты в ближайшей к замку деревне может оказаться более значительной фигурой, чем кажется на первый взгляд.

— Как хорошо, что они тоже понимают свой долг, — Энид взялась за кувшин и подлила в кружку Мирабеллы отвара. — Хотя с мужчинами всё равно надо ухо востро держать, некоторые-то бывают совсем безголовые.

Ах! Нет, это просто прелесть! Тут же вспомнились времена молодости и вся советская паранойя насчёт иностранных шпионов. Тогда и в кино показывали, и в книжках писали про всякие тайные шифры и закодированные послания. И как порой шпионы передают эти самые послания под носом у ничего не подозревающих граждан, а потому будь бдителен, советский человек!

— И даже тут следует уповать на священную книгу, — сообщила она, отпивая отвара. Искушение похвастаться было слишком велико, да и почему бы нет? Пусть знают, что дела налаживаются, в конце концов, Ричарду тут жить и править! А если подданные верят в могущество герцога (ну и его матушки заодно), то и слушаются лучше. — И такую проблему она может исправить, нужна лишь крепкая вера и упорный труд.

Энид уронила кувшин.

По счастью, Гленн бдил и поймал упавший сосуд на лету, тут же принявшись отвлекать внимание:

— Ну что ты тут разболталась, жена, какие это разговоры, а госпожа герцогиня права, вера и труд, вот иди лучше на кухню, а я тут ужо…

Всё нужное уже сказано и задерживаться не было необходимости. Энид требовалось прийти в себя и что-то сделать с полученной информацией. Желательно — к пользе Окделлов. Гленн тем временем заверил Мирабеллу, что всё выяснит насчёт работников для шахт и архивы поднимет, разузнает, доложит… Пусть госпожа герцогиня не беспокоится, дайте ему пару дней…

В замок возвращались в приподнятом настроении. Как оказалось, у некоторых стражей есть родственники в окрестных деревнях, так что их перспективы тоже вдохновили. Один даже заявил, дескать, его племянник парень хоть куда, крепкий, здоровый, вот ему бы местечко дать… Отец Маттео тоже глядел благосклонно, видимо, не зря таки Мирабелла все эти цитаты зубрила и училась разговаривать, как положено добродетельной эсператистке. Однако надо всё же попытаться и его разговорить на предмет чего-нибудь полезного. Как только появится время.

Замок встретил бегающими по главному залу детьми, пилящей за что-то Эйвона Аурелией и запахом сладких булочек.

Всё шло как надо.

— Ещё бумаги, и грифелей тоже, — распорядилась Мирабелла. — И свечи поменяй.

Слуга почтительно поклонился и споро притащил затребованное. Работа закипела с новой силой.

Кто бы мог подумать, что её дурацкая несчастная любовь однажды окажется такой полезной? Если Коленька уже отбросил коньки, наверняка в гробу перевернётся. Ну а если не отбросил… Пусть ему тогда икается.

Мирабелла склонилась над очередным чертежом. Черчением как таковым она никогда не занималась, но чужих проектов повидала тысячи. Некоторые даже изучала в подробностях. А уж кардановскую-то документацию она чуть не наизусть вызубрила, вот ведь, любовь такая штука… Конечно, за давностью лет всё в подробностях вспомнить было тяжело, но даже так удивительно, как много удалось выцарапать из памяти. Она надеялась, что недостающие фрагменты можно будет додумать по ходу дела, когда Гленн найдёт нужных специалистов. Ладно, специалисты — это сильно сказано, но всё же они какие-никакие шахтёры. В практической стороне дела более-менее разберутся, соорудят нарисованные ею конструкции, так или иначе всё это куда-то пришпандорят. И можно будет развить добычу на полную… И посмотрим, что там выкопается.

Судя по докладу довольного собой Кеннета — перспективы были чудесные, и даже слишком. Вернувшийся с разведки радостный литтэн вдохновенно повествовал об увиденном, причём две трети того, что он болтал, было обычной астэровской лирикой. Мирабелла слушала очень внимательно, выцепляя кусочки нужной информации и записывая их, а потом задавая наводящие вопросы. Этот момент ей из книг запомнился очень ясно — что правильно заданные потустороннему существу вопросы могут принести много полезного. Правда, и в земной мифологии так вроде было, хотя вот ей-то она не особо интересовалась. Но в фэнтези эти темы широко использовались, так что можно сказать, какое-то общее образование у неё имелось.

«Жёлтого» Кеннет не нашёл, но это было бы уж чрезмерной удачей. Хотя, возможно, золотая лихорадка в Надоре наделала бы больше бед, чем пользы. С другой стороны, «серое» нашлось в потенциально немыслимых объёмах.

— Если взять только само серое, хватит…. Ну скажем, наполнить вон тот сундук? — пыталась она перевести меры весов и объёмов во что-то, понятное астэру.

— Да, — радостно кивал, — даже больше.

— А если десять сундуков?

— Больше!

В итоге общее количество сундуков достигло чуть ли не четырёх сотен, к этому времени Мирабелла начала подозревать, что где-то ошиблась. Хотя учитывая, что большая часть «серого» залегала на глубине, это не было так уж невероятно. Вот докопаться туда будет трудно, да ещё и чтобы ничего в процессе не обрушить. На это и есть кардановские чертежи, с ними можно и не такое провернуть. Хотя, конечно, всю эту средневековую технику и строить придётся средневековыми средствами. Да и ладно, как-то же предки справлялись?

Большую путаницу вносили также рассуждения Кеннета про «другое серое», так что пришлось попросить его сперва рассказать про «первое серое» и не отвлекаться. После того, как с этим разобрались, пришла пора и вот этого неизвестно чего. Отправляя возлюбленного на разведку (или, как это называли в книгах, «в поиск»), Мирабелла надавала ему кучу указаний с примерами всех драгоценностей, имевшихся у неё в шкатулке (там не так много и было), а ещё упоминанием некоторых предметов в замке. Все, что нашлось более-менее ценного. Что же он такое отыскал, чего там не было?

Да ещё и в таких угрожающих количествах! Когда литтэн принялся упоённо описывать размеры найденного, танцуя по комнате и то и дело прихватывая Мирабеллу за разные места (чему она не сопротивлялась, надо же его поощрить, да и вообще), картина получалась странная. Но привлекательная.

— Хорошо, я поняла, его много, — кивнул она, позволяя ему прижаться к себе со спины и обнять. — А какое именно оно из себя, это другое серое? Ну вот например здесь, в спальне, есть что-то, что из него сделано?

— Есть! — обрадовался он, выпустил её и проскакал к камину. — Вот это! — он довольно поднял кочергу.

Кочерга? Мирабелла подошла и осмотрела предмет домашней утвари. Никаких сомнений, чугун. А собственно, что это может значит?

Железо. У них есть железо. Они сидят чуть ли не на двух сотнях миллионов тонн железа! Даже если она ошиблась в расчётах и там вполовину меньше, всё равно это очень мощный ресурс! И пусть выкопать это местными средневековыми средствами займёт не десятки — сотни лет, всё равно! Она теперь практически Хозяйка Железной Горы!

Даже при том, что серебро вообще-то вместе с железом не залегает, но в этих Кэртианах почему бы и нет? Не верить литтэну в таких вопросах причин не было.

— Вот красного очень мало, — посетовал Кеннет. — Но оно другое, совсем другое.

Леворукий, дай мне терпения! Что ещё за красное?

— Я не помню, что именно у нас было красное?

— Оно растёт из скал, оно сияет, но там нет света, — литтэн покивал собственным мыслям. — Если откопать, будет сиять сильнее, оно красивое, там растут кристаллы.

Он изобразил руками нечто бесформенное, затем огляделся и схватил со стола шаддейник. Эйвон не забыл про её просьбу и закупился в столице всем необходимым для шаддипития, так что теперь Мирабелла могла каждый день наслаждаться одной из популярнейших привычек жителей Земли.

— Вот такое по размеру, — Кеннет потряс шаддейником. — Я нашёл три, две вот такие и одна немножко меньше. Как цветы, они растут, и даже не очень далеко друг от друга, но глубоко. Растут гроздью, лепестками, все вместе, очень красиво.

— Я поняла, друза, — кивнула Мирабелла, решив не спрашивать, как он понял, что оно сияет и какого оно цвета. Кто их знает, этих астэр, может, у них особое ночное видение? — И оно красное по цвету, да?

— Да, — довольно подтвердил Кеннет. — Все три красные, одна немножко розовее, но всё равно красная.

— А в замке что-то такое же найдётся? — это должен быть правильный наводящий вопрос! Ну не таблицу же Менделеева ему тыкать. — У нас здесь есть что-то такое же красное?

— Только на кинжале тана, — литтэн пожал плечами. — Других нету.

Кинжал? Так, стоп, это тот самый, с клеймом вепря, которым вроде как Алан Окделл упокоил Рамиро и который теперь передавался по наследству? В книгах про него было не так много, и во всяком случае упоминаний об украшавшем его камне Мирабелла припомнить не могла, а ведь наверняка бы обратила внимание. Но ни один автор не может рассказать все подробности так, как это сделает реальность.

Однажды она попросила у Ричарда кинжал, чтобы рассмотреть поближе. И обнаружила небольшой красный камень, украшавший рукоять. Слишком маленький, чтобы мешать руке, очень практично. И опознать этот камень человеку с её профессиональным опытом не составило труда. Ричард подтвердил догадку.

Рубин.

— Рубины не формируются друзами, — выдавила она первое, что пришло в голову. — Они сидят в породе, как изюм в булке, только выковырять их труднее.

— Булки с изюмом — вкусно, — сообщили ей снова из-за спины, когда он там оказался? На плечо лег гладко выбритый подбородок. Стоп, астэры же не бреются, тогда как? — Скажи, пусть испекут?

— Скажу, — она всё ещё пыталась вообразить рубиновую друзу размером с кофейник, тьфу, шаддейник. — Кеннет, красное — это очень хорошо, оно весьма ценное. Ты просто молодец, что отыскал.

Эйфория в предвкушении перспектив надорской горнодобычи стремительно перетекла в активное выражение благодарности отличившемуся любовнику. В результате на следующий день ходить оказалось затруднительно, так что пришлось изобразить недомогание и провести день в постели, тем не менее гоняя окружающих с поручениями и продолжая работать с бумагами. Уж чего-чего, а это она умела прекрасно! Даже в нетрезвом и полубессознательном состоянии, а такого с ней после переселения в новое тело не случалось. Но как знать, вдруг когда и пригодится.

Гленн не подвёл и в кратчайшие сроки раздобыл требуемых спецов. Оказалось, профессия рудокопа в здешних Кэртианах часто передавалась в семье, так что потомки тех, кто работал в местных рудниках при предках Ричарда, до сих пор тут жили. Только на заработки выезжали в соседние области, нередко в Бергмарк. Это уже вошло в привычку, но в семьях по-прежнему помнили, как было хорошо раньше, когда не приходилось искать работу на стороне. Некоторые вообще уехали семьями, но большинство остались, и вот теперь возможность заработка поближе к дому многих воодушевила.

Чертежи Мирабеллы вызвали огромное уважение, сразу подняв её в собственных глазах, равно как и в глазах окружающих. Среди прибывших оказался в том числе горный мастер, по сути — инженер, который очень заинтересовался кардановским изобретением и надолго застрял в замке. Мирабелла приказала выделить ему комнату, и они с неделю обсуждали технические вопросы, предполагаемые материалы и расходы. Эйвона тоже включили, а потом четвёртым влез капитан Рут, очень серьёзно относившийся к вопросам безопасности. Это тоже пришлось планировать заранее, рудник-то серебряный! Ну и железный, но серебро всё равно дороже.

Про рубины она, понятное дело, никому не сказала и Кеннету тоже велела про красное молчать. Всё равно они, судя по объяснениям любовника, залегают слишком глубоко, до них ещё не скоро докопаются, точно не в этом году, так что можно пока не переживать. А вот обеспечить на руднике должную охрану было важно, и хорошо, что капитан Рут сам горел желанием это организовать. Конечно, со всеми нынешними событиями у него практически не оставалось времени на то, чтобы учить Ричарда воинским премудростям. Однако, исходя из прочитанного в книгах, не то чтобы он в этих вещах сам особо отличался, так что невелика беда.

Лучше бы, конечно, было нанять Ричарду профессионального учителя фехтования или кого-то похожего. Мирабелла даже обсудила этот вопрос с Эйвоном, и он с ней согласился. Однако искать кого-то в столице было бы, мягко говоря, неразумно. Значит, придётся осторожно разведать, где ещё можно разжиться опытным воякой, готовым заняться обучением подростка в надорской глуши. Вон Бергмарк рядом, должны же там быть какие-нибудь не особо амбициозные ветераны, которым больше заняться нечем?

А пока капитан Рут с упорством асфальтоукладчика налаживал охрану нового спецобъекта. И тут ему, как ни странно, сильно помогла сама Мирабела.

Вопрос того, где взять нужных людей, стоял довольно остро. Не то чтобы их прямо совсем не было, но та гвардия, что имелась под командованием капитана Рута до недавнего времени, мягко говоря, удручала. Не такими виделись Мирабелле бравые вояки могущественного тана! Тану, конечно, ещё расти и расти, но воины нужны уже сейчас.

И они появились.

Видимо, Создателя и впрямь не было, а Лит помог. Точнее, староста с женой, уяснившие, что герцогиня Окделл на самом деле верует, в кого нужно, читает правильную книгу и знается с правильной нечистью. Которой даже голову отрастила. Ничто не разлетается так быстро, как слухи, но если они те, что нужны, результат будет хорош.

Полтора десятка человек, которыми командовал капитан Рут, представляли собой весьма захудалую охрану как для замка, так и для герцога. Но после памятного визита к Гленну в замок потянулись люди. Шли ремесленники и умельцы, узнать, нет ли работы, а если нет сейчас, не будет ли позже. Шли женщины, обученные всем женским занятиям и искавшие возможностей как трудоустройства, так и улучшения личной жизни (а в замке и шансы получше, чем в деревне). А главное, шли мужчины: молодые, здоровые, крепкие, желающие служить тану, и предпочтительно с оружием в руках. Нашлись также и представители более старшего поколения, с некоторым военным опытом, ведь не одни рудокопы искали заработков на чужбине.

Так и вышло, что в скором времени во дворе замка тренировались ежедневно уже полсотни молодых парней, которых гоняли два бывших капрала. И это только начало, ведь нужно было и на рудник охрану поставить, и для перевозок серебра и всего остального, что выкопают, безопасность обеспечить. А ещё капитан Рут признался Мирабелле, что мечтал организовать для герцога элитную охрану (лучше бы, конечно, гвардию, но это после выходок королевы Алисы аристократам запретили). Пусть небольшую, но хорошо обученную, и даже готов поступиться местом и позволить её возглавить кому-то другому, только бы нашёлся подходящий человек! А ему, капитану, и в самом замке и окрестностях забот хватит.

После этого разговора Мирабелла отбросила мысли о том, чтобы нанять на роль учителя фехтования пожилого ветерана и решила рассматривать варианты помоложе. Ведь если есть перспектива сделаться начальником герцогской охраны, то, может, удастся и кого получше заполучить?

Но пока это всё были отдалённые планы. На первое место вышел рудник, обеспечение и организация вообще всего отнимала много сил и времени, да и деньги летели. По счастью, и обитатели замка, и горный мастер с рудокопами, и жители деревни — все включились в работу, и можно было надеяться, что скоро процесс заработает.

В замке тоже стало веселее, Мирабелла наняла дополнительную прислугу, включая пару молодых нянек для дочерей. Теперь их можно было отпускать на долгие прогулки, бывшие непосильными для прежней старенькой нянюшки, ныне переключившейся на вязание тёплых вещей. Она ещё спросила Мирабеллу, правда ли, что скоро в Надоре вновь появятся свои овцы, и поделилась грандиозными планами того, что она хотела бы из этой шерсти связать. Мирабелла обещала, что при первой же возможности обеспечит старушку материалом для работы.

Овцы тоже отнимали время, силы и деньги, но тут уж Эйвон сам нашёл нужных людей, как из местных, так и у себя в Лараке. Нужно было построить им укрытия, устроить всё для зимовки и прочего. Сезон стрижки как раз закончился, до следующего года успеют всё организовать, и тогда будет шерсть, будут ягнята… Впрочем, в этих вещах Мирабелла разбиралась куда хуже, чем в шахтёрском деле, так что сбросила всё на Эйвона и его овцеводов. Ей и собственных забот хватало.

Особенно учитывая четырёх детей, активного любовника, а также отца Маттео, которому нужно было по-прежнему морочить голову, прикидываясь доброй эсператисткой.

Как хорошо, что она озаботилась шадди, этим топливом трудоголиков!

За окном выла метель. Смотреть в оное не рекомендовалось по причине низкой видимости и удручающей перспективы. Обитатели Надорского замка собрались в главном зале поближе к камину, запланированную ранее прогулку пришлось отложить.

— Но мы ведь завтра обязательно поедем? — осаждали мать Эдит с Дейдри.

— Зависит от того, окончится ли метель, — Мирабелла погладила их по русым головёнкам. — Давайте сегодня вместо прогулки поиграем во что-нибудь?

Дети печально покивали, но уже спустя четверть часа улыбались, играя в некое подобие лото. Конечно, картинки оставляли желать лучшего, художников в Надорском замке не водилось, но всё же Мирабелла была довольна и тем, что удалось хоть что-то изобразить.

В прошлой жизни она часто играла с Пашулькой, и в памяти в нужный момент всплыли сведения о подходящих играх, которые можно было перенести в местную почти средневековую обстановку. Импровизируя на ходу, она создала лото и несколько других настольных игр, так что теперь в плохую погоду младших детей всегда было чем занять.

Старшие же занимали себя сами, бегая по дому с деревянными мечами и старательно тренируясь. Причём Айрис не желала уступать брату, что вроде бы вполне подходило к её характеру, описанному в книгах. Ладно, пусть девочка развлекается, со временем это, скорее всего, пройдёт. Вот встретит какого-нибудь красавчика — тут же позабудет о мечах, вырядится в нарядное платье и будет изображать из себя нежную юную деву. Именно что изображать… Нужно её этому научить. А вообще постоять за себя женщине никогда не помешает уметь. Конечно, в романах предполагается, что прекрасную деву спасёт пробегающий мимо рыцарь, но в реальной жизни пока рыцаря дождёшься, дракон тебя уже сожрёт. Так что лучше делать ставку на дракона, к тому же у него и сокровищ полная пещера… Так, что-то её не туда унесло.

Собственная пещера с сокровищами пока что не разочаровывала. Хоть и пришлось сильно потратиться на все долгосрочные вложения, но результаты уже появлялись. И овцы, и мельницы, и особенно рудник понемногу начинали приносить прибыль, хотя и очень медленно. Да и ладно, главное, стабильно. Поток серебра был небольшим, скорее, ручейком, а не потоком, но они пока копали неглубоко. По счастью, рудокопный промысел не затихает и зимой, под землёй, как ни странно, вполне тепло, так что работы продолжались. За прошедшие полгода удалось даже привлечь некоторых нужных ремесленников, в основном кузнецов и прочих плавильщиков и литейщиков, но вот если бы ещё своих ювелиров прикормить…

Мирабелла незаметно для себя начала часто бывать в разъездах по всему герцогству и даже немножко за пределами оного. Тут и пригодилось то второе, нарядное платье, что она заказала в столице при первой же возможности. Оказалось, что красивая (как ей хотелось думать) женщина в нарядной одежде может производить сногсшибательное впечатление. Особенно когда чередует приятные вежливые взгляды с надлежаще горгонистым холодным ликом смерти.

В прошлой жизни у неё выбора не было, страшилой весь век прожила, но теперь открывшиеся возможности заставили как можно скорее выучиться правилам и светского поведения, и какой-никакой дипломатии. Даже пару книг под это дело заказала и старательно читала. А что вы думали, герцогиней быть ой как непросто! Это только в романтических фэнтези-книжонках попаданки ничем другим не занимаются, кроме как меняют наряды, крутят головы всем встречным мужикам и втравливают их в неприятности.

Вот дуры-то!

Ладно, была тут и интересная сторона. Между всеми хозяйственными заботами Мирабелла не забывала порой читать и свою главную книгу. Ту самую, что унаследовала от предыдущих окделльских ведьм. И в книге отыскалось немало интересного.

Ритуал на восстановление защиты границ пришлось проводить втайне ото всех, потому что он был, как и всё прочее, откровенно языческим, но притом требовал некоторых разъездов. Кто бы подумал, что на землях Надора имелись древние межевые камни, именно для этой цели поставленные, чтобы ведьмы на них охранные заклятия навешивали! Восстановленное заклятие должно было действовать сорок лет, потом нужно повторять. Охраняет вроде бы и от нечисти, и от вторжений соседей, хотя как именно оно работает, было не очень понятно. Но раз нашлось — надо сделать. Даже если в итоге это окажется всего лишь охранная сигнализация, и то лучше, чем ничего.

Ритуалы на удачу, на плодородие и прочие полезные хозяйственные вещи нужно было проводить чаще, но можно было этим заниматься прямо в секретной комнате.

А неделю назад она, решившись, провернула ещё кое-что.

Найти Ричарду подходящего учителя фехтования так и не удалось, поскольку требования внезапно выросли, а желающих не наблюдалось. Оно и понятно, надорские герцоги не славились… Ничем хорошим не славились. Это нужно было менять, и процесс уже пошёл, да только вот беда, времени в обрез. Через пару-тройку лет можно было бы ожидать, что репутация Окделлов значительно изменится после всех её реформ, слово-то какое! Но к тому времени, как Ричард отправится в Лаик, он уже должен уметь прилично фехтовать, а значит, хороший учитель позарез нужен именно сейчас!

К несчастью, хозяйственные заботы заняли слишком много времени, а там и зима подошла… И вот теперь Мирабелла смотрела на заоконную метель и думала — ну кто сюда поедет?

А потом выругалась, помянув Леворукого и всю его родню вплоть до Рокэ Алвы (благо дело было в собственной спальне, наедине с Кеннетом), и отправилась в свой ведьминский будуар.

Ритуал призыва «живого, в ком есть нужда» выглядел не слишком сложным, все компоненты в наличии имелись, одна закавыка: результат не гарантировал конкретики. То есть вот попросит она призвать нужного человека с мыслью о том, чтобы добыть сыну учителя фехтования, а вместо этого появится, скажем, тот самый ювелир, на которого хорошо бы навесить производство собственных драгоценностей. Это, несомненно, тоже очень полезно, но не обязательно приоритетно.

После ритуала она два дня приходила в себя, притворившись, что немного простудилась. Ведьмовство отнимало уйму сил, что и понятно, но вот и ещё одно несоответствие книжкам про попаданок. У них-то всё было легко и просто, у этих вечно худеньких красавиц-блондинок… А, стоп, она теперь тоже худенькая и блондинка. А насчёт красавицы… Это дело вкуса, вон Кеннету нравится, и он её постоянно убеждает, что она прекрасна. А если кто-то предпочитает Марианну, пусть к ней и идут. Вон Ричард вообще в Катарину влюблялся, а она тоже худенькая блондинка.

Это же не эдипов комплекс у него, нет? Так, не думать! Думать иногда бывает вредно!

— Госпожа, — Джоан вежливо присела, появившись рядом, — там путник прибыл…

— В эту погоду? — ужаснулась Мирабелла, отрываясь от лото. — Зови же его скорее сюда, к камину, и подай горячего вина.

Сердце неожиданно пустилось вскачь. Путник! Вдруг откуда ни возьмись! Это оно? Абсолют, скажи, что это оно!

Путник впечатлял! Красавчик в духе Бандераса и прочих Зорро, экзотическая внешность в сочетании с потрёпанной одеждой и явно боевым оружием, которого было что-то уж чересчур много. Наёмник? Похоже, что так. Бродит себе среди зимы по надорским лугам по колено в снегу, ага.

Неудивительно, что капитан Рут сразу напрягся и ненавязчиво передвинулся поближе к герцогине, одновременно отрядив пару своих ребят помаячить рядом с герцогом. Которого, к счастью, в зале в этот момент не было, вот и хорошо.

Звали неожиданного гостя Штефан Кромм. Угу, самое имечко для Бандераса. По профессии он и впрямь оказался наёмником, в Надор его занесла нелёгкая в виде жадного торговца, что подрядил его охранять караван. На полпути разругались из-за платы, да ещё какие-то дурацкие обвинения, в итоге так вышло, что Штефана выгнали с работы чуть ли не посреди тех самых надорских лугов. Пришлось отправляться куда глаза глядят в надежде, что дорога хоть куда-нибудь выведет. Причём к замку он ухитрился подойти со стороны, противоположной деревне, о которой и не знал. Разглядев среди метели жильё, обрадовался и пришёл проситься на ночлег.

Мирабелла проявила себя радушной хозяйкой. Гостя накормили, напоили горячим вином, отогрели у камина и задали тысячу вопросов. На которые он отвечал искренне, с улыбками и шутками, сразу расположив к себе обитателей замка. Мирабелла тоже улыбалась, но, улучив момент, коротко переговорила с капитаном Рутом, сразу после ужина взявшим гостя в оборот с уже собственными вопросами.

Для сна Штефану выделили уютную комнатку, неподалёку от которой, разумеется, поставили охрану. Ночью он не выходил, а с утра герцогиня пригласила его на завтрак. Из прочих присутствовал только Кеннет. Капитан Рут поворчал, но в итоге убрался. Что-то он явно подозревал насчёт Кеннета, но именно благодаря этому поверил, что Мирабеллу тот защитить сможет без проблем.

Предлагая гостю на завтрак пирожки, Мирабелла вспомнила похожую сцену в книгах и почувствовала себя Георгией Ноймаринен, окучивающей то ли Робера Эпинэ, то ли Арно Савиньяка. Ну уж нет! У неё всё будет по-другому.

— Госпожа герцогиня, вы столь добры к скромному путнику! — Штефан сиял, как начищенный шаддейник. — Право же, я не заслуживаю такого внимания.

— Ах, мастер Кромм, мы здесь живём, можно сказать, в глуши, гости бывают нечасто, особенно зимой, — Мирабелла с удовольствием отпила шадди. — Новое лицо всегда привлекает внимание, а вы к тому же ещё и представляете такую профессию, которая неизменно волнует умы.

— Люди нередко придают значение тому, что следовало бы проигнорировать, — улыбка Штефана вышла немного хищной, — а когда и наоборот, принимают блестящую ерунду за золото.

— Вы говорите по собственному опыту? — а вот Мирабелла свою улыбку сохраняла дружелюбной. Зубы показать никогда не поздно.

Кого ей этот Штефан напоминает? Что-то в нём было знакомое, но такое неуловимое, что она никак не могла сообразить.

— Увы, я всего лишь искатель удачи и непутёвый человек, — он покосился на стоявшего у окна Кеннета. — А ваш друг не присоединится к завтраку?

— Он уже позавтракал, — не моргнув глазом, отозвалась она. — Мастер Кромм, у вас очень необычная внешность для вашего имени.

— Так получилось, — он пожал плечами. — В жизни всякое бывает.

— Расскажите.

— Боюсь наскучить прекрасной госпоже. С женщинами следует говорить о цветах и стихах, а не о суровой прозе жизни.

— Не надо недооценивать женщин, мастер Кромм, — а вот теперь взгляд строгой взыскательной мегеры, советующий не болтать ерунды. — Берите ещё пирожок и рассказывайте.

— А если промолчу? — на его лице не было страха или даже опасения, только любопытство.

— Не волнуйтесь, на мороз в метель я вас в любом случае не выгоню.

— Метель завтра закончится, будет ясно, — как-то рассеянно сообщил он. — Знаете, где находится Метхенберг?

— Представляю.

— Я там родился. Матушка моя была красавицей, на неё многие заглядывались, в том числе и тот пришлый капитан. Прямо скажем, сложилось у них всё не очень, марикьяре нередко грабят наше побережье, правда, потом и просаживают часть добычи в наших же кабаках. Но матушка была честной девушкой до встречи с этим… Господином, скажем так, чтобы не оскорблять ушей дамы более подходящими выражениями. Господин марикьяре оказался хорош собой, убедителен и щедр, матушка не устояла… Было это уж сорок шесть лет назад. Капитана того она больше не видела, но позже удалось разузнать, что он вскоре после того рейда женился. Дядя матушкин всё выяснил, он торговцем был. Для матушки это было ударом, она-то думала, что запала ему в душу, а у него, наверное, в каждом порту по подружке. А тут ещё я… Родился крепеньким, здоровым, но вне брака и с рожей типичного марикьяре. Как я с этой своей внешностью намучился! В Метхенберге, сами понимаете, марикьяре сильно не жалуют. Оттого и драться научился с юности. Матушка через несколько лет замуж вышла, за вдовца, у которого первая жена в родах умерла, а ему страсть как наследники нужны были. Ну и решил, что лучше уже рожавшую взять, тем более с таким крепышом. Обращался он со мной неплохо, но всё равно не родной ребёнок, свои-то ему ближе.

— Потому вы решили уйти в наёмники? — Мирабелла подвинула к гостю блюдо с сырными ломтиками.

— Ага, так и вышло, — Штефан кивнул и взял предложенный сыр. — Так случилось, что однажды к нам забрела большая группа наёмников, пьянствовали в трактире, пытались рекрутировать людей из местных. У них там в каком-то деле поубивали несколько человек, понадобилось восполнить. Мне тогда было пятнадцать всего, но я уже был высокий и крепкий, так что мне предложили тоже. Я пошёл к отчиму и сказал, что хочу стать наёмником, и нужно хорошее оружие, одежда и всё такое. Он умный, понял всё правильно и не поскупился на экипировку. Наверное, рад был, что удастся и меня из дома сплавить, и вроде как помогает. Матушка поплакала, но я ей сказал, что так мне будет лучше, чем в Метхенберге оставаться: бастарду с марикьярской физиономией всё равно не светит ни хорошей работы, ни хорошей жены. Ну и вот с тех пор уж тридцать лет как живу веселой жизнью наёмника.

— Сохранив при этом руки, ноги и голову, — добавила Мирабелла. — Ваша история впечатляет, мастер Кромм.

— Я счастлив, что удалось впечатлить прекрасную даму, — снова разулыбался этот обормот.

— Однако с каждым следующим годом такая жизнь будет всё тяжелее, вы не думали осесть где-нибудь?

— А кому я нужен, госпожа? — чёрные глаза смотрели цепко и внимательно. — Я только и умею, что драться да убивать сотней способов.

— И танцевать с ветрами, — вдруг вставил от окна Кеннет.

— Не понимаю, о чём вы, мастер Кеннет, — Штефан напрягся.

— Танец — это весело, так они говорят, — Кеннет был задумчив. — Высь и синева, лазурь и звёзды. Только мне твердь и скалы больше по нраву. Кто оценит чужой путь? Кто поймёт чужой выбор? Каждому своё, так говорят в книгах. Птица летает, а бурундук сидит в норе. Но у бурундука есть орехи.

— Ты! — Штефан вскочил и попятился. — Ты… А вы… — он перевёл взгляд на Мирабеллу и вдруг усмехнулся. — Вот, значит, как… Прекрасная госпожа тоже не чужда… Потусторонне прекрасного?

— Мастер Кромм, ответьте-ка мне на один вопрос, — Мирабеллу вдруг озарило. Удивительно, что сразу не догадалась! Хотя это опять-таки только в книжках персонажи всегда всё нужное помнят идеально, и оно само из памяти выскакивает в необходимый момент, в жизни приходится иногда долго соображать. — Как звали вашего отца, того марикьяре?

— Зачем вам? — голос Штефана был полон подозрений. — Что вам это даст?

— Вальдес? — она бросила наугад.

И попала в точку. Штефан побледнел.

— Капитан Диего Вальдес, — кивнул он. — Откуда госпоже известно?

— Ну вы ведь уже поняли, что я не чужда… Всякого, — она тоже усмехнулась. — Мастер Кромм, кровь того человека — это хорошая рекомендация. Я хочу, чтобы вы стали учителем моего сына. Ричард должен научиться фехтованию на таком уровне, чтобы в столице мог за себя постоять. А кроме того, полагаю, вы можете обучить его и другим приёмам, к которым располагает ваша профессия. Если хорошо себя проявите, в перспективе маячит возможность стать капитаном личной гвардии герцога. Объяснять, что будет, если проявите себя плохо или предадите, полагаю, не нужно, сумеете домыслить сами. Ах да, и если найдёте тут ветра, чтобы с ними потанцевать, это ваше дело. Главное, помните, что тут живут дети, и в их присутствии себя нужно вести прилично.

Штефан выглядел так, будто его хватили по голове чем-то тяжёлым. И попросил день на размышления.

Но уже к вечеру пришёл сказать, что согласен.

Мирабелле стоило большого труда скрыть охвативший её восторг. Ритуал не подвёл и в самом деле притащил прямо на порог нужного человека! И не просто какого-то там опытного вояку, а Вальдеса! Ладно, это был, конечно, не Ротгер Вальдес, но какая, к Леворукому, разница?

В ожидании каждой следующей книги в прошлой жизни она начала почитывать интернетные дискуссии на тему «Отблесков», откуда и узнала кучу дополнительного интересного. В том числе о том, что большинство эориев рассеяны по Кэртиане и даже не обязательно знают, кто они. Там ещё приводился список, кто есть кто. И Вальдес оказался вассалом Ветра.

И вот теперь его старший брат, соответственно, тоже вассал Ветра, согласился стать учителем Ричарда! И в перспективе возглавит его личную гвардию! И то, что он отпахал тридцать лет в наёмниках и сохранил здоровье, несомненно, тоже доказывает его профпригодность.

А если он будет при этом иногда развлекаться с местными кэцхен, кому от этого вред? Да и вообще, если тут найдутся кэцхен или кто ещё, это уже будет чудом.

После того ритуального напоения руками тана Конёк-Горбунок, то есть Баловник, послушно выполнил указания и внешность менял постепенно. Хвост коротенький отрастил и распушил, гриву тоже, уши встали, как надо. Цвет, изначально бывший каким-то неопределённым, в итоге сменился на сияющий каштановый, и в конце концов Ричард ездил уже на очень приличном гнедом жеребце.

Кстати, сам Ричард, как ни странно, вопросов по этому поводу не задавал. И это было как минимум любопытно. Расспрашивать его напрямую, разумеется, было невозможно, потому Мирабелла старательно приглядывалась, как бы не обращая внимания, и анализировала увиденное.

Ричард вовсе не был таким уж высокомерным дурачком, каким его изобразила автор. Причем, что интересно, поначалу вроде бы был, но очень скоро перестал, вызывая подозрение, уж не на матушку ли было рассчитано такое поведение. После того памятного освящения церкви, когда она сама отправила его сперва угощаться крестьянской едой, а потом разговаривать с местными девушками, сын явно расслабился. И выглядел нормальным дружелюбным подростком, который вовсе не воображал себя лучше других людей просто оттого, что его предки — Повелители Скал. Притом вопросы субординации он понимал неплохо и до панибратства не опускался.

Кто его этому учил? Однажды она задала этот вопрос Кеннету, и тот даже удивился.

— Скалы учат, — сообщил он как само собой разумеющееся. — Скалы говорят со своим Повелителем, дают ему силу и понимание. Скалы могучи и ведают.

Скалы говорят, вот как? Ну и ну. Звучит как-то уж слишком волшебно, а с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, фэнтези у нас тут или где? Но тогда, получается, Ричард в курсе и про литтэнов? Кеннет вопроса вообще не понял, он же тут всегда был, и Баловник тоже, конечно, тан их видел. Но понять, видел конягой и безголовой кучей или понимал, что его красивый гнедой и материн красивый помощник — это потусторонние сущности, окончательно прояснить не удалось.

Помешала заявившаяся Аурелия. Ну да, что-то давненько она не создавала неприятностей. Однако оказалось, что речь шла всего лишь о подготовке к пятнадцатилетию Ричарда, которое уже близилось, и не следует ли начать обсуждать планируемый праздник?

Странно это как-то, она же сама всегда изображала из себя добродетельную особу, избегающую любых радостей жизни, вон даже мужу в брачных утехах отказала после смерти Эгмонта. Наверняка это был просто предлог увильнуть, но неужто там всё так плохо было?

Аурелия заняла её на два часа, Кеннет за это время куда-то ушёл, а потом как-то не было случая вернуться к разговору. Литтэн вообще был вполне самостоятельным и вовсе не торчал возле неё день и ночь. Как-то раз она его спросила, чем он занимается, и оказалось — ходит по землям и приглядывает. Баловник тоже, но ему такое удаётся реже, в основном ночами, когда в конюшне никого нет. А вообще вдвоём за всем углядеть тяжело. Может, Мирабелла придумает, как воспользоваться ритуалом Спутников?

Собственно, нормального названия у этого ритуала не было, да и сам он был стрёмный. Суть его заключалась в том, чтобы разыскать спящих где-то в Седых Землях литтэнов и разбудить, а уж дорогу домой они после этого сами отыщут. Домой — это в Надор, тут же Повелители Скал обретаются, тут им самое место, ну а потом ясно будет, надо ли кому из них ещё куда.

Ритуалу придавалось огромное значение, и каждая хозяйка книги пыталась сообразить, что по этому поводу можно сделать. В самой книге было исписано всего полторы страницы, это только то, что знали наверняка и посчитали полезным для дела. Что касается материалов по исследованиям, на них ушла целая полка. Записи, сделанные в разное время разными почерками, содержали обширные сведения научно-фантастического характера, астрономия и математика мешались с астрологией и древними легендами.

Мирабелла чувствовала, что даже если не сумеет стать той, кто проведёт ритуал и разбудит этих дрыхнущих быков, всё равно она обязана внести какой-то вклад, вон все прочие как старались! Негоже отлынивать. Так что добросовестно перечитывала записи и даже пыталась что-то высчитывать на бумаге. Если взять построения Гвендолин, наложить на них схемы Лорены или, может, расчёты Аделины…

Вообще-то неплохая система для ритуала уже имелась, и её даже пару раз пытались опробовать, но в ней не хватало привязки к месту. Насчёт того, что литтэны спят в Седых Землях, было как-то известно, но Седые Земли большие. Некая Рейлинн, обладавшая даром ясновидения (на этом месте Мирабелла поняла, что уже ничему не удивляется), сумела вызвать вещий сон, где увидела гору в форме птичьей головы. Вроде как это и было нужное место, но этого всё равно слишком мало. Локализовать птичью голову не удалось, информации по Седым Землям катастрофически не хватало, так что разузнать побольше ни у Рейлинн, ни у остальных после неё не вышло. Ехать в Седые Земли самой вряд ли было возможно, но в записях говорилось, что помогли бы и хорошие рисунки. Так что если бы удалось разузнать, где находится эта клятая гора, можно нанять художника и отправить его туда. А потом с рисунками снова попробовать провести ритуал.

Пока же её предшественницы пытались обойтись собственными силами, вертя и перекладывая разные схемы. Особенно заинтересовали записи Бреанны, видимо, той самой, что хотела модифицировать ритуал «возвращения истинного». Она пыталась создать привязку к месту с помощью карты, вроде как посмотреть на неё сверху и дальше спуститься куда нужно. Даже сумела провести ритуал «полёта». Несложный, только сил много отнимает.

Мирабелла, естественно, попробовала (другие до неё тоже, и поделились впечатлениями в записях). В фэнтези-книгах двадцать первого века на Земле это бы назвали астральной проекцией. Выходишь из тела и взлетаешь, а потом порхаешь себе вокруг и смотришь, где что происходит. По идее можно было бы приехать к границе Седых Земель и оттуда астрально лететь и изучать окрестности, да только зона охвата пока была маленькая. Невидимой и неслышимой тенью Мирабелла проскользила по замку, но за его пределы далеко не вышла, привязка к телу слабела. Бреанна предупреждала, что рисковать нельзя, можно совсем от тела отделиться. Ну и ладно, вот сейчас она тут ещё немного попорхает и посмотрит, что и как, а потом сразу же назад.

И именно тогда она услышала любопытный разговор.

— А кто ж это такой? — спрашивала Дейзи, подливая Джоан травяного отвара. Служанки сидели в комнате Джоан, маленькой, но аккуратной, и лакомились сладкими булочками. Ну да, вечер уже, поздно, все дела переделаны, чего б и не отдохнуть?

— Да кто ж разберёт, — фыркнула старшая служанка. — Но что есть он, то несомненно, не я одна приметила, вон и Нэн, и Долли, даже Грейс старая, и то сообразила.

— Выходит, всё же хорошо она любовника скрывает, — Дейзи вздохнула. — Оно и правильно, конечно, потому как скандал бы мощный вышел, а такое никому не нужно…

Стоп, это они что, хозяйку обсуждают? Караул! Неужто весь замок уже судачит о её любовных похождениях? Понятно, что спалить не желающего светиться литтэна никому не удалось, но неужели просто по факту и впрямь так заметно?

— Это да, — кивнул Джоан, — хотя, признаться, пока оно как есть, так даже хорошо вышло. Сама же видишь, у неё и характер поменялся, раньше была та ещё стерва, а теперь такая добренькая сделалась, прямо не поверишь. Но верно тебе говорю, наносное это всё. Может, от хорошего валяния по простыням у неё настроение и улучшилось, да только внутри всё так и осталось, как прежде.

Ну, поганки! Да я вам…

Додумать Мирабелла не успела, потому что следующая фраза заставила её потерять дар речи (хотя в виде астральной проекции она им вроде бы и так не обладала):

— Ну и кошки с ней, — Дейзи взяла ещё булочку. — Я вот очень даже довольна, что она госпоже докучать перестала. Хозяйка-то вся в делах, о хозяине да о Надоре печётся, а эта только и делала, что её всякими глупостями отвлекала. Теперь хоть сама собственной личной жизнью занялась и другим не мешает. Тем более с тех пор, как мастер Кеннет появился…

— Придержи язык, — резко посоветовала Джоан.

— Прощенья просим, — Дейзи покивала, — сдуру говорю, не серчай. А всё ж таки мне господина графа жалко.

— Да ему-то что? — хохотнула Джоан. — Он, небось, только рад был, когда его от супружеского ложа три года назад отлучили.

Стоп, что?! Это они про Аурелию, что ли, говорили?

Шоковое известие в сочетании с уже накопившейся за время ритуала усталостью вышвырнуло Мирабеллу из астральной проекции на пол секретной комнаты.

— Охренеть! — выдала она, пытаясь отдышаться.

Кеннет тут же замаячил рядом, предлагая кубок с вином. Он вообще предпочитал ошиваться поблизости, когда она колдовала, мало ли что.

Сев с его помощью и приняв кубок, она принялась пить мелкими глотками, пытаясь переварить услышанное.

Аурелия завела любовника! Офигеть какая новость, кто вообще на неё польстится? Нет, внешне там всё не ужасно, пусть она была и не молода, и не стройна, но всё равно могла похвастаться неплохой наружностью. К тому же обладающая большим жизненным опытом Мирабелла повидала уйму женщин, которым ни возраст, ни лишние килограммы не мешали заводить любовников и даже счастливо выходить замуж. Только у них к возрасту и килограммам обычно прилагались другие достоинства. Характером Аурелия, прямо скажем, могла отпугнуть и выходца, красиво вести беседу не умела, никакими искусствами и прочими возвышенными вещами не интересовалась. Вообще ничем не интересовалась, на почве чего ей с любовником сходиться? Выгоды с неё тоже не поиметь, ни золотых гор, ни влиятельных родственников там не наблюдалось.

Да и вообще, кто из живущих в замке, зная её, на это бы пошёл?

Впрочем, ведь как раз в последний год многое изменилось, теперь тут уйма молодых парней, из деревенских, как знать, вдруг кому из них пришлось по душе внимание женщины постарше и из аристократов? Ну не Штефана же она соблазнила! После кэцхен-то? Да это смешно!

А вот ещё интересно… Только Дейзи Кеннета помянула, как Джоан ей велела замолчать. Получается, её собственные романтические приключения тоже не остались незамеченными? Но тем не менее никто не осуждает, даже радуются, что Аурелия теперь в это нос совать не будет. И сами не сплетничают. Что позволено герцогине, то не позволено её менее значительной родственнице?

Хотя, конечно, есть и другие причины. Она уже почти три года как вдова, а Аурелия мужняя жена. Причём муж у неё человек приличный, на сторону не бегает, а про Эгмонта, насколько она помнила из книг, все знали, про эту его лесничиху Дженни. Ну и то, что Мирабелле за прошедший год удалось добиться куда большего уважения от окружающих, чем её предшественнице за всю жизнь… Люди охотнее прощают грехи тем, кому симпатизируют.

В последующие дни было трудно удержаться и не глазеть на Аурелию, пытаясь одновременно вычислить её предполагаемого любовника. Кеннета она предусмотрительно ни о чём не спрашивала, у него на эту тему были странные представления. Когда однажды спросила его, не знает ли, есть ли кто у Эйвона, он отчего-то решил, что она то ли сама хочет с Эйвоном, то ли чтобы он в его образе… Пришлось спешно убеждать, что ни то, ни другое. Хотя он был не против ни того, ни другого, у астэр своя мораль, если она вообще есть.

Так что приходилось соображать самой. Насчёт Штефана она всё же попригляделась, но вроде бы ничего такого не было, и хорошо, что так. На молодых солдат Аурелия смотрела, а как же! На них все смотрели, там целая толпа собиралась, и все тайно, по галереям. Но это ещё ничего не значило.

Когда в итоге под подозрение попал даже отец Маттео (а с чего это Аурелия вдруг стала такой набожной? Что-то часто она с ним беседует!), Мирабелла поняла, что пора взять перерыв. И заняться более насущными делами.

День рождения Ричарда отпраздновали не то чтобы с размахом, но явно гораздо лучше, чем в предыдущие годы. Уж в плане угощения-то точно. Ничего, к следующему году финансовая ситуация ещё больше выправится, вот тогда можно устроить праздник посерьёзнее. К тому же и цифра будет значимая, шестнадцать лет, четыре по четыре, и в Лаик после этого…

В преддверии Лаик Мирабелла и выбирала свой подарок. Сын получил от матушки две книги, но совсем не те, что можно было бы ожидать от изначальной Мирабеллы. Вообще в контексте прочитанных книг «изначальная Мирабелла» звучала почти как «изначальная тварь», но попаданка всё равно продолжала так о ней думать. Несмотря на всё сочувствие к этой женщине, трудно было воспринимать её с добрыми мыслями.

Книги любящая мать подобрала с умом. Одна была по основам придворного этикета, другая — по аристократическим родам королевства. В прочитанной серии этот момент был особо упомянут, Ричард понятия не имел, кто есть кто в королевстве Талиг. Зачем ему изучать биографии предателей, «навозников» и олларских прихвостней? Он же выше этого!

А потом его по настоянию всё той же Мирабеллы таки отправили в Лаик, совершенно не подготовив к жизни вообще и к жизни в «загоне» в частности. В итоге несчастный ребёнок оказался вынужден сам разбираться в происходящем, и получалось у него так себе.

С этикетом тоже было паршиво, но там по крайней мере его защищала репутация Ворона. Если бы даже его оруженосец что сделал не так, кто бы осмелился на это указать? А теперь всё неясно, и хотя Мирабелла надеялась, что вариант с Алвой по-прежнему сработает, уверенности в том не было. А значит, надо максимально подготовить сына к придворной жизни.

Книги были подарены с надлежащими напутствиями и приняты с благодарностью. И никаких воплей о семейной чести и долге перед Великой Талигойей, ну точно ребёнок не дурак растёт.

Среди подарков от остальных выделялась какая-то загогулина, преподнесённая Штефаном. Заказывал он её у местного кузнеца, Мирабелла сама видела, как обсуждали что-то. И вот теперь Ричард с любопытством разглядывал загогулину, слушая объяснения о том, как пользоваться. Эйвон и капитан Рут тоже стояли рядом и внимали, похоже, предмет их заинтересовал. Даже Кеннет подошёл посмотреть. Наверное, одна из тех смертоносных игрушек, что всегда волнуют мужские умы, и скорее всего из арсенала наёмников. Вот и хорошо, Ричарду такое наверняка в столице пригодится.

Вскоре после дня рождения Мирабелла отметила свой собственный маленький праздник: целый год в роли попаданки! И всё идёт совсем не ужасно, даже где-то замечательно. Конечно, на книжки фэнтезийные не так чтобы слишком, но всё равно похоже. Красота и молодость — есть, пусть молодость это в сравнении с тем, что было раньше, всё равно здорово. Титул и замок — есть. Крутой и где-то волшебный герцог — есть, пусть не муж, а сын, но так даже лучше. Сила магическая — есть. Любовник-хтонь — есть. Конь-хтонь тоже есть, пусть не у неё, а у Ричарда, но ему нужнее.

Жизнь прекрасна!

Стрижка овец оказалась на редкость увлекательным занятием. Большое событие в жизни Надора, причём, как выяснилось, раньше так же бывало. Старожилы рассказывали про прежние времена, потому теперь постарались всё похоже организовать. Заодно и ярмарку под это дело подогнали, на дорогах купцы и прочие путники зачастили. Надор на глазах оживал и превращался из захолустного медвежьего (кабаньего?) угла во вполне приличное герцогство.

Мирабелла продолжала поддерживать переписку с Ангеликой Придд, благодаря чему оказалась в курсе некоторых столичных событий. Отношения двух герцогинь вряд ли можно было назвать дружбой, но уж на «приятное знакомство» точно тянуло. Поначалу и этого достаточно. Правда, было и кое-что ещё.

В некоторых письмах Мирабелла постаралась завуалированно упомянуть о том, что разыскивает союзников, способных поддержать против тех, кто желает зла наследникам Великих Домов. Причём честно признавала своё прискорбное неведение относительно любой конкретики. Ещё бы, в книгах это вообще было вилами по воде писано! Но тем не менее прослеживалась ситуация, когда кто-то — а кто именно, теперь она уже не прочитает — пытался избавиться от первенцев нынешних Повелителей. Эту часть она вообще помнила плохо, но постаралась внушить Ангелике мысль, что их первенцы в опасности, а значит, следует быть начеку.

Особенно когда речь идёт о Штанцлере и о Манриках. Разумеется, прямо это не было высказано, да только сорок лет секретарского опыта не пропьёшь никаким деохойром. Словами играть Мирабелла умела, и Ангелика, разумеется, тоже. Хотя как знать, не приложил ли руку к переписке и сам супрем?

В любом случае, был маленький шанс, что удастся заставить Спрутов проявить ещё большую осторожность и спасти Джастина. Если выгорит, это станет поводом для настоящей дружбы, пусть не между старшим поколением, но уж между Ричардом и Валентином точно. Мирабелле отчаянно хотелось, чтобы сын подружился с этим человеком, которого в книгах не зря прозвали Заразой. Да и не только с ним, но из всех потенциальных друзей-однокорытников этот был самым умным и полезным.

Мирабелла вздохнула и взглянула на письмо. Очень важное письмо, и на этот раз не от Ангелики. Некоторое время назад она решилась на очередной дерзкий шаг и написала герцогине Ноймаринен. Внешне всё было просто и благопристойно, одна из высокопоставленных (пусть даже лишь формально) дам королевства выражает почтение сестре правящего монарха и высказывает надежду на дружеское расположение. Если в книгах характер Георгии Ноймаринен был описан верно, то всё должно сработать.

И сработало!

Ответное послание было даже более благосклонным, чем Мирабелла рассчитывала. Вот и прекрасно! Что там ещё случится с этим Изломом и всей остальной ерундой — это пока неизвестно, зато после Излома нужно будет соображать, как жить дальше. И для герцогини Окделл весьма полезно оказаться в будущем при дворе в кругу дам Георгии. Там можно будет и руку на пульсе держать, и с нужными людьми знакомства заводить, и для девочек партии присмотреть, и Ричарду, если что понадобится, помочь.

Да и вообще, правду сказать, здорово будет побыть придворной дамой. А кислая Арлетта пусть себе куксится и нос воротит от пирожных!

В дверь постучали. Оказалось, отец Маттео пришёл предложить помолиться в часовне о здоровье герцога Окделла. Ричард немного захворал, ничего сложного, обычная простуда. Хотя Мирабелла непременно удивилась бы, как можно было простудить Повелителя Скал в конце весны, если бы не знала точно, что произошло. Штефан решил устроить ночные учения для тана и нескольких особо талантливых солдат, которым светило возможное членство в личной гвардии Повелителя. Оно и правильно, сражаться в темноте и в лесу — полезное умение, только обормоты слишком увлеклись, и в итоге Ричард и ещё двое сверзились в реку. Ночь, к несчастью, выдалась холодная, и с утра тан шмыгал носом, стараясь спрятать это от матери. Разумеется, безуспешно, так что на стрижку в этот день сёстры пошли смотреть без него. Ричарда Мирабелла уложила в постель, закутала в одеяла, а затем, невзирая на протесты, напоила горячим молоком. С мёдом. И чесноком. И ещё деохойра от души плеснула. Выражение лица у ребёнка было неописуемое, но шмыгать перестал почти сразу же.

И вот теперь священник пришёл с предложением помолиться, что было совершенно естественно, и почему она сама об этом не задумалась? Ведь помнила же, что книжная (изначальная, угу) Мирабелла единственным приемлемым лекарством от болезней и вообще решением любых проблем считала молитву. А она за всеми делами уже второй год как-то особо и не молилась. Может, потому отец Маттео и выбрал этот момент? Решил прочитать ей проповедь о благочестии и обязанностях доброй эсператистки?

Что ж, такого следовало ожидать. Впрочем, это может стать подходящим моментом для обсуждения и прочих религиозных тем. Насчёт этого Мирабелла всё никак не могла сообразить, какой позиции придерживаться. Рано или поздно, а точнее, уже в следующем году, она планировала отправиться в столицу и лично изучить ситуацию при дворе. К тому времени надо чётко понимать, как себя вести, особенно когда столкнётся с Людьми Чести. Эсператизм-то в Талиге официально под запретом, а ей придётся изображать из себя ревностную эсператистку в изгнании и в подполье. Но при этом делать вид, что она… А вот что именно она — Леворукий знает! Про Мирабеллу другие персонажи говорили мало и плохо, считали её чокнутой упёртой фанатичкой, но именно на религию упор не делали. И как теперь быть?

Наверное, следовало раньше поговорить с Маттео. Понять, какую пользу из него можно извлечь. Он какой-то тихий и вроде даже робкий, но есть же у него хоть какие-то связи хоть где-нибудь?

В часовне уже всё было приготовлено. Даше подушка для коленопреклонений, на которой священник помог Мирабелле устроиться. А затем чихнул.

— Прошу прощения, госпожа герцогиня, — Маттео смутился и достал из кармана платок, — боюсь, я и сам немного простудился. Я отойду, чтобы не мешать, молитесь с миром.

— После я хотела бы поговорить с вами.

— Конечно, как вам будет угодно.

Она сложила руки в подобающем жесте и уставилась на красивые свечи и ароматические палочки. Ради порядка быстренько обратилась к Литу и попросила здоровья для его потомка, затем задумалась о том, как начать разговор с Маттео. И вообще, не проклянёт ли он её в ужасе, если ему хоть намекнуть на то, что герцогиня… Не совсем эсператистка. Совсем не эсператистка.

А он красивый, этот священник. Так сразу не разглядишь, но если присмотреться… Главное, Кеннету не сболтнуть, а то с него станется пригласить Маттео к ним третьим. Кеннет сегодня на руднике, там какая-то ерунда случилась с опорами, он отправился разведать путь, чтобы чётко указать, куда дальше копать.

А ей и без него тут неплохо, вполне спокойно, даже благостно. Может, правду говорят, что молитва очищает душу? Хотя она же не молится, пусть и думает о всяких потусторонних существах. Да нет, о мужиках она думает, о красивых мужиках. О Кеннете, о Маттео, а ещё был один, Карпов, Андрей Геннадьевич, она запомнила, он её на руках носил… С чего вдруг сейчас вспомнилось… Ему премию дали за спасение секретарши ГГРУДРИ, в шахте авария случилась как раз во время инспекции, он её на руках вынес, иначе бы конец… Сероводород…

Вот как сейчас…

И совсем не страшно, никакой паники, мозг отстранённо отмечает головокружение, в горле першит, мерзкий запах тухлых яиц пробивается сквозь благовония, а страха нет… Нужно что-то сделать, это яд, от этого умирают, и быстро… Нужно на воздух…

Она попыталась подняться, ноги не слушались, упала, оперлась на пол… Это плохо, газ стелется понизу, надо встать…

— Маттео… Воздух… Надо наружу…

— Вам уже никуда не надо, госпожа герцогиня.

Голос священника звучал глухо из-за прижатого к лицу платка.

Он… знал?

Что… Происходит…

Испугаться не получалось, страха совсем не было, хотелось лечь и отдохнуть…

Что делать?

Солнышко… Ей надо на солнышко… Там, за окном… Надо выбить окно… До него далеко, Маттео на пути, он не позволит…

Мирабелла последним усилием подняла руку.

Окно с грохотом вылетело вместе с куском каменной стены. В часовню хлынул свежий воздух, и она наконец смогла вздохнуть и проморгаться. Зрение прояснилось. Нужно уходить. Без паники, впрочем, это как раз легко, в груди по-прежнему разливалось спокойствие, совершенно противоестественное, но об этом можно подумать потом. Сперва спастись.

Маттео поднялся с пола, куда его отбросило до этого, и подошёл к ней.

— Прошу прощения за грубость, эрэа, но вы не оставили мне выбора, — ей на голову набросили плащ, обернули вокруг лица. Дышать снова стало трудно. Она боролась, пыталась оттолкнуть, но сил не было, как не было и страха… Почему ей не страшно?

А потом снова стало светло и возможно дышать.

Что происходит?

— Госпожа герцогиня! Кузина! — к ней подбежали Штефан и Эйвон.

Неподалёку яростно пытался вырваться Маттео, а прижимавший его к каменному полу Ричард шипел что-то сквозь зубы. Рядом с ним капитан Рут спешно разматывал верёвку, одна из тех вещей, что он всегда таскал с собой на всякий случай. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

К тому времени, как Мирабелла продышалась и с помощью Эйвона и Штефана смогла встать, священника уже связали. Капитан Рут смотрел набычившись и удерживал пленника. Штефан поменялся местами с Ричардом, который подошёл к ней:

— Матушка, как вы?

— Жить буду, — пробормотала она совершенно не аристократически. — Ричард, вы не одеты, вы же болеете.

— На камнях можно, — отмахнулся он. — Они мне вреда не причинят, вы же понимаете, да?

Ну и разговор! В такое время, в таком месте… Хотя почему и нет?

— Понимаю, — она прижала ребёнка к себе, хотя какой он ребёнок, пятнадцать уже и ростом почти её догнал. — Но почему вы прибежали в одних подштанниках?

— Камни сказали, тут плохо, разрушения… — Ричард покосился на зияющую в стене дыру. — И что вы здесь. Мне пришлось торопиться, они направляли. Поэтому мы так быстро добрались. Штефан ко мне зашёл проведать, Эйвон с капитаном Рутом как-то тоже рядом оказались, ну и вот, мы все тут.

— Отец Маттео пытался меня убить, — задумчиво проговорила Мирабелла. — Почему? — Она посмотрела на священника всё ещё слезящимися глазами, но тот лишь усмехнулся. Говорить он явно не собирался.

— Это ужасно, — вздохнул Эйвон. — Кузина, вам следует прилечь, Ричард, и вам тоже. Вам обоим нужно отдохнуть, я настаиваю! Капитан Рут и мастер Кромм позаботятся об отце Маттео, не нужно ни о чём беспокоиться.

— Я должен понять! — вскинулся Ричард. — То, что произошло…

— Да мы сами во всём разберёмся, тан, а вам отчёт предоставим, — заверил капитан Рут. Мирабелла мысленно отметила что таном Ричарда называли уже вообще все, и это стало естественным. Вот и хорошо.

— Даже письменный, если надо, — добавил Штефан.

— Этого мало!

— Ричард, не надо, — как-то грустно попросил Эйвон. — Вам не следует утруждать себя некоторыми вещами, для этого у вас есть мы.

— Вы тоже, дядя? — Ричард нахмурился.

— Простите, но для некоторых вещей вы слишком молоды, да и вообще, не подобает герцогу лично…

— Что не подобает?! — Ричард явно перенервничал и начал заводиться.

Мирабелла вздохнула и взяла сына под руку. Кто-то должен назвать вещи своими именами.

— Допрос с пристрастием, — пояснила она. — Вам совершенно незачем на это смотреть, Ричард, и нет, расспрашивать камни вы тоже не будете. А они вам не станут ничего рассказывать, понятно? — она для убедительности постучала по ближайшей стене. Стена не ответила, но вроде бы согласилась. Или это Мирабеллу глючит со всей этой отравы?

— А, — Ричард как-то сник. — Я понимаю…

— В таком случае проводите меня отсюда куда-нибудь, может, к вам, надо же вас опять уложить.

— Лучше к вам! — встрепенулся он. — Вы должны отдохнуть!

Так, поддерживая друг друга и рассуждая, куда идти, они вышли из часовни. Добравшись до спальни Мирабеллы и передав её на попечение заохавших служанок, Ричард не пошёл к себе, а устроился с ногами в большом мягком кресле и выразил желание обсудить происшествие. Мирабелла не стала спорить, а просто велела принести шоколад.

С этим напитком всё получилось не сразу, в первую свою поездку в Олларию Эйвон о нём забыл, хотя про шадди помнил. Позднее он всё-таки разузнал про шоколад и раздобыл всё необходимое, так что в Надорском замке появилось новое лакомство. Дети были в восторге, даже Ричард, который очень старался быть взрослым и вообще сладкое не особо любил. Но шоколад — совсем другое дело.

И теперь мать и сын устроились — одна в кровати, другой в кресле, — с чашками шоколада, и стали обсуждать произошедшее. Им хотелось прийти к каким-то выводам до того, как они узнают результаты допроса, потом можно сравнить.

В конце концов Ричард уснул в кресле, свернувшись клубком и закутавшись в толстое одеяло, которым Дейзи его накрыла. Выглядел он при этом умилительно, но Мирабелла решила ему об этом не говорить. Полюбовавшись немного, она в конце концов тоже заснула мутным сном без сновидений.

***

Результаты допроса оказались познавательны и в то же время неутешительны.

Во-первых, поражала техническая оснащённость покушения. Ароматические палочки содержали компоненты, которые при горении образовывали сероводород, а он вызывал смерть в течение очень короткого промежутка времени. Отец Маттео заранее подготовил платок, пропитанный смесью вина, уксуса и трав, позволяющей сильно снизить воздействие газа. Ну и то, что он стоял, пока его жертва оставалась коленопреклонённой, тоже дало возможность уменьшить последствия. Предполагалось, что смерть будет выглядеть естественной, ведь определить реальную причину средневековыми средствами невозможно. Сердечный приступ или какое-нибудь загустение крови, обычное дело. И концов бы не нашли.

Во-вторых, оказалось, что и в свечах имелась некая примесь. И это было ещё более опасно, чем неожиданно продвинутые алхимические познания эсператистских священников.

— Мориски такое делают, — с каким-то смущением пояснил Штефан. — Состав вроде как секретный, потому сам по себе не продают, только в свечах. В чужие земли тоже поставляют, вот к нам и попадает. Их в гаремах зажигают, когда… Э-э-э, прошу прощения у госпожи герцогини, когда хотят поразвлечься с кем-то, кто сильно против и боится. Свечка так пахнет, что успокаивает и расслабляет, чтобы все страхи снять и даже как-то умиротворить. Ну и… Расслабляется человек, спокоен, ничто не тревожит. Только, говорят, в таком состоянии даже если помереть — и то не заметишь, счастливым отойдёшь. Вот и выходит, что святой отец для того и зажёг свечки, чтоб госпожа герцогиня ничего не поняла, а пуще всего…

Он смутился и замолчал, поглядывая на Кеннета. Литтэн был беспокоен. Отец Маттео не зря выбрал момент, когда тот отсутствовал в замке. Мирабелла понятия не имела, как скоро бы Кеннет узнал, если бы её, например, ножом пырнули. Из расспросов получается, что мог и сразу. Примчался бы и спас. И вот чтобы этого не случилось, её отравили газом и окурили гаремными свечами. Смерть должна была наступить достаточно быстро, но тело вряд ли бы понимало, что происходит, а уж разум тем более. И к тому времени, как Кеннет заподозрил бы неладное, спасать её было бы уже поздно.

Выходит, эсператисты и про астэр знают немало, даже достаточно, чтобы убить кого-то у них под носом и замести следы. Возможно, в этом мире существуют книги или ещё какие-то записи, о которых автор «Отблесков» не упоминала. Возможно, кто-то проводил исследования, изучал легенды, да и как знать, что ещё там могло быть.

Расслабляться нельзя.

Мирабелла очень старалась не ругать себя за проявленную небрежность, но приходилось признать: сглупила она капитально. Отец Маттео в книгах был почти не описан, а впечатление производил унылое. Она с самого начала не воспринимала его всерьёз, к тому же пренебрегла своими религиозными обязанностями, ни молитв, ни благочестивого рвения, ни исповедей… Как удалось выяснить, священник посчитал, что тело герцогини захватила некая враждебная сущность, старательно разрушающая всё, что он создал. То, что Мирабелла в книгах превратилась в сумасшедшую фанатичку, одержимая местью то ли мужу, то ли за мужа, было делом рук её духовника. Искусно направляя её безумие в нужное русло, он сумел вылепить из неё послушную исполнительницу своих замыслов.

Точнее говоря, замыслов своих руководителей. Орден Истины, неудивительно! Как оказалось, они единственные во всей этой Кэртиане воспринимали Окделлов не как помеху чужим замыслам и досадное препятствие на пути, а как потенциальную силу. И, разумеется, решили эту силу подчинить и использовать. Тайные манипуляции должны были привести именно к тому, что случилось в книгах, — но не повезло. Мирабелла внезапно сильно заболела, было опасение, что она могла скончаться. Однако потом неожиданно для всех герцогиня выздоровела и начала делать странные распоряжения. Большинство обитателей замка приняли это с радостью, слуги судачили, дескать, побывав на грани смерти, госпожа за ум взялась.

Отец Маттео поначалу лишь наблюдал и выжидал, но тщетно. Герцогиня не удостаивала его беседами наедине, не советовалась по всем вопросам, не прислушивалась к его мнению… Короче говоря, вела себя совсем не так, как должна была! Он не стал устраивать открытых конфликтов, а просто продолжил наблюдать. Разузнал и про Кеннета как-то, и про то, что у неё появились откуда-то новые знания, которые помогли с рудником. В итоге пришёл к выводу об одержимости, ну а поскольку договориться с этой сущностью не видел возможности…

— Он нарочно так сделал, надеялся, что тан без матушки растеряется, — мрачно докладывал капитан Рут. — А тогда бы он и выступил в роли помощника, поддержал бы его и направил. Только выжидать ему долго пришлось, но вот как выдался случай, так он и воспользовался. И ведь почти удалось ему! Да вот не срослось, госпожа герцогиня ведь того… Окно выбили…

Мирабелла хмыкнула и протянула стакан с намёком, ей тут же долили деохойра. Соображали они сегодня не на троих, а на целых шестерых, причём устроились в покоях герцогини, что уже само по себе было скандально. Однако после случившегося её не желали выпускать из постели до полного выздоровления, хоть Кеннет и провёл какой-то сеанс магического лечения. Кашпировский бы удавился от зависти. Припомнив, как в книгах даже графа Валмона исцелили от многолетней болезни, Мирабелла совсем не удивилась. Вообще-то в окделльском гримуаре и на это имелась пара средств, но проводить ритуалы в больном состоянии было бы плохой идеей. А тут свой собственный литтэн под боком, примчался с рудника, взволновался до невозможности и принялся исцелять. И теперь сидел рядом на краю кровати, и никому это не казалось странным. Похоже, и впрямь в Надоре многие знают многое, только не обязательно говорят. А она-то думала, что у неё одной тут сплошные секреты!

Ричард снова устроился в полюбившемся кресле, Эйвон с капитаном Рутом на диване, а Штефан оседлал стул. Поскольку предполагалось, что у них тут не пьянка, а благопристойный ужин, на специально притащенном низеньком столе устроились запечённая баранина с луком (собственный надорский ягнёнок!), рыбный пирог, тушёная капуста с салом, овечий сыр, варенье из чёрной смородины и обожаемые Кеннетом булки с изюмом. Из напитков, помимо непременного деохойра, присутствовали традиционный надорский травяной отвар, слабое ячменное пиво, шадди и шоколад.

Для конца весны — очень приличное застолье!

— С окном случайно вышло, — Мирабелла глотнула, закусила пирогом и посмотрела на Ричарда. — Но удачно, да? Раз камни услышали…

— Такое невозможно было не услышать, — он покивал и потянулся к баранине. — Сильный удар, и хорошо, что так. Матушка поистине грозна!

— Не надейтесь, что из меня получится воительница, — она снова хмыкнула. — Этот способ совсем не проверен, и его вообще не рекомендуется использовать, кроме как в крайних случаях.

На этот счёт книга была категорична: способ описывался в подробностях не столько для его применения, сколько чтобы избежать. Получится случайно — разрушения могут быть очень серьёзные. Шонна, которая первой это обнаружила, в деталях описала ощущения и как их можно попытаться контролировать. На Земле двадцать первого века это бы назвали телекинезом, и возможности открывались потрясающие! Если бы не тот факт, что приложение силы почти никогда не получалось правильным. Кажется, в математике это связано с векторами, но увы, про них Мирабелла из школьного курса помнила только то, что они существуют. Надо будет при случае постараться отыскать книги по математике. Понятно, что здесь они примитивные, но как знать, что в них найдётся? Да и в любом случае полезно будет добавить такое в замковую библиотеку. Пока маленькую, но конфискованные после восстания Эгмонта книги, возможно, удастся вернуть, а там и всякого прочего прикупить…

Что же касалось предполагаемого телекинеза, то насчёт него и Шонна, и другие, кто это исследовали, были категоричны: любые испытания проводить на открытом месте, принимать максимальные меры безопасности и по жизни использовать только в крайних случаях. Потому что тот самый вектор обычно оказывался мощнее, чем нужно, и с контролем было плохо. Сама Шонна описывала, как воспользовалась при нападении разбойников на её карету: напавших в буквальном смысле размазало по близлежащим скалам. Было и несколько примеров от других ведьм. Мирабелла потом непременно тоже дополнит ту страницу строчкой о том, как хотела выбить маленькое окно, а в итоге вынесла каменную стену чуть не целиком.

Мысли снова вернулись к обстоятельствам, сопутствовавшим нанесению ущерба собственному замку. То, что произошло, меняло многое, и прежде всего отношения Мирабеллы с эсператистской церковью. Уже ничего не будет так, как должно было по книгам, и это хорошо, но… В то же время теперь больше нельзя полагаться на знание описанного. Впереди лежит неизвестность.

Но по здравом размышлении, были и хорошие стороны.

— Я верю, что сообщников тут и впрямь нету, — Штефан повертел в пальцах ломтик сыра. — И не только потому, что лгать он уже не мог… Хм, ну в общем… Я имею в виду, он долго выжидал, готовился сам, и похоже, ему действительно никто не помогал. Скорее всего потому, что и нужды в том не было. До недавнего-то времени как-то всё и так складывалось, его одного хватало. К тому же тут не так чтобы много соперников, ну то есть прочих святых отцов…

— Да ладно, что уж там, — Мирабелла пригубила шадди. — Не то здесь место, чтобы толпы шпионов засылать, хватило и одного.

И ведь впрямь хватило! В книгах-то этого оказалось достаточно!

— Скоро всё изменится, — помрачнел капитан Рут, — уже начинает, в смысле к лучшему, но когда всё хорошо, вот тут и налетают всякие… И мошенники, и любители лёгкой поживы, и такие вот, как этот… Чем богаче и сильнее станет Надор, тем больше будет и ненужного внимания.

— Возможно, ближе к Излому всем остальным станет не до нас, — Мирабелла покачала головой. — Это трудное время, поэтому нужно укреплять то, что у нас есть, чтобы пережить с минимальными потерями и начать следующий круг с позиции силы.

Потому что Надор Надором, однако всё остальное никто не отменял. Излом, скверна, Октавианская ночь, фальшивый Ракан и его Ракана, Вараста, расплёсканные колодцы… Ах да, ещё выходцы и прочая дрянь.

— Госпожа знает, — капитан Рут не спрашивал, просто озвучивал очевидное.

Ну да, она же ведьма, и об этом, похоже, уже многие в курсе. Так что неожиданные прозрения на тему будущего и чего-нибудь ещё никого не удивят.

— Так получилось, — кивнула она. — Я смогу посоветовать, что нужно подготовить, но это не обязательно полный список. Хотя вот рябины у нас вроде бы хватает.

Рябина, посвящённое Астрапу дерево, разгонявшее нечисть, в Надоре росла, и ещё как! Но кроме неё наверняка есть много других способов подготовиться к Излому. Следует всё обдумать, записать, спланировать… Обсудить в хорошей компании.

И то, что Ричард как-то естественным образом влился в эту компанию, не могло не радовать. Поначалу Мирабелла планировала и осуществляла свои свершения с помощью одного Эйвона, потом капитан Рут тоже стал помогать. Появился Кеннет, затем Штефан… Командная работа шла прекрасно, однако участию именно Ричарда не было цены. Ведь это он в этой книге главный герой! Ну и ещё Рокэ Алва и Робер Эпинэ, но с последним точно проблем не будет. А касательно первого у неё уже имелись идеи, потому что если он всё-таки возьмёт Ричарда, то лучшего и желать нельзя. Поэтому следовало тонко и деликатно пнуть эту суматошную птицу в нужном направлении.

И пусть будущее Надора и её близких больше не предрешено, но остальные персонажи книги всё ещё проживают описанные автором жизни, а значит, можно на этом сыграть.

По крайней мере до тех пор, пока их тоже не коснутся изменения, принесённые Окделлами.

После происшествия с отцом Маттео Мирабелла разобралась в оставшихся от него бумагах и пришла к выводу, что связь с Агарисом он держал одностороннюю, но, возможно, иногда кто-то приезжал и с инструкциями для него. Как и когда это случится, заранее он не знал. А раз так, следовало подготовиться.

Официальную версию смерти священника сформулировали как «скончался внезапно в часовне, выглядел труп так и так». Описание «так и так» Мирабелла составила лично, по памяти нескольких происшествий в шахтах, включая и то, где участвовал красавчик Андрей Карпов. Он тогда произвёл на неё сильное впечатление, но ей и в голову не приходило, как оно в итоге аукнется. Теперь же даже если кто и станет интересоваться смертью священника, её опишут как естественную, но с симптомами отравления сероводородом. Обычный человек ничего не поймёт, а агарисские святоши пусть думают, что Маттео случайно сам траванулся своими благовониями.

Какое-то время будет тихо, потом наверняка постараются прислать нового священника. Как этого избежать, она пока не придумала. Если к тому времени удастся наладить хорошие отношения с Олларией, можно послать к Леворукому эсператистов и открыто объявить себя олларианкой. Тогда защищать её от Агариса будет в интересах Сильвестра — при условии, что он увидит в ней и Ричарде пользу.

Вообще этот момент в книгах был непонятен. Почему Сильвестр изучал всякую гальтарскую муть, но не обратил должного внимания на Повелителя Скал? Почему Рокэ Алва тоже этой мутью интересовался, но не позаботился об оруженосце? Пусть всем безразличны и Окделлы как таковые, и Ричард в частности, но проворонить одного из Повелителей при грядущем Изломе — немыслимо!

Наверное, она чего-то не знает. Или автор была в этом не права. Или ещё какая-нибудь странная хрень.

Значит, следует надеяться на себя и близких соратников и как можно сильнее укреплять собственное могущество. Ладно, пусть не такое оно и могущество, но ей нравилось так думать. Всесильная ведьма, Хозяйка Железной Горы и вот это всё.

В замке, во всяком случае, её авторитет был непререкаем. Даже Аурелия в последнее время не спорила и проблем не создавала, и вообще вела себя как-то уж очень благостно. Правда, за спиной Мирабеллы, как выяснилось, жаловалась на неё отцу Маттео, дескать, как несправедлива жизнь и кузина её не слушает. Но даже для такого умного человека Аурелия не представляла ценности, он просто не придумал, как её использовать.

Эйвон, прояснив этот момент, немного успокоился. Если бы оказалось, что Аурелия злоумышляла против герцогини, ему пришлось бы лично наказать жену, а так обошлось. Правда, Мирабелла всё равно была уверена, что графиня Ларак что-то скрывала, что-то гнусное, отчего она так сладко улыбалась и изображала заботливую родственницу. Потому на всякий случай приглядывала, что и как.

Расследование имело и неожиданный момент.

— Я понимаю, отчего супруга так завидует вам, кузина, — на этот раз обсуждение текущих дел для разнообразия проходило под шадди вместо деохойра. Эйвон пригубил напиток и довольно кивнул. Шадди он пил со сливками и сахаром, так что вкус был, несомненно, приятным. — Ведь вы были замужем за Эгмонтом, а он, помимо прочих достоинств, ещё и отличался красотой. Боюсь, я в сравнении не впечатляю…

Мирабелла едва не подавилась булкой. Откуда у него такие мысли? Неужто Аурелия вздумала высказать претензии? Вот дрянь! Эйвон сейчас нужен собранным и эффективно работающим, а если он тут начнёт депрессировать, это катастрофа! На нём же всё надорское овцеводство, да и не только оно, этот человек оказался удивительно рачительным хозяином. Надо срочно приводить его в чувство.

— Глупости какие, кто вам сказал такую чушь? — выразиться напрямую показалось лучшим выходом. — Вполне у вас нормальная внешность, для мужчины вовсе не обязательно быть красавцем, некоторая грубоватость облика даже приветствуется.

— Но во мне нет той силы, той мощи, что была у кузена, понимаете? — он как-то нелепо захлопал глазами.

— Ну так кто вам мешает это поправить? Идите к Штефану и попросите подобрать вам какие-то упражнения, я же знаю, он Ричарда и его будущих гвардейцев не только в фехтовании и стрельбе натаскивает. У них различные занятия, они и с брёвнами бегают, и булыжники здоровые таскают, и на стены лазают. Но при этом я сама видела, как он двоих деревенских парнишек отдельно поставил тренироваться, они маленькие ещё, лет по десять всего. Так им дали чурбачки вместо брёвен, и камни некрупные, и они тоже бегают. Штефан с капитаном Рутом обсуждали, как им лучше тренировать ребят с малолетства, чтоб на будущее они уже вырастали готовыми воинами. Так что если попросите, они и вам подберут подходящую нагрузку, станете сильнее, да и здоровья это прибавит.

Эйвон заморгал ещё нелепее, а потом задумался. Однако к Штефану всё же пошёл и в результате тоже начал по утрам бегать и таскать чурбачки. Сперва медленно и осторожно, а потом как-то увереннее. К осени уже окреп, и когда в замок свозили припасы на зиму, помогал таскать мешки и бочонки — тоже для тренировки, а не оттого, что в замке не хватало людей.

Припасы радовали, причём не только те, что прибыли с собственных земель. Рудник продолжал работать бесперебойно, Кеннет теперь то и дело наведывался и проверял, что и как, чтобы избежать повторной необходимости отвлекаться надолго. Плавильный цех организовали поблизости, кузнецов тоже хорошо устроили, деревня при замке стремительно разрасталась. Если так пойдёт, скоро это поселение, носившее скромное имя Кинкрэйг, вырастет до небольшого города. Подумать только, она всю прошлую жизнь прожила в посёлке при маленьком руднике, а теперь тут такое!

Люди приходили и оставались, даже, вот удача-то, один ювелир! С первого разговора Мирабелла поняла, что пройдохой он был редкостным, так что пришлось в должной степени припугнуть, притом пообещав хорошие барыши, если направит свою пройдошистость на службу тану. Ювелир был умным и сразу смекнул, что возможности открываются уникальные. Потому производство надорских серебряных украшений очень быстро наладилось, добавив ещё одну статью дохода.

И оттого запасы на зиму включали и то, что пришлось закупать в Олларии или где-то ещё за пределами Надора: шадди, шоколад, специи, вино, орехи, сухофрукты, особенно изюм, не напасёшься его на булки, которые полюбились не только Кеннету. Кроме того Мирабелла лично отложила некоторое количество шоколадного порошка для экспериментов. В Кэртиане, как и поначалу в земной Европе, шоколад был напитком, конфеты из него ещё не скоро додумаются делать, а уж тем более всё остальное. И почему бы герцогине Окделл не подтолкнуть немного прогресс? Ничего революционного она не привнесёт, всё в соответствии с местными доступными технологиями. Подумаешь, смешает в миске самые обычные продукты для крема или теста, а туда добавит шоколадный порошок. Надо по-разному попробовать, чтобы понять, как лучше.

Вдохновляла её мысль о том, что на шестнадцатилетие удастся испечь Ричарду шоколадный торт. Но до того следовало выяснить правильное сочетание сахара, сливок и прочих базовых продуктов с имевшимся в наличии шоколадным порошком, который явно не был приспособлен для тортов. Методом научного тыка Мирабелла выпекала то переслащенное шоколадное печенье, то горьковатые булочки с шоколадным кремом, то ещё что-то столь же недоделанное. Старая кухарка Джилл с восторгом включилась в эксперименты и давала дельные советы, так что в конце концов технология устаканилась.

Правда, дети и все результаты неудачных попыток с готовностью подъедали. Эдит с Дейдри бурно радовались каждой шоколадной ерунде, Айрис пыталась держаться с достоинством, но тоже уплетала с удовольствием. Ричард делал вид, что он совсем взрослый, но очень ценит усилия матушки и потому непременно всё попробует. А сам улыбался так довольно, что от одной этой улыбки хотелось написать трактат о шоколадной выпечке с кучей рецептов. Может быть, когда-нибудь она так и сделает.

Осень пришла и прошла, а зима оказалась особо холодной. Зимний Излом отпраздновали весело, но потом суровые надорские будни пошли своим чередом. Иногда Мирабелла задавалась вопросом, так ли было и у других попаданок? Впрочем, в книжках, наверное, такие части пропускали, не описывая для читателя скучную повседневность. А тут в этой повседневности мало того, что живёшь, так ещё постоянно кому-то какие-то указания и советы требуются.

Но не пожалеет ли она о скучной повседневности потом, когда закрутится основной сюжет? Когда станет происходить много интересного, но притом и опасного, а то и вовсе катастрофического?

Что ж… Поживём — увидим. Доживём — узнаем.

А выживем — учтём.

— Мама, смотри, мы играем в путешествие!

Дейдри радостно показывала ей на большой кусок ткани, разложенный на полу. То есть на ковре, конечно, пол в замке и летом-то был слишком холодным. Зато на толстом ковре, специально закупленном для детских игр, можно было и самим устроиться, и игрушки разложить. В комнате девочек постоянно происходило какое-то веселье, чему Мирабелла только радовалась. В этом возрасте детям нужно играть и ни о чём не беспокоиться. Нет, конечно, учиться тоже чему-то необходимо, на то и наняли домашнего ментора, уважаемого мэтра Дюбуа. Пожилой учитель из Эпинэ, потерявший в какую-то эпидемию всю семью, отправился путешествовать, а потом как-то естественным образом осел в Надорском замке. И теперь учил девочек грамоте, счёту и прочим полезным вещам, а с Ричардом вёл возвышенные беседы о Веннене и Дидерихе, поскольку базовыми науками хозяин Надора давно овладел.

Заглянув в очередной раз к детям, Мирабелла не ожидала найти тут всех четырёх, да ещё и Дюбуа со Штефаном впридачу. Оказалось, они пробовали новую карту для игры, которую Штефан нарисовал на большом куске полотна. Рисование раньше было для наёмника лишь забавным хобби, но теперь он мог применить свои умения для того, чтобы порадовать детей, нарисовав им картинки для игры, а порой изображал портреты девушек в замке и деревне. Видимо, как метод соблазнения, но если никто не против, так отчего бы нет? В любом случае более куртуазно, чем те способы, которыми обычно пользовались деревенские.

А сейчас на ковре была расстелена красивая карта, на которой там и сям стояли сложенные бумажки, изображавшие, судя по рисункам на них, горы и замки.

— Вот тут Надор, — сообщила Эдит, — а ещё у нас есть Бергмарк, вот тут, ой! — она слишком сильно ткнула в бумажку с нарисованным замком, и та упала.

Пока Эдит с Дейдри выправляли Бергмарк, Мирабелла неожиданно увидела на карте…

— Что это? — она постаралась, чтобы голос звучал спокойно, но получилось плохо, судя по тому, как все присутствовавшие на неё уставились.

Палец герцогини указывал на расположившуюся в области Седых Земель бумажку с нарисованной горой в форме птичьей головы.

— Это Соколья гора, — пояснил Штефан, — я там был по случаю пару раз, очень красивое место, но довольно безлюдное. Говорят, там какие-то жуткие вещи одно время происходили, но потом опять тихо стало, да только слухи так и остались. А Сокольей прозвали за форму, кто-то решил, что на голову сокола похоже, ну и прижилось.

— Кеннет! — Мирабелла позвала, вложив в голос ведьминскую силу, будучи уверенной, что на такой зов любовник примчится мгновенно.

Так и вышло, выскочил из стены чуть ли не сразу, причём удивился этому один мэтр Дюбуа, да и тот как-то вяло. Видимо, насмотрелся уже в замке всякого.

Дети замерли, будто поняв, что происходит что-то интересное. Ричард напряжённо уставился на литтэна, тот очумело заморгал:

— Что?

— Голова, — Мирабелла бесцеремонно ткнула пальцем в картинку. — Это та, что Рейлинн видела?

Понятно, что читающий мысли литтэн вполне мог и разглядеть, но вспомнит ли?

Судя по выражению красивого лица — вспомнил мгновенно.

— Оно, — Кеннет закивал. — Оно!

— Это что-то нужное? — с опаской поинтересовался Штефан. — Если вам надо, госпожа герцогиня, вы берите картинку, я ещё нарисую.

— Непременно нарисуете, — Мирабелла повернулась к нему с таким выражением лица, что бедняга отшатнулся. — Мне нужно изображение этой головы, ох, в смысле этой горы, со всех сторон и возможных ракурсов, в самом разнообразном виде. Именно вот эта гора и ещё пространство вокруг неё. Всё, что помните, и как можно подробнее, и мне нужно много рисунков. Очень много, так, чтобы я могла сама представить себе это место, как будто там побывала.

— Хорошо, — Штефан всё ещё смотрел настороженно. — Завтра после утренних тренировок я сяду…

— Сейчас, — безапелляционно перебила Мирабелла. — Ещё не поздно, вы успеете сегодня немного порисовать. И все ваши тренировки отменяются до тех пор, пока не закончите с рисунками. Это очень важно. Это важнее всего. Ричард, займитесь пока сами тренировками, пусть вам будет хороший опыт того, как руководить своими воинами. Мастер Кромм, поверьте, это действительно — самое важное.

— Скоро день рождения тана, — добавил Кеннет, — четыре по четыре, хорошее число. Надо к тому времени всё подготовить. Штефан, старайся.

Похоже, именно Кеннетово «Штефан, старайся» и убедило последнего, потому что литтэн просто так просить бы не стал, астэры вообще серьёзными материями редко заморачиваются. Художник беспрекословно отправился к себе, а Мирабелла чуть не вприпрыжку поспешила в свою ведьминскую комнату. Нужно было подготовиться к ритуалу Спутников.

В следующие несколько дней она бессовестно свалила обязанности по хозяйству на Эйвона и Айрис, заявив, что второй пора учиться вести дом, то есть замок, а первый пусть помогает юной родственнице. Как ни странно, ни один, ни другая не спорили. Капитану Руту были даны указания помогать Ричарду в организации тренировок, пока Штефан занят. Всем прочим даже и указывать не пришлось, от напряжённого вида Мирабеллы всё живое разбегалось и пряталось.

До дня рождения Ричарда оставалось ещё пять недель, которые пролетели слишком быстро. Однако Штефан справился, предоставив большую кипу рисунков: карандашом и красками, чёрно-белые и цветные, плоские и вроде бы даже объёмные, с разных сторон и ракурсов, а также в разное время дня и разную погоду. Собранные сокровища Мирабелла утащила в секретную комнату и принялась развешивать по стенам, так, чтобы их удобно было видеть сразу все.

А потом долго ходила и разглядывала, впитывая информацию.

— Если даже вдруг не получится, надо всё равно набрать побольше сведений, — делилась она с Кеннетом, который теперь непрерывно торчал рядом. — Все компоненты есть, схемы уже просчитаны, надо только приложить это всё… И если я до них дотянусь, как мне их будить?

— Достаточно разбудить одного, и это перекинется на остальных, — объяснял он. — Они сейчас все вместе, они связаны, так что одного хватит, от него перейдёт к другим. Только я не знаю, как именно будить.

— Потренируюсь на тебе, — решила Мирабелла. — Тут сонного зелья запасена уйма, давай, принимай свой истинный облик, нет, сперва пей, а потом принимай, будем тренироваться.

Тренировка пошла вкривь и вкось с самого начала, потому что ведьминские сонные зелья на литтэна не действовали, а методы пробуждения приходили в голову сплошь физические, из разряда «растормошить и растолкать». Кеннет все тормошения принимал безропотно, вроде ему это даже нравилось, но понимания ситуации это не улучшало. В какой-то момент Мирабелла вскарабкалась верхом на разлёгшегося посреди ведьминской комнаты быка (к этому облику она уже давно привыкла и перестала шарахаться) и принялась тыкать его в разные места в поисках точек с найденной в книге схемы. Правда, схема была для людей и указывала то ли акупунктурные точки, то ли ещё что такое. Однако Мирабелла твёрдо вознамерилась изучить внутреннее строение литтэна (насколько это было возможно без вскрытия) и понять, как он функционирует.

Ко дню шестнадцатилетия Ричарда его мать, несомненно, выглядела ведьмой больше, чем когда-либо в жизни. И ей на это было наплевать, потому что перед ней стояла задача первостепенной важности, так что собственная внешность перестала волновать. Как и многое другое. Однако за день до эпохального события Кеннет потребовал, чтобы она отложила все схемы, выспалась и набралась сил. Для ритуала они понадобятся.

Проводить решили в десять часов вечера, к этому времени вроде бы звёзды должны были выстроиться в какую-то нужную последовательность. Это подтвердил мэтр Дюбуа, смысливший и в астрономии с астрологией. Почтенный учёный как-то слишком легко позволил вовлечь себя в странные приготовления, однако признался, что хоть и не особо понимает, что происходит, но ему интересно. К тому же все остальные вроде бы как-то в это вовлечены, так что он тоже хочет.

С утра Мирабелла проспала до одиннадцати, после чего отправилась на кухню проверять приготовление праздничного ужина. А ещё печь шоколадный торт. Ричард где-то носился по лесам со Штефаном и своими гвардейцами, они там в честь дня рождения тана устроили охоту. Если чего добудут, пойдёт к праздничному ужину. Подарки тоже вручат вечером, чтобы все могли присутствовать, с утра-то в замке у всех полно дел.

Всё шло замечательно. Охота принесла много кроликов (более крупная дичь, видимо, разбежалась от молодецких воплей, ну да пусть мальчишки повеселятся). Ричард был в прекрасном настроении, а подаркам радовался искренне и открыто. Сёстры подарили разное рукоделие, Штефан — наруч со спрятанными ножами, Лараки — несколько книг…

А Мирабелла вручила сыну набор собственноручно сваренных противоядий и целительских зелий. Поскольку вот именно это ему, увы, наверняка пригодится.

Потом был праздничный ужин, много еды, включая кроликов, много напитков, а также большой шоколадный торт. Не совсем по ГОСТу, но что-то очень близкое, не зря Мирабелла столько мучилась! Торт вышел на заглядение, а главное — на объедение.

А ближе к десяти герцогиня извинилась перед присутствующими, которые всё ещё праздновали, и отправилась к себе. Её провожали беспокойные взгляды тех, кто понимал, что она задумала нечто серьёзное и странное, пришлось заверить их, что всё будет в порядке.

— И вообще, может, ничего и не выйдет, тогда я вернусь и продолжу есть и пить! — пригрозила она.

Все рассмеялись, это несколько сгладило напряжённую атмосферу. К тому же Кеннет собирался остаться с ней в течение всего ритуала, так что это тоже всех немного успокоило.

Для самого ритуала всё уже было готово, много раз прочитано и чуть ли не вызубрено наизусть. Нужные компоненты приготовлены, расставить их по кругу — дело одной минуты. Круг тоже давно нарисован.

Можно начинать.

Мирабелла встала в центре круга, повернувшись лицом к книге. Ритуал проводился, как обычно, на скопированном из фолианта листе, но именно в этом случае нужна была и сама книга, потому что помогала держать связь с предыдущими ведьмами. Поскольку речь шла об астэрах, связанных с Литом, а значит, и с родом Окделлов, несущих в себе его кровь, всё, что помогало ощутить связь с предками, шло в дело.

Когда она начала произносить нужные слова, мешая древнегальтарский с талигойским и старонадорским, книга засветилась, отвечая. Взгляд Мирабеллы заскользил по стенам, впитывая в себя картинки, создавая в голове впечатление того места, которого она хотела достичь. Потянувшись к рисункам сквозь разложенные на полу схемы, она сперва ничего не ощутила.

Дальше.

Ничего.

Ещё.

Ничего.

— Мирабелла…

— Тихо! — шикнула она на любовника. Дальше, ещё дальше… Есть! — Гора, я вижу её, я её вижу!

— Хорошо, тогда давай отметим, и возвращайся, ты тратишь слишком много сил.

— Нет, ещё рано, я должна их найти, помолчи.

Литтэн послушно притих, но придвинулся поближе, насколько позволял магический круг.

Мирабелла скользила по Седым Землям, как будто в том ритуале «полёта», но гораздо дальше и выше. Ощущение могущества было упоительным, однако про цель она не забывала ни на мгновение.

Искать живые точки, искать то, что прячется подо льдами. Искать литтэнов, таких же, как Кеннет. Она его хорошо изучила, она найдёт.

— Мирабелла, это опасно!

— Знаю, не мешай, ещё чуть-чуть…

Есть! Чёрные кучки подо льдом, человеческим взглядом их не рассмотреть, но для магического взора нет преград. Ближе, ещё ближе… Их много, очень много!

— Мирабелла, хватит!

Она проигнорировала предупреждение и потянулась к чёрным кучкам. Теперь испробовать всё то, что она пыталась сделать тут, в комнате, когда тренировалась на Кеннете. Прикоснуться к разуму, к дыханию, к самой сущности…

Что-то будто щёлкнуло, и её неудержимо потянуло вперёд. Она всё ещё была в комнате и одновременно падала в толщу льда, вытянув руки.

— Мирабелла!!!

Кеннет бросился к ней, но мощный поток магии отшвырнул его в стену, не давая двинуться. Книга окделльских ведьм ослепительно засияла, освещая собой и далёкие льды, где сейчас тоже была ночь. Зависнув над обледеневшей землёй, Мирабелла напряжённо тянула руки к литтэнам, направляя в них все силы, что у неё были.

И этих сил не хватало.

— Ин намээ Литтэ!

Нет, не то. Лит не поможет, ведь это его созданий она пытается разбудить, мог бы — сам бы их распинал.

Кто же?

— Ин намээ Каэдвенэ! — выкрикнула Мирабелла. — Каэдвен, Бреанна, Гвендолин, Лорена, Аделина, Рейлинн, Шонна, Тениль, Нарина, Кларисса, Бертольдина, Магдала…

Она призывала тех, чьи имена мелькали на страницах ведьминской книги Окделлов. Тех, кто владели этой комнатой и этой книгой до неё. Тех, кто использовали свою магию на пользу своему роду и своей земле.

Матерей Повелителей Скал.

На её вытянутые вперёд руки легли чужие ладони. Светлые, прозрачные, прохладные… Призрачные. Тонкие и широкие, изящные и грубые, с кольцами, браслетами, обнажённые и выглядывающие из рукавов разных эпох. Множество рук присоединяли свою мощь к её, вливали новые порции силы, а она направляла всё это туда, где Соколья гора, под лёд, к ним, к литтэнам!

В голове осталась лишь одна мысль: разбудить!

Ещё немного.

Больно, как больно, отчего ей так больно, словно огонь бежит в крови и сжигает изнутри… Только бы продержаться!

Ещё чуть-чуть…

Есть.

Чёрная громада подо льдом зашевелилась, ожила, начала ворочаться. А потом ударила в ледяную толщу над своей головой. Лёд лишь слегка треснул, литтэн обиженно заревел и ударил вновь.

Она справилась. Она разбудила одного, теперь, как и сказал Кеннет, остальные тоже…

Додумать она не успела, погрузившись в темноту.

***

Сияние ведьминской книги погасло. Наполнившие комнату призраки исчезли, как и та сила, что вжимала Кеннета в стену, не давая двинуться. Он бросился к Мирабелле, подхватывая её и с ужасом ища признаки жизни. Они всё ещё были, но очень слабые. Литтэн уселся на пол, обнимая возлюбленную, и стал наполнять её своей силой. Этого было мало, и он не задумываясь потянулся прочь из комнаты, к смертным, к тем, с кем делил постель. У них были силы, этого должно хватить.

Где-то в замке остановились два сердца, и ещё три в деревне.

Мирабелла дышала. Пусть слабо, но дышала.

Комната наполнилась тьмой. Отголоски ритуала истаяли, и холодная мощь этого места гнала прочь.

Литтэн знал, что это означало.

Подхватив Мирабеллу на руки, он покинул комнату. Дверь за ним замкнулась, теперь — надолго.

Донеся возлюбленную в её спальню и устроив на кровати, он сел рядом на пол и прижался щекой к её руке. У неё получилось. Мирабелла провела ритуал Спутников, она разбудила его братьев, что спали в Седых землях. Он ощущал их, слабо, но чётко, будто маленькие точки где-то очень далеко.

Прямо сейчас, пока он сидит здесь, они проламывают лёд и вырываются на свободу. Когда вырвутся все, они отправятся в путь. Пока они ещё слабы, им понадобится некоторое время, чтобы достичь Надора. Но силу они наберут быстро. К тому времени, как появятся в замке, наверное, уже будут в порядке.

Всё кругом было серо и муторно. Словно большая мешанина из обрывков воспоминаний, звуков, образов, и сквозь них проступал странный гул. Потом гул распался на отдельные голоса, и Мирабелла начала распознавать их. Вроде бы один принадлежал Ричарду, его ни с чем не спутаешь, а другой…

— Мирабелла!

— Что, уже утро? — она попыталась разлепить глаза, но получилось так себе. Веки застряли где-то на полпути, и очень хотелось провалиться обратно в сон.

— Матушка, очнитесь! — над ней навис Ричард, его очертания были хорошо видны сквозь прикрывавшие полузакрытые глаза ресницы. — Как вы себя чувствуете?

— Я… — как же она себя чувствует? — Я не знаю, а что случилось?

— Вам стало плохо, — сообщил откуда-то сбоку Эйвон. — И вообще всё кругом было очень странно, но теперь…

К свисавшей с кровати руке прижалось что-то тёплое. Она подвигала пальцами, тёплое зашевелилось и вздохнуло. Такое знакомое ощущение… Так же было и много раз прежде, и тогда, в комнате…

Комната?

— Ритуал! — Мирабелла распахнула глаза и рывком села, отчего Ричард свалился с кровати, а Кеннет, наоборот, возник над ней. — Что с ритуалом? Мне ведь удалось?

— Да! — глаза Кеннета сияли, он держал её за руку, с восторгом вглядываясь в лицо. — Всё получилось, они в пути.

— Фух! — она рухнула обратно на подушки. — А чего вы все тогда тут столпились?

— Матушка, вам было плохо, мы беспокоились, — Ричард снова вскарабкался на кровать и взял её за другую руку. — То, что произошло… Была буря, вы помните это?

— Какая ещё буря? — она уставилась на него в изумлении. — Я никакой бури не вызывала.

— Это последствия, — Ричард вздохнул. — Так бывает… Энид сказала, что… Наверное, она ошиблась.

— Энид? — Мирабелла нахмурилась. — А она тут при чем?

— Она пришла в замок, и не одна, — пояснил Ричард. — Другие женщины из деревни тоже, они сказали… — он вздохнул, шмыгнул носом и наконец выдавил: — Они сказали, что такая буря бывает, когда умирает «знающая» герцогиня.

Он выделил голосом предпоследнее слово, отчего Мирабелла на минуту задумалась. А осознав сказанное, пришла в ужас.

— Но я же не умерла? — она в панике оглядела себя, вроде бы всё как всегда. — Со мной всё хорошо, Ричард.

— Да, — кивнул сын. — Сейчас да, то есть хорошо в смысле тела, но…

— Что стряслось? — Мирабелла ощутила нарастающий ужас. Что ещё такое могло случиться?

— Камни сказали… — Ричард замялся, — что матушка больше не может… Что не ощущается…

— Сила ушла, — помог ему Кеннет. — Силы больше нет, Мирабелла, ты утратила её. Ритуал выжег всё, что было. Это не восстановить, этого уже не будет. Никогда.

Она уставилась в потолок. Сила? А, сила… Так, стоп, что?

— Но я жива?

— Несомненно.

— Я не превратилась в чудовище или в старуху или ещё во что?

— Нет.

— Я по-прежнему герцогиня Окделл, на дворе весна триста девяносто седьмого года Круга Скал, наш рудник работает и наши овцы в порядке?

— Да.

— Тогда… Всё хорошо?

— Но ты утратила силу! — литтэн будто пытался донести до неё что-то важное.

— И что? — она испытующе вперилась в него. — Ты меня теперь бросишь?

— Никогда! — он яростно замотал головой.

— Тогда в чём проблема?

Кеннет растерянно заморгал. На помощь пришёл Ричард:

— Матушка, вы… Вам ведь теперь придётся жить дальше без силы…

«А как я, по-твоему, шестьдесят восемь лет раньше без неё протянула?»

Почему-то вспомнились опять слова Яги. «Не зарекайся, вдруг повезёт?» И ведь впрямь повезло! Сила появилась, и книга магическая, и все эти прибамбасы в секретной комнате. И всё работало, она стала настоящей ведьмой, и не просто какой-то там, а сильной, очень сильной.

Но ненадолго.

Если бы она не провела ритуал Спутников, могла бы по-прежнему обладать этой силой, летать в астральной проекции, варить исцеляющие зелья, да мало ли что ещё… А теперь…

А что теперь? Всё прочее-то у неё осталось. А если бы не провела ритуал, что Яга дала, так уже, поди, и вообще померла бы, а если и нет, так жила бы каждый день с той жуткой болью… Правда, не сравнить с той агонией, которой закончилось пробуждение литтэнов… Но это было сравнимо лишь с самим ритуалом Яги.

Стоп.

— А… — она нашла взглядом Кеннета. — Я ведь и правда не умерла?

«Ощущения были похожие», — так и хотелось добавить, но она прикусила язык.

— Всё хорошо, — кивнул он.

— К сожалению, от колебаний погоды в замке и деревне скончались ещё несколько человек, — сообщил Эйвон. — Похоже, природные условия поспособствовали… Вроде бы такое бывает иногда…

— Дядя Эйвон, вы идите к себе, вам бы отдохнуть, — предложил Ричард. — Вам сейчас нужно прийти в себя.

— Я могу понадобиться кузине, — Ларак был упрям.

— Я пока никуда вставать не собираюсь, — заверила Мирабелла. Пусть думает, что она тут будет лежать. — Мне хочется ещё отдохнуть, и вам бы лучше тоже это сделать, Эйвон. Потому что как только я встану, мне нужны будут отчёты по всем текущим делам и много чего ещё, так что вам лучше быть готовым.

— Хорошо, кузина, — вздохнул тот и как-то поник. — Я отдохну.

Дождавшись, пока он уйдёт, Мирабелла уставилась на Кеннета.

— Я ведь на самом деле почти умерла, да?

— Этого не случилось, — упрямо настаивал он.

— Потому что ты помог?

— Да, — отозвался за него Ричард. — Только Эйвону знать не стоит. Он и так много перенёс.

— А причём тут Эйвон? — удивилась Мирабелла.

— При том, что одной из скончавшихся в эту ночь была графиня Ларак.

Мирабелла ошарашенно уставилась на сына.

— Ричард, вы… Стоп, вы… Знаете?

— Я знаю, что сделал Кеннет. Камни говорят со мной, они рассказали. И… Я не собираюсь осуждать его за то, что он сохранил мне мать. К тому же как вообще ему объяснить?

Она попыталась успокоить разогнавшееся сердцебиение, но мысли мчались ещё быстрее крови, которую торопливо качал маленький орган в груди. Ричард знает. Он вообще слишком много знает. С ним говорят камни, он через них узнаёт, что творится в замке, а ещё учится жизни… В том числе и тому, как именно астэры спасают своих возлюбленных от смерти.

Она не ошиблась в ощущениях, ритуал Спутников оказался слишком мощным, даже с поддержкой всех матерей Повелителей Скал она смогла лишь завершить его. Но не пережить. Если бы не Кеннет, она бы так и умерла там, в своей ведьминской комнате. И спустя незнамо сколько лет её высохший труп обнаружила бы жена Ричарда. Ну это если не принять версию фанфикшена о его отношениях с Рокэ Алвой.

Картинка Рокэ Алвы, заходящего в ведьминскую лабораторию и обнаруживающего её останки, показалась отчего-то забавной. Покрутив её в голове так и сяк, она решила, что с Ворона сталось бы выдать что-нибудь вроде «Прелестно!»

Потом мысли опять вернулись к только что сказанному.

— Погодите, так значит Аурелия…

— Да, поэтому я считаю, что Эйвону знать незачем. Она и так причинила ему немало горя.

— Офигеть, — Мирабелла снова уставилась в потолок. А она-то всё думала, кто был любовником Аурелии! Но теперь хоть понятно, отчего та на неё так злорадненько посматривала. Наверное, радовалась, что спит с возлюбленным ненавистной Мирабеллы. В том, что дорогая кузина её ненавидела, сомнений уже не оставалось. Видимо, втихую воображала, что хоть тут её обставила, а в итоге сама себе подписала смертный приговор.

— Вы сказали, было несколько человек, кто… — она не договорила, но Ричард понял.

— Да. И про них с Эйвоном тоже говорить не стоит.

— Почему? — она подозрительно нахмурилась. Угрызения совести от того, что несколько человек пали жертвами астэра ради спасения её жизни, как-то сами собой отползали на задний план. Их вытесняло беспокойство обо всех делах, что ей ещё предстоят, и притом на ведьминскую силу надежды больше нет.

— Потому что одной из них оказалась Дженни, та самая, ну, которая лесничиха…

Как там было в рекламе девяностых, шок — это по-нашему?

— Ричард, — голос почти не дрожал, но мозг, кажется, готов был взорваться. — Откуда вам известно про эту женщину?

— Мне сказала графиня Ларак, — Ричард смотрел куда-то в сторону. — Несколько лет назад, вскоре после смерти отца. Я ей не поверил, поэтому сам сходил к Дженни и спросил её, она не отрицала. А графиня сказала, что это потому, что вы… Но она была не права, матушка всегда вела себя достойно, а отец… Он был неправ… А Эйвон потом узнал, что его жена мне сказала. Он… Он её ударил. Наверное, единственный раз в жизни. Он кричал на неё — за то, что она мне сообщила. А потом он пытался меня утешить, говорил, что отец был великим человеком. Но я и так это знаю. Он был Повелителем Скал и великим вождём, и всё, что он сделал, так и останется в истории… Но вот с Дженни он был неправ. Он не должен был так поступать с вами.

Мирабелла погладила сына по руке. Что ж, это многое объясняло. В том числе очевидную неприязнь Ричарда к Аурелии, на которую сама она не особо обращала внимание, потому что проблем это не создавало, скорее, наоборот. А ещё теперь становилось понятно, отчего Ричард так спокойно отнёсся к связи матери с литтэном. Она думала, тут что-то мистическое и повелительско-скальное, а оказалось, всё проще. Несчастному ребёнку не пришло бы в голову, будто мать предаёт память отца, потому что он точно знал: отец предал её первым.

Ну почему этому мальчишке приходится столько всего переживать? Абсолют, не слишком ли много ты навалил на одного подростка?

А впрочем, не для того ли он прислал сюда её, чтоб помогала? А то, что литтэн не дал помереть, так это вполне вписывается в желаемую концепцию мира, если принять, что цель всего происходящего — обеспечить Повелителю Скал светлое будущее.

Значит, будем обеспечивать.

Последующие дни ознаменовались множеством визитов, деревенские женщины во главе с Энид пришли узнать о здоровье герцогини и принесли ей лесные подснежники. Она заверила их, что с ней всё в порядке, они сперва не верили, случившаяся буря для них была серьёзным аргументом. Пришлось объяснить.

— Я жива и здорова, буря знаменовала уход силы, но мне самой удалось это пережить, — она понятия не имела, случалось ли такое раньше, возможно, у прочих ведьм не было литтэнов в любовниках, чтобы удержать их от путешествия в Закат. Вряд ли ведьмы тут в Рассвет уходят?

— Но как же теперь, госпожа? — Энид явно выразила общее мнение. Прочие стояли в ошеломлении.

— Я по-прежнему мать Повелителя Скал, — отрезала Мирабелла, — и могу позаботиться о своих детях и своём герцогстве. Сила — лишь орудие в моих руках, и далеко не единственное. От того, что оно утрачено, я не перестала быть той, кто я есть. Что сделано, то сделано, и я ни о чём не жалею. Жертва того стоила.

Звучало это красиво, и пусть все думают, что она вот такая вся из себя возвышенная, благородная и удивительная.

Правда была в том, что о потере силы она, конечно же, жалела. Грустно перестать быть ведьмой, когда уже привыкла к этому. Но по большому счёту это вовсе не стало трагедией. Она прожила целую жизнь без магии, будет теперь и дальше жить. Тем более всё прочее у неё осталось, так что жизнь была всё равно хороша. К тому же в отличие от всяких книжных попаданок она не пользовалась магией направо и налево для любых повседневных действий. Её повседневность состояла в управлении замком, планировании бюджета, организации рудника, воспитании детей, переписке с нужными людьми… Масса забот, никак не связанных с магией. То есть потеряла она не так уж много, а в итоге оказалось, что все её обычные дела идут своим чередом.

Главное — литтэнов удалось разбудить.

И пусть все думают, что она сильная и у неё всё под контролем.

— Госпожа удивительная, — пробормотала Энид, а потом вдруг опустилась на колени и поцеловала руку герцогини. Прочие женщины одна за другой последовали её примеру.

После этого в замке и окрестностях воцарилось какое-то странное ожидание. Поначалу Мирабелла не поняла, что стряслось, была слишком занята всеми своими заботами, приближалась стрижка овец, да ещё надо было готовить всё к Лаик. Плюс мэтр Зиммер, тот самый ювелир, скооперировался с мэтром Дюбуа, который взялся изучать надорский фольклор и раскопал множество местных узоров и орнаментов. Теперь эти двое составили, выражаясь языком из прошлой жизни, бизнес-план по раскрутке новой коллекции, но им было необходимо высочайшее разрешение.

Потому Мирабелла не сразу поняла, что все кругом чего-то ждут. Когда осознала — спросила Кеннета, но в ответ получила радостное «Уже скоро!», эйфоричную улыбку и много поцелуев. Пришлось в итоге расспрашивать Эйвона, и тот объяснил, что после проведённого в день рождения Ричарда ритуала все ожидают, что случится что-то важное. То, что герцогиня утратила силу (разумеется, слухи быстро расползлись) в сочетании с Кеннетовым сияющим видом и периодическим «уже скоро» давало надежду. Только никто не знал, на что именно надеются, но верили, что должно быть нечто хорошее.

А потом они пришли.

Однажды вечером во время ужина Ричард вдруг прервался на полуслове.

— Они здесь, матушка, — он радостно улыбнулся, встал из-за стола и протянул ей руку.

Она тут же отложила ложку и позволила сыну вести себя. Выйдя на высокое крыльцо парадного входа в замок, они остановились, глядя на большой, мощёный камнями двор. Немногочисленная по позднему времени челядь настороженно жалась к стенам, воины охраны были наготове, но, повинуясь жесту тана, чуть расслабились и просто наблюдали.

Двор быстро наполнялся вполне человеческими фигурами, возникавшими, казалось бы, из ниоткуда. Словно они выходили из окружавших стен или даже из самой земли. Мощные, крепкие, они двигались легко и неслышно, и скоро вокруг не осталось свободного места. Все они смотрели на Ричарда.

Повелитель Скал улыбнулся и поднял руку в приветствии:

— Лэйе Литтэ!

Астэры слаженным движением склонили головы.

А потом одновременно повернулись к Мирабелле.

Что следует сказать матери?

— Добро пожаловать домой, — она тоже улыбнулась и протянула к ним руку, неосознанно повторив тот жест, которым направляла силу, когда будила их.

Литтэны заулыбались и задвигались, начали исчезать, и всего через пару минут двор снова опустел.

Всё произошло очень быстро, но впечатление оставило неизгладимое.

— Они отправились смотреть и понимать, — сказал Ричард, будто это что-то поясняло. — Им надо вспомнить и научиться вновь жить в этом мире. Они рассеются по Надору и опять станут теми, кем были раньше. Спасибо, матушка. Вы удивительная.

Он поцеловал ей руку и направился обратно в замок.

Мирабелла повернулась к опустевшему двору и посмотрела на него. Надо же… Как всё вышло, раз — и они тут, два — и пропали. Трудно поверить, что всё получилось, но вот же они, только что здесь были.

А значит, теперь всё будет хорошо. У Ричарда, у девочек, у Надора, у них у всех. И у неё тоже. Потому что после того, как она разбудила литтэнов, все прочие задачи кажутся нестрашными и решаемыми.

Ладно, может и страшными, но бояться она будет как-нибудь потом.

Сзади обняли сильные руки, прижали к горячему телу.

— Спасибо, — пробормотал Кеннет.

— Пожалуйста, — улыбнулась она, но в душе вдруг поняла, что для него это не просто прибавление рабочих рук, способных разделить заботу о тане. Для него эти литтэны в самом деле братья, как-то они связаны… Как именно, возможно, она никогда и не узнает, но ведь с Баловником у Кеннета тоже родственная связь или как-то так.

А теперь их много, и благодарит Кеннет за то, что она вернула ему семью.

Такое замечательное чувство.

— Это было круто, — сообщила она.

— Круто? — заинтересованно переспросил Кеннет.

— Да, круто. И не только вот это сейчас, но и вообще это всё. Не знаю, как объяснить, просто круто.

— Круто? — переспросил сзади ещё один голос, заставивший её в панике обернуться.

— Ричард, я думала, вы ушли?

— Я заметил, что вы за мной не идёте, и вернулся. Там ведь всё ещё продолжается ужин. Круто?

Ох, нет! Мать должна подавать ребёнку хороший пример, а она какой подаёт? Ричард уже выучил слово «офигеть», которое она неосторожно выдала, очнувшись после ритуала, а теперь вот ещё это… Если так дальше пойдёт, что он скажет взявшему его в оруженосцы Алве? «Офигеть, чувак, это было круто»?

Судя по радостно блестевшим глазам сына, такой вариант был возможен.

Герцогиня Придд ответила на последнее письмо именно так, как Мирабелла втихую надеялась. Конечно, готова была и к другим вариантам, но, похоже, удалось всё-таки наладить отношения!

Приближался тот день, когда нужно будет везти Ричарда в Лаик. В книгах этим, собственно, всё и начиналось, а значит, с этого момента пойдёт основной сюжет. Потому казалось очень важным правильно всё обставить. Вариант «Ричард с Эйвоном едут верхом вдвоём, потом встречаются со Штанцлером» даже не рассматривался. Вместо этого герцог Окделл отправлялся в Лаик с подобающим эскортом, который доставит его на место, а затем вернётся в Надор.

Впрочем, вернутся не все. Во-первых, в охране ехали два литтэна, им предстояло остаться в Лаик на всё время обучения тана, а скорее всего, и дольше. Ричард, кстати, возражал и возмущался, утверждая, что ему не нужны няньки. Пришлось приоткрыть тайну:

— Речь не только о вас, сын мой. Пусть я утратила силу, но с памятью у меня всё в порядке. Мне открыты проблески грядущего, и Лаик предстоит сыграть роль в судьбе многих, не только вашей. И нет, большего вам знать пока незачем. Но будьте уверены, присутствие астэр в этом месте может оказаться исключительно полезным.

— Ну ладно, — сын слегка надулся и смотрелся при этом очаровательно! Кровь Абвения воистину создала приятнейшее зрелище. Если вообразить, что Эгмонт выглядел похоже, но постарше… Можно понять эту Дженни.

— К тому же вовсе незачем лишать бедолаг развлечения, — ехидно добавила она. — Когда они узнали, что есть возможность переехать в один из древнейших храмов Лита, они чуть не передрались за такой шанс.

Потому теперь в почётном эскорте герцога Окделла ехали два притворявшихся людьми создания, которые, как и Кеннет, прекрасно ладили с лошадьми.

Во-вторых, ехал также мэтр Дюбуа. Официально считалось, что у него наметились какие-то исследования, для чего было необходимо остановиться на некоторое время в столице. Ненадолго, всего на полгода. Он уже связался с местными учёными мужами, среди которых у него были хорошие знакомые, и предвкушал приятное времяпровождение в библиотеках.

А что уж он там будет искать — это они с Мирабеллой обсудили в общих чертах, подробности обговорят позже, когда появятся результаты. Потому что полагаться только на написанное в «каноне» уже нельзя, да и было ли когда-то можно? Ведь всё больше интересных сведений оказывались ранее невыявленными или искажёнными. Автор был не прав, всё было совсем не так!

Но кроме этого у присутствия мэтра в столице была и другая цель: при необходимости оказать Ричарду содействие. Мало ли что понадобится, своего-то особняка с преданными слугами у Окделлов в Олларии нет, а тут и умный мэтр, и пара крепких парней при нём, из тех, что тренировал капитан Рут. Выбирали их по безобидной внешности: один, постарше, изображал слугу, другой, помоложе и низенького роста, притворялся учеником. Впрочем, в рамках этого маскарада мэтр его и впрямь чему-то учил, так что, возможно, парню ещё и польза с этого будет.

Квартирку для них уже нашли и обустроили, запасных выходов там целых два. Сразу по прибытии туда и отправятся. А все остальные поедут в спрутий особняк.

В середине лета Мирабелла написала Ангелике, прося совета о том, где остановиться в столице — есть ли хорошие постоялые дворы, достойные принять герцога и герцогиню со свитой, или же лучше снять дом на неделю? Она бы не удивилась, получив в ответ рекомендации какой-нибудь гостиницы или человека, способного найти дом, однако Ангелика оправдала её тайные надежды и пригласила остановиться у них.

Разумеется, не по доброте душевной, хотя, возможно, в аристократических кругах такое поведение просто считалось хорошим тоном. Однако Мирабелла не сомневалась: Спруты не упустят шанс пообщаться с ней и составить собственное мнение. И от этого мнения будет зависеть очень многое.

Потому к первой встрече подготовились основательно.

Въехавшая в Олларию процессия была великолепна. Герцог Окделл с вдовствующей герцогиней (всё ещё нестарой и красивой, как хотелось бы думать), при них граф Ларак и охрана, возглавляемая Штефаном. Одежды охранников, чёрные с бордовым, привлекали внимание не меньше знамени с гербом Окделлов. Да и сами парни были хороши! Мирабелла припомнила, как пару лет назад смотрела на кучку горе-вояк, имевшихся в распоряжении капитана Рута и думала про Дункана Маклауда и Джейми Фрейзера, а теперь вот, вот! И пусть все смотрят, пусть впечатляются! Пусть знают, что такое герцог Окделл!

Потому что в этом их Талиге выживают только сильные и наглые, а значит, надо стать именно такими.

Впрочем, Спруты наглости не проявляли (что не означало, будто её у них не было), хотя силы хватало. Фамильный особняк производил мощное впечатление, а его хозяева — и подавно. Гостей встретил герцог Вальтер Придд с супругой, а также двумя сыновьями. И старшему из них было явно чуть за двадцать.

Неужели удалось?

— Юстиниан, граф Васспард, Валентин, граф Гирке, — представляя отпрысков, Вальтер решил не мучить гостей их полными именами. Помнится, у Валентина было и второе имя, а у Джастина даже третье.

Юстиниан выглядел менее Спрутом, чем прочие родичи, что соответствовало его описанию в книгах. Жизнерадостный и весёлый, он с удовольствием включился в разговор, явно обращая больше внимания на Ричарда, чем на его мать. А потом и вовсе утащил Ричарда вместе с Валентином куда-то прочь, чтобы рассказать им про будущую жизнь в Лаик. Старшее поколение осталось пить вино в гостиной и обсуждать политические новости и придворные сплетни.

Увлекательное занятие!

И, несомненно, полезное. С Приддами нужно было держать ухо востро, но Мирабелла призвала на помощь весь свой опыт прошлой жизни и с удивлением обнаружила, что получает удовольствие от происходящего. Дипломатические навыки и умение лавировать в разговоре были неотъемлемой частью любых взаимодействий в светском обществе, а раньше она в таких кругах и вращалась. Пусть и на местном уровне, отнюдь не всесоюзного значения, но принцип был тот же. Всё получалось.

Однако удивил Ларак. То ли за прошедшие годы научился полезным умениям, то ли изначально был вовсе не такой глупый, каким его автор описала… То ли сыграли свою роль и регулярные тренировки, превратившие тощего доходягу в крепкого, пусть и всё ещё худого, но уверенного в себе мужчину. Однако в разговоре он участвовал почти на равных, зависая лишь иногда, когда касались неоднозначных тем вроде взаимодействия Людей Чести с Лучшими Людьми.

Вальтер прощупывал почву, поднимая темы, которые невозможно было обсуждать в письмах между плохо знакомыми людьми. Так что это был первый раз, когда они, можно сказать, поговорили по-настоящему.

— Разумеется, вы захотите навестить знакомых в столице, — Вальтер сам подлил гостье вина, слуг давно отослали, незачем им тут слушать. — Например, граф Штанцлер весьма интересуется нынешней ситуацией в Надоре.

— Как жаль, что граф не поинтересовался года три назад, — Мирабелла пригубила «Змеиную кровь». — Тогда его интерес был бы очень кстати. А сейчас даже и не знаю, что делать с этим интересом. Впрочем, разве так уж нужно делать хоть что-то?

— Это уж целиком на ваше усмотрение, эрэа Мирабелла, — Вальтер улыбнулся, но глаз улыбка не достигла.

— Я всего лишь вдова, которая хочет устроить судьбу сына, — благочестиво вздохнула она. — Увы, в моём положении приходится искать, на кого опереться. Конечно, было бы правильным обратиться к Людям Чести… Граф Штанцлер, граф Килеан-ур-Ломбах, граф Ариго, граф Энтраг, граф Рокслей… После смерти Эгмонта я не получала вестей ни от кого из них и даже не знаю, чем ныне живут Люди Чести.

Невысказанное «и на хрен они мне нужны теперь?» повисло в воздухе так чётко, что его почти можно было увидеть. Мирабелла вперила взгляд в Спрута, тот ответил улыбкой, больше походившей на злодейскую усмешку.

— В самом деле, как печально, что никто их этих достойных господ не сумел отыскать времени хотя бы на визит в Надор. После событий пятилетней давности никто больше не высказывал идей о восстании… Впрочем, и до этого о том не говорили. Вслух. Что оставляет простор воображению относительно источников самой идеи.

— Уверена, господин кансилльер сумел бы просветить меня на эту тему, — Мирабелла глотнула вина. — И именно поэтому я к нему не пойду, ничего для себя нового всё равно не узнаю. Но к кому имеет смысл обратиться… Ведь ко двору пока не пустят, некоторые ограничения, наложенные после восстания, всё ещё действуют. Хорошо хоть в столицу приехать не запретили.

— Мне кажется, проявление смирения и благообразия станет наилучшим выходом, — задумчиво сообщил Вальтер. — Ведь для женщины вполне естественно в трудной ситуации искать утешения в религии, а уж посетить священника никто не станет запрещать. Тем более высокопоставленного, в чьей добродетели и хорошей репутации ни у кого нет сомнений.

— О? — Мирабелла удивилась. — Не станет ли это слишком откровенным вызовом?

— Вызовом кому? — теперь Вальтер был предельно серьёзен. — Агарисской церкви, которая вам и так ничем не помогала? Или Людям Чести, что пять лет прятались по углам, а узнав о вашем прибытии, тут же оживились? Эрэа Мирабелла, если уж вы решили оставить жизнь затворницы, то, простите, продемонстрировать лояльность властям так или иначе придётся. А учитывая, что эсператизм в Талиге вообще вне закона, это не только самый простой, но и самый безопасный путь. К тому же именно вам именно с Сильвестром будет договориться не так сложно.

— Извините, боюсь, я не понимаю, — совет, наверное, хорош, но она и впрямь была озадачена.

— Просто поверьте в это, — Ангелика чуть усмехнулась. — Принарядитесь к высокому визиту и не сомневайтесь в успехе.

— Принарядиться в добродетельнейшее и скромнейшее из моих платьев?

— Наоборот, дорогая, наоборот, — герцогиня, казалось, сдерживала веселье, в то время как герцог, вот ужас-то, на мгновение утратил невозмутимость и поморщился. — Благочестивые беседы следует проводить во всеоружии.

Мирабелла решила последовать совету, в конце концов, хуже не станет. Посланный с письмом гвардеец вернулся быстро, всесильный кардинал Сильвестр согласился принять герцогиню Окделл на утро второго дня.

До этого удалось поболтать с Ричардом и узнать его мнение о младшем поколении Спрутов.

— Джастин удивительный, — признался он. — С ним так интересно, он столько знает. Валентин тоже, но он, во-первых, знает теоретически, из книг, а во-вторых, он какой-то робкий. Мне кажется, это оттого, что он рядом с Джастином рос. И он очень восхищается братом. А тот, мне думается, всё-таки по-спрутьи расчётлив. Он явно хочет, чтобы мы с Валентином нашли общий язык, чтобы у того в Лаик был кто-то, кого он уже знает. Он вообще разговаривает мало и общаться умеет плохо, в смысле, Валентин. Честно говоря, с Джастином мне интереснее, но, наверное, потому и стоит сделать, как он хочет. Чтобы, как пишут в книгах по дипломатии, «заранее наводить мосты», да?

— Когда ты успел начитаться книг по дипломатии? — Мирабелла не припоминала в замковой библиотеке ничего похожего. Ну не могли же ему и про это камни рассказать? — Но да, ты прав, всегда есть смысл оказать потенциально полезному человеку услугу, тем более когда для тебя это не является проблемой. Однако я считаю, что Валентин может тебя в будущем удивить.

Да уж… То, что они встретили в спрутьем особняке, никоим образом не походило на Валентина в книгах. Даже в самом начале он уже был заледеневшим подростком, всего год назад пережившим смерть горячо любимого брата. Пройдёт ещё полтора года, и Валентин лишится дяди, которого убьёт на дуэли Алва. Потом по инициативе Манриков всю семью арестуют, Вальтер умрёт под пытками, Ангелика отравится, сам Валентин выживет лишь чудом. И продолжит выживать, в итоге превратившись в невозмутимого холодного полковника Заразу.

И пусть Джастин не погиб, всё остальное ещё может произойти. Так что чем лучше будут отношения Ричарда с этим человеком, сильным и опасным в будущем, тем больше из этого выйдет пользы, и тем меньше неприятностей.

К утреннему визиту Мирабелла нарядилась в бордовое платье с золотой отделкой, вполне скромное, но с глубоким вырезом. Для этого времени дня — на грани приличия, хотя для вечера вышло бы слишком чопорно. В обиталище негласного правителя Талига были тёмные стены и мебель тёмного дерева, однако посетительницу он принял в гостиной с большими окнами и вполне уютной обстановкой. Счесть хорошим знаком? Ей не навязывают дискомфорт, значит, возможно, тоже хотят договариваться? Вопрос, о чём именно.

— Благодарю за то, что согласились принять меня, Ваше Высокопреосвященство, — Мирабелла изобразила приличествующий случаю реверанс. Вообще-то духовным пастырям полагалось целовать перстень или как-то так, но она пока ещё не отреклась в открытую от эсператизма, потому светское приветствие будет уместно.

— Признаюсь, госпожа герцогиня, вам удалось меня заинтриговать, — кардинал приветливо улыбнулся. — Учитывая всё, что мне о вас известно, было трудно ожидать, что вы захотите со мной увидеться.

Увидеться, кстати, было приятно. Давно разменявший шестой десяток Сильвестр оказался вполне ещё ничего и даже более того, чуть ли не красавцем. Развившееся за последние пару лет чувство «я всё-таки женщина и вроде даже хороша собой» подняло голову, и беседа потекла непринуждённо. Мирабелла не пыталась флиртовать, всё-таки с духовной особой разговаривала, однако ощущала себя менее скованно и беспокойно, чем когда переступила порог этого особняка. Духовная же особа старательно проявляла все качества благостного пастыря, не забывая притом задавать наводящие вопросы.

По счастью, на большинство из них ответить было легко и скрывать нечего. Да, тяжёлое положение Надора, справляемся как можем. Да, несколько лет назад она сильно заболела, думали — не выживет, но Создатель оказался милостив. Ах, как же тяжело вдове с четырьмя детьми, да ещё беспокойство о сыне, как он там будет в Лаик… А ведь у неё и девочки подрастают, и им понадобится искать женихов…

Сильвестр сочувственно кивал, а потом высказался напрямую:

— Однако простите моё недоверие, всё же трудно понять, как столь достойная особа могла решиться на поступки, так сильно противоречащие всему, что раньше… Вы меня понимаете?

Вот оно. Сейчас и потребуются объяснения. Что ж, они готовы.

— Ваше Высокопреосвященство, не напомните ли мне, как часто за прошедший круг поднимались восстания ради реставрации Раканов и Великой Талигойи?

Повисло ошарашенное молчание. Похоже, именно этого вопроса кардинал не ожидал. Не давая ему времени опомниться, она встала из-за стола и прошла к окну, принимая эффектную позу отчаявшейся женщины, а затем продолжила, глядя на утренний городской пейзаж:

— Сколько было восстаний, чтобы вернуть власть предполагаемым законным королям? Сколько великих полководцев из числа Людей Чести собирали армии, готовые восстановить справедливость и принести мир и процветание, сбросив с трона узурпатора? А сколько людей в Талиге в самом деле недовольны правлением предполагаемого узурпатора? Как ужасно страдает народ под властью захватчиков… Уже четыреста лет как страдает, и всё что-то не слышно ропота, может, не так им и плохо? А что в самом Талиге, ведь здесь много Людей Чести, что делают они для возвращения истинной династии? Граф Килеан-ур-Ломбах, например… Ах нет, этот, кажется, слишком увлечён куртизанкой, чтобы думать о чём-то ещё. Граф Ариго, блистательный брат нашей добродетельной королевы, быть может, он собирает армию, чтобы героически восстановить Раканов на троне? Или граф Энтраг? Или граф Рокслей? Или все те отпрыски благородных родов, что сбежали в Агарис и теперь там обретаются возле последнего Ракана, надеясь на то, что кто-то другой принесёт ему на блюдечке корону, а им останется пожинать плоды?

— А вы откуда знаете? — встрепенулся Сильвестр.

— А что, это секрет? — усмехнулась она, поворачиваясь так, чтобы свет из окна выгодно подчёркивал стройную фигуру. — Они там вокруг того благородного потомка и его бабки в открытую увиваются. На подачки надеются.

— Вообще-то да, но я не предполагал, что вы такими сведениями заинтересуетесь.

— Тут есть о чём подумать, ваше высокопреосвященство. И кстати, о думающих: я опасаюсь графа Штанцлера. Этот человек привык плавать в море интриг, как рыба в воде, и я не могу не беспокоиться о сыне. Пять лет назад я уже потеряла мужа, а теперь Ричард будет учиться в Лаик, после чего, возможно, останется в столице… Как мне уберечь ребёнка от влияния этого человека?

— Благо Надора, несомненно, тесно связано с благополучием его герцога, — Сильвестр побарабанил пальцами по столешнице. — Почему вы решили разорвать связь с Агарисом?

Как интересно. Она ведь напрямую об этом пока не сказала, хотя сам факт её присутствия в этом доме был красноречив. Однако кардинал решил спросить без обиняков, это искренний интерес или ловушка? Но у неё есть хороший ответ.

— Потому что им не понравились мои преобразования, направленные на благо Надора, — взгляд глаза в глаза, сейчас момент для проявления твёрдости. — И они решили, что Надору и моим детям будет лучше без меня. Если бы не вмешательство высших сил, меня уже не было бы в живых. Как тут не поверить, что само провидение указывает путь?

Про высшие силы чистая правда. Ведьминские-то силы очень даже высшие, а уж про силу Лита, что помогла камням вылетевшей стены воззвать к Повелителю и привести его на помощь в одних подштанниках, и говорить нечего.

— Насколько мне известно, в Надорском замке был лишь один эсператистский священник. А потом он умер. Как он умер, госпожа герцогиня?

Нет, ну каков жук, а? Ему и про это доложили! «Шпионы там, шпионы здесь, без них не встать, без них не сесть», так, что ли?

— Не знаю, — она твёрдо встретила пронзительный взгляд этого могущественного человека. — Я лишь слабая женщина, но, по счастью, в Надоре достаточно мужчин, которые сумели защитить свою герцогиню. Мне неизвестно, как именно умер тот недостойный, что обманул моё доверие.

В этом Мирабелла могла бы и поклясться. Она правда не знала. Капитан Рут сказал, что ей незачем, и пусть не спрашивает. Штефан с Эйвоном согласно покивали, причём Эйвон ещё пару дней какой-то бледный ходил. Да не очень-то и хотелось, незачем ей интересоваться, от чего именно люди умирают под пытками. Там, похоже, много чего произошло. Меньше знаешь — крепче спишь.

И, кажется, Сильвестр понял, что именно это она и подразумевала. Потому что следующий вопрос был с подвохом:

— Воистину жене следует уповать на защиту мужа, однако к вопросу о собственно муже… Госпожа герцогиня, не кажется ли вам, что таким поведением вы предаёте память об Эгмонте?

Он не пытается её упрекнуть, ему и в самом деле хочется знать. И это очень логично, особенно учитывая, как вела себя изначальная Мирабелла. Однако такой вопрос понятен и ожидаем, а потому ответ был заготовлен заранее. Самое время разыграть партию слабой женщины, и пусть думает, что она несчастная и обиженная, зря у них тут патриархат, что ли?

— Вам так много известно, Ваше Высокопреосвященство, — Мирабелла глубоко вздохнула, будто бы собираясь с мыслями. — Ваши люди разузнали даже про смерть священника… Не может же быть так, чтобы вы ничего не знали про некую лесничиху Дженни?

— О? — Сильвестр счёл уместным изобразить удивление. — Да, я знаю, но полагал, что вам это неизвестно.

— Потому что жена всегда узнаёт последней? — она горько рассмеялась. — А знаете, что ещё? Вот этого наверняка вам ваши шпионы не доложили. Почему мою старшую дочь зовут Айрис?

Кардинал промолчал, но взгляд был красноречив. Знает. Знает про Айрис Хейл. Но вряд ли осведомлён о том приватном разговоре между будущими супругами, о котором в книге Эйвон рассказал Луизе.

Мирабелла подошла к Сильвестру и оперлась руками на подлокотники его кресла. Добавить немного безумия во взгляд, можно вообразить себя Хеленой Бонэм-Картер, той всегда удавались роли сумасшедших.

— Когда Эгмонт сделал мне предложение, он сказал, что влюблён в другую женщину. Но на ней жениться не может, а я ему подхожу, однако он навсегда сохранит верность своей истинной любви. Её звали Айрис, и Эгмонт поставил условие: наша старшая дочь должна носить имя Айрис. Я согласилась. У меня не было ни выдающейся красоты, ни большого приданого, да и возраст был не то чтобы совсем юный. Предложение Эгмонта выглядело прекрасной партией. Я согласилась. И получила в мужья герцога, чьё сердце было где угодно, только не со мной. А моя дочь носит имя той женщины, из-за которой мне так и не удалось обрести счастье.

По большому счёту это чушь. Эгмонт, насколько явствовало из книг, был напыщенным идиотом и Айрис Хейл тоже не любил. Потому что если бы любил, то послал бы к Леворукому дуру-бабку с её глупыми идеями и женился на любимой, к тому же он уже был герцогом и главой семьи. В двадцать два года в этом их Талиге уже принято думать своей головой! Или у Окделлов не принято?

А самое противное то, что дура-бабка воображала, будто именно на Айрис, внучке её старой подруги, он и женится. А Эгмонт, видите ли, «не понял»!

Дура-бабка Эдит точно не была ведьмой. Но теперь заваренная ею каша поможет убедить Сильвестра в искренности намерений Мирабеллы. Вряд ли он поверил бы в какие-то политические и разумные причины внезапной смены лагеря, но обида отвергнутой и оскорблённой женщины — другое дело.

Мирабелла напряжённо вздохнула пару раз, чтобы было лучше видно, как она переживает свою личную драму.

Но, кажется, кардиналу оказалось лучше видно не только это. Потому что его глаза как-то подозрительно скосились в находившийся совсем недалеко от него вырез платья.

Неужто в свои пятьдесят с гаком (и большим гаком!) этот красивый служитель церкви оставался вполне мужчиной? Впрочем, что удивляться, в этих «Отблесках» сплошь и рядом старые хрычи женились на молоденьких девицах, свежепреставившийся глава эсператистской церкви повсюду славился своими любовными похождениями, а самой активной секс-бомбой была женщина почти того же возраста, что она сама до попадания сюда. Так почему бы и этому сильному умному человеку не радоваться жизни?

Мирабелла чуть пошатнулась, изображая, как ей плохо, и Сильвестр тут же развил бурную деятельность. Галантно подхватил герцогиню, для чего ему пришлось вскочить из кресла, над которым она нависала, и на пару мгновений они оказались слишком близко. Усадил в соседнее кресло, предложил воды, шадди и вина. Она же, продолжая тяжело дышать (потому что такой стресс быстро не проходит!), с благодарностью приняла шадди. И призналась, что очень любит этот напиток.

Тема оказалась благодатной, и следующие четверть часа беседа протекала уже почти в дружеской атмосфере. Между делом Сильвестр спросил, чьим оруженосцем она хотела бы видеть своего сына.

— Уж точно не кого-то из тех, кого порекомендует кансилльер. Вообще-то было бы справедливо, если бы герцог Алва взял на себя ответственность за то, что лишил Ричарда отца, и позаботился о нём.

— Алва? — кардинал удивлённо уставился на неё поверх чашечки. — Я и сам бы не прочь заставить его взять ответственность хоть за что-нибудь, помимо военных кампаний, но не думаю, что такое возможно.

— При содействии вашего высокопреосвящества может и получиться.

Это был болезненный вопрос, поскольку повторить точно книжные условия было невозможно. Но кто сказал, что их нельзя изобразить иначе?

— И чем же я могу помочь? — Сильвестр, похоже, и впрямь заинтересовался.

Мирабелла доверительно подалась в его сторону, будто ненамеренно давая хороший обзор декольте:

— Никто не может заставить герцога Алва делать то, что он не хочет. И никто не может ему запретить желаемое. Но если что-то запрещено — не делает ли это его более желаемым? Ваше Высокопреосвященство, никого не удивит, если в силу каких-то собственных причин вы незадолго до дня Святого Фабиана дадите понять и Людям Чести, и Лучшим Людям, что им не следует брать герцога Окделла в оруженосцы. Это избавит Ричарда от необходимости иметь дело со ставленниками Штанцлера, ведь отказать кому-то напрямую будет скандалом. В то же время герцог Алва возмутится тем, что ему смеют что-то запрещать.

— Вы думаете, он возьмёт Ричарда из чувства противоречия? — Сильвестр выглядел поражённым, но в то же время мысль ему явно нравилась. Ещё бы, такая возможность проверить, не удастся ли подтолкнуть Ворона к нужным действиям!

— Уверена.

— А если нет?

— Значит, Ричард останется без монсеньора и отправится служить в Торку, — пожала плечами Мирабелла. — Это лучше, чем стать оруженосцем коменданта.

— Однако вы рискуете. Но всё же, представляю, что скажет Алва на подобное «нельзя».

— Видимо, что-то вроде «кто сказал слово на букву “не”?»

Они одновременно рассмеялись.

— И всё же у меня есть сомнения.

— Хотите пари, ваше высокопреосвященство?

— Духовной особе не пристало участвовать в спорах, — он улыбался, но с явным сожалением.

— А если на мешок шадди-зёрен?

Сильвестр моргнул, на лице отразилась внутренняя борьба.

— Вы умеете искушать, эрэа Мирабелла. Конечно, на деньги спорить было бы неуместно, но вот шадди… Это другое дело.

При этом его взгляд снова будто невзначай скользнул в вырез. А кроме того из «госпожи герцогини» она превратилась в «эрэа Мирабеллу». Это следовало поощрить. Да и вообще всю эту зарождающуюся дружбу нужно было развивать. Вряд ли стоило ожидать по-настоящему неприличных намёков, тем более и по Спрутам было ясно, что ничего ужасного не произошло. Возможно, Сильвестр питал пристрастие к блондинкам и проявил немного излишнюю вежливость к Ангелике. Её это, похоже, лишь позабавило, а Вальтер морщился. Но как знать, не сработает ли это в будущем в пользу Приддов?

При расставании Мирабелла сделала куда более глубокий реверанс, чем в начале встречи. Обзор сверху был хорошим. И пастырский перстень она поцеловала, заодно задев губами чуть дрогнувшие пальцы.

Бал был в разгаре. Молодёжь танцевала и даже немного флиртовала, хотя с последним оказалось так себе. Задумка герцогини Ноймаринен разваливалась на глазах, попытки возобновить куртуазные обычаи двора Алисы никак не приживались в послеизломном Талиге. Смятение, как и в книгах «Отблесков», вносил Арно Савиньяк.

Мирабелла удобно устроилась на диване с шадди, рядом столик с пирожными, играла приятная музыка (Капуль-Гизайль же постарался!), для полного счастья не хватало только Кеннета, но он на приёмах не бывал. Точнее говоря, наверняка где-то поблизости бродил, но на глаза не лез, тут же высший свет и сплошь аристократы, а у него даже хоть какого плохонького титула нету. Кеннет, Невепрь Надорский? Это скорее название для живности в тех книгах, в которых ныне рылся капрал Кроунер.

Знаменитое представление жука всё-таки состоялось, правда, присутствовали только те, кто и в книге, но Валентин с Арно потом друзьям всё рассказали. То есть рассказали они Ричарду и Айрис, Мирабелла там случайно оказалась, но от неё они и не таились. Даже более того, всё чаще молодёжь собиралась именно у неё, а не у графини Савиньяк. Об отношении к этому факту упомянутой графини Мирабелла могла лишь догадываться, но была уверена, что та в любом случае сделает вид «не очень-то и хотелось».

Впрочем, кто знает, что там на самом деле? Книжное «Придда поймёт только Придд» всё чаще выглядело как «Савиньяка поймёт только Савиньяк».

Арно, кстати, именно этим и занимался, ища понимания у матери, у которой прятался от назойливо его преследовавших девиц. Это было даже забавно, тем более что у самой Мирабеллы здесь не имелось ни малейшего конфликта интересов, так что можно было наблюдать с позиции зрительницы. Вот прочим маменькам забот хватало, на виконта Сэ открыли настоящую охоту. Если вспомнить, что в Талиге многие женятся в преклонном возрасте, непонятно, отчего не охотятся на кавалеров постарше. Причём хотя бы с точки зрения завязать знакомство. Алва, Лионель, Марсель, Робер, Ойген — они, конечно, шикарные, но есть же и другие варианты, вполне соответствующие настрою книг!

Мирабелла хмыкнула и глотнула ещё шадди. Ей очень хотелось с кем-то позубоскалить, а такую тему лучше всего обсуждать с понимающими людьми.

— Белла! — радостно проворковали рядом.

— Георгия, дорогая! — Мирабелла совершенно искренне разулыбалась. Вот и подходящий собеседник, пусть не самый лучший для такой темы, но можно что-нибудь придумать.

— Ты снова запряталась в угол, — посетовала Георгия, присаживаясь на диван. Мирабелла тут же налила шадди и сливок в свободную чашку (слуги принесли на несколько персон и тактично удалились, ведь аристократка может возжелать приватного разговора с кем-нибудь) и протянула подруге. Да, подруге! Иначе разве её бы называли «Беллой», притом, что во фрейлинах Алисы она никогда не состояла и детской дружбы с ней, как с Арлеттой, у Георгии быть не могло.

— Я всего лишь выбрала удобную наблюдательную позицию. Очень увлекательно, знаешь ли, смотреть охоту на оленя.

— Злюка! — деликатно улыбнулась Георгия. — Ох, прекрасный шадди, ты точно знаешь, сколько именно положить сливок. А как тебе пирожные?

— Бесподобны! Особенно меренги, так оригинально сделать их разного цвета. Я раньше пробовала только белые, но дополнить их цветом, вкусом и ароматом — великолепная задумка.

— Да, тут открывается простор для творческих идей, — Георгия покивала, она явно была довольна, что её усилия ценят. — Я даже думала, может, они войдут в моду и каждая семья может подавать у себя меренги собственных цветов, даже с какими-то местными ягодами. Как думаешь?

— У нас в Надоре много клюквы.

— Белла! — ужаснулась Георгия — Она же кислая!

— Это когда без всего, но если добавить достаточно сахара или мёда, можно и варенье сделать, и сироп, и цукаты… В меренгах сахара хватит. О, гляди-ка, опять загоняют.

— Как ни прискорбно, однако более подходящее название этому подобрать трудно, — Георгия тоже угостилась фруктовым безе, наблюдая шевеление на другом конце бальной залы.

Арно только что ухитрился отделаться от очередной дамы с парой дочек на выданье и, наверное, уже предвкушал свободу. Однако неосторожно угодил в новый капкан в виде некоего маркиза, радостно приветствовавшего бедолагу и тут же втянувшего его в разговор. Три дочери маркиза, образовав стратегический полукруг, полностью блокировали пути к отступлению.

— Жаль, что прочие кавалеры не проявляют особой активности, — заметила Мирабелла, — да вон хоть там, под этой морисской штукой разлапистой собралась целая компания.

— Это дерево называется «пальма», — тут же радостно просветила Георгия. — Но да, ты права, юношам следует проявлять больше внимания к прекрасным девам. На балу нужно танцевать, а не сидеть в углу, наливаясь вином. Кстати, а где Ричард?

— Уж он-то точно вином наливаться не будет, — усмехнулась Мирабелла, — боюсь, несмотря даже на свою службу у Алвы, мой сын всё равно отдаёт предпочтение надорскому напитку.

— И таскает с собой флягу, — фыркнула Георгия, — это так по-солдатски.

— Наши винокурни работают на полную мощность, но почему у нас всё ещё нет нужных бумаг? — Мирабелла аккуратно взяла пальцами нечто, похожее на круглый эклер. — А вот это я ещё не пробовала, м-м, вкусно. Ты же знаешь, Георгия, как только все официальные вопросы уладятся, мы сможем продавать деохойр за пределами Надора. Я даже придумала красивую форму бутылки, наши стеклодувы их уже делают. И тогда можно будет подавать и на приёмах, в том числе с подходящей закуской. Включая шоколад.

— Ты просто искусительница! Но эти твои идеи с шоколадом… Конфеты, надо же! И выпечка! Как продвигается трактат?

— Почти закончен, думаю, к лету можно будет издать.

— Вот и хорошо. Трактат на такую тему, да ещё написанный дамой, несомненно, привлечёт внимание. А сейчас Талигу необходимо как можно больше правильного внимания.

— Да, я помню. Показать, что у нас всё в порядке.

— Именно, — Георгия посмотрела на неё тем взглядом, который мало кто видел.

И уж точно не видела Арлетта, презиравшая «подругу» за отличные от её собственных мнения. Но именно Георгия по кусочкам восстанавливала королевский двор, пусть не в самом лучшем варианте, отполировать можно потом, а пока хотя бы сшить грубыми нитками.

Эта женщина была куда умнее, чем многие полагали.

А Арлетта, с точки зрения Мирабеллы, — с точностью до наоборот.

— О, вот они, — Георгия кивнула куда-то в сторону. — Твой сын опять в компании герцога Придда, что бы это значило?

— Джастин вообще-то непосредственный начальник Ричарда, он как раз перед Гельбе к тому перевёлся. А сдружились они давно, ещё перед Лаик, собственно, мы всей семьёй тогда с Приддами и познакомились.

— И для них это знакомство оказалось очень полезным.

— Для нас тоже.

— Ты же понимаешь, я не о том.

Конечно, понимает. Другое дело, что точной информации о произошедшем никто из посторонних не знает, и незачем им. Когда началась заваруха в Олларии, Манрики арестовали Приддов всей семьёй, по времени это не совпало с книжным, потому что многое уже поменялось. Вальтера спасти не удалось, однако Ангелику и Валентина из застенков вытащили вовремя. Штефан лично проконтролировал. Литтэны в любой каменной крепости практически у себя дома, разведали про все тайные ходы, а там уж гвардейцы тана (разумеется, переодетые для конспирации) пришли, забрали и утащили. Сперва в Надор, поправить здоровье, тюрьма никому на пользу не идёт. А потом подтянулись люди Альт-Вельдера, которых Вальтер подготавливал, но не успел воспользоваться. В итоге Валентина отправили в армию, непосредственно к брату, где он и остался. Ангелика ещё немного погостила в Надоре, а затем уехала в Васспард, что и понятно, там ведь оставались двое её младших детей.

— Я рада, что всё вышло как вышло, — Мирабелла взяла ещё один эклерный шарик. — Ричард очень сдружился и с Джастином, и с Валентином, а уж после помолвки тем более.

— Да, теперь вы и породнитесь. Это очень хороший союз, хотя многие от него в отчаянии. К тому времени, как Валентин оказался вновь при дворе, он уже обручился! Такое разочарование для всех, у кого есть дочки на выданье, ты успела первой.

— Это Айрис успела, — хмыкнула Мирабелла. — У неё такой боевой характер, что у Спрута не было шансов сбежать. Хотя я не заметила, чтобы он сопротивлялся. Правда, когда пришёл просить у меня её руки, всё же немного волновался, это было так мило.

— Зато теперь Арно приходится отдуваться за двоих, — рассмеялась Георгия. — А то и за всех четверых, потому что герцог Окделл и герцог Придд тоже отнюдь не торопятся к алтарю. Но исчезать из поля зрения, как и ловко избегать нежелательных разговоров, умеют куда лучше виконта Сэ. Право же, не подумаешь, что он наполовину Рафиано. Скажи, ты уже думала, кого хотела бы видеть в качестве невестки?

Правильным ответом было «Джастина Придда», что, разумеется, невозможно было сказать вслух. Отношения сына с братом его однокорытника оказались несколько неожиданными, особенно учитывая, что узнала о них Мирабелла, случайно застукав этих двоих в коридоре Надорского замка за страстным поцелуем. Не то чтобы это особо шокировало, выглядело всё куда приличнее, чем у Брежнева, а уж на того в своё время вся страна насмотрелась. Хотя застуканные перепугались и кинулись что-то объяснять и успокаивать, а в итоге успокоительное понадобилось им самим. Разумеется, традиционное надорское: сообразив на троих, они договорились, что по мере сил будут отношения прятать, а Мирабелла постарается прикрыть. Но оставался ещё один вопрос:

— А как вы, господа герцоги, планируете обзаводиться наследниками? — поинтересовалась Мирабелла, крутя в пальцах шоколадную конфету (её любимая закуска к деохойру).

— Для этого жениться не обязательно, — Ричард ответил так твёрдо, будто уже всё решил. — Сын эория несёт его кровь, кто бы ни был матерью. Можно обзавестись бастардом и официально его признать. Если мать будет простолюдинкой, для неё это огромная удача, переедет в замок и сможет заботиться о ребёнке. Но надлежащее воспитание даст бабушка. Ну то есть… Мы надеемся, что бабушки согласятся…

— То есть с Ангеликой вы пока тоже не обсуждали?

— Нет, эрэа Мирабелла, — помотал головой Джастин, — но мне в любом случае проще, у меня же несколько братьев, так что мне необязательно самому. Если Валентин женится…

— Куда он денется, — хмыкнула Мирабелла, залпом допив деохойр. — Джастин, вы ещё не в курсе? Валентин сделал предложение Айрис. Правда, мы пока не успели объявить о помолвке официально, но эти двое точно не передумают.

— Ох! — Джастин изумлённо вытаращился, упустив из пальцев кусочек сыра, который тут же радостно булькнул в стакан. — Правда? Вот же… Ну тогда я точно не стану! Пусть будущим герцогом Приддом станет тот, в ком есть наша кровь, нас обоих, нашего рода…

Его взгляд на Ричарда был полон такой любви, что Мирабелла невольно ощутила себя третьей лишней.

— Раз вы всё решили… Ричард, я надеюсь, вы понимаете все последствия такого поступка?

— Сплетни и прочее надорского тана волновать не должны, — Ричард посмотрел ей в глаза. — Мой сын справится, а его мать, кем бы она ни была, будет довольна своей судьбой. Жениться я не стану. Я не хочу обрекать какую-нибудь девушку на участь нелюбимой жены. Я… Не такой, как… Как…

— Я понимаю, — Мирабелла накрыла рукой ладонь сына, успокаивая. — Ладно, бабушка поможет, для чего ещё нужны бабушки, как не смотреть за внуками?

Оба обормота тут же принялись уверять, что очень даже много для чего, да и вообще, выглядит госпожа герцогиня так молодо, и никто не подумает, будто она бабушка!

А если автор всё же была права насчёт того, что возлюбленные астэр очень долго сохраняют молодость и здоровье, то, возможно, Мирабелле не только внука, но и правнука, а то и праправнука удастся воспитать!

И пусть в ближайшие десятилетия в замке не появится новая герцогиня, но, возможно, когда-то Мирабелла снова увидит, как открывается секретная комната окделльских ведьм! Пусть ей туда больше не войти, но появится новая ведьма, которая примет заботы о семье и о герцогстве. А Мирабелла будет её поддерживать и помогать советами.

— …ты меня слушаешь? — голос Георгии ворвался в мысли Мирабеллы.

— Ох, прости, я отвлеклась. Задумалась о том, что ты сказала, но знаешь, я считаю, что мой сын должен сам выбирать, с кем связать свою судьбу.

— Ладно, к этому мы ещё вернёмся, сейчас важно другое: Алва наконец-то появился.

— Где? А, вижу, возле Арлетты.

— Да, и это уже начинает меня немного беспокоить. Ворон ведь тоже не стремится обзаводиться наследником, хотя, конечно, он ещё далеко не стар…

— Однако согласись, если этого не случиться, уж тебе-то жалеть будет не о чем.

Георгия чуть улыбнулась и потупилась, тема увяла на корню. Останься Ворон бездетным, наследовать ему будут Салина, а значит, когда-нибудь очередным соберано станет сын Гизеллы Ноймаринен. Обсуждать это с такой близкой и умной подругой, как Мирабелла, не было необходимости.

Вот интересно: при всех этих инсинуациях (выдуманных отнюдь не Георгией, пол-Талига уже болтает) о предполагаемой связи Алвы с Арлеттой, как много людей знают истинное положение вещей? Сама Мирабелла не имела бы представления, не будь Ричард оруженосцем Алвы и не насмотрись он в особняке на улице Мимоз… Совсем не того, на что следовало бы смотреть. И речь вовсе не о гайифских забавах, этим в Талиге, кажется, уже никого не шокировать. Так что если бы Рокэ Алва и Лионель Савиньяк просто тихо-мирно совокуплялись в спальне… Или не в спальне… Или не тихо… Да даже если бы БДСМ-ом занялись, и то не беда.

Собственно, как раз БДСМ вроде бы предполагает полную добровольность и доверие к партнёру. Была у них в ГГРУДРИ одна такая, уже в двухтысячных, очень этим делом увлекалась и пыталась его пропагандировать, даже лекции какие-то читать, дескать, это совсем не то, что все думают. И всё там очень добровольно и гармонично.

У Ворона, увы, было не так. И тому, что у него происходило с Лионелем, больше всего пристало название «абьюзивные отношения». Подробностей Мирабелла не знала, да и Ричард тоже далеко не всё знал, но во время службы у Алвы у оруженосца вошло в привычку то и дело изображать из себя грубияна. Ввалиться в неподходящий момент с очередным возмущением насчёт чего-нибудь, пусть бы даже и по поводу поступков эра. «Эр Рокэ, как вы посмели!», и дальше нести какую-нибудь пургу. Эр не возмущался и был доволен, Лионель скрежетал зубами, но избавиться от настырного Ричарда не мог.

А позже, в то время, когда Алва предположительно должен был находиться в дыре, он вдруг объявился в Надоре.

Это было как раз тогда, когда бесноватые вовсю расползались по Золотым Землям, начиная со столиц. Мирабелла пыталась заранее подготовиться и понять, что делать, но оказалось, что всё нужное уже было сделано. Один из литтэнов сообщил о том, как в Надор пытался проникнуть странный человек с очень грязными мыслями. Видимо, речь шла не о чём-то непристойном, астэры выражали свои соображения специфическим образом. Мирабелла потребовала описание человека и узнала, что его не пропустила граница, а потом он начал биться о невидимую стену и кричать, а глаза стали белыми.

Межевые камни! Те самые, что были поставлены держать защиту границ, которую создавали ведьмы Окделлов. И она тоже поучаствовала, не поленилась объехать их все, пока сила была. Очень уж заманчиво выглядела идея на сорок лет обеспечить какую-то магическую защиту всему герцогству, хотя она не представляла, в чём это выразится.

А выразилось в том, что граница не пропускала в Надор бесноватых. Значит, на территории герцогства безопасно, никто не принесёт заразу, никто не заразится. Сама того не зная, она создала мощнейшую защиту от едва ли не самой главной опасности, существовавшей в книгах. Причём опасной именно для простых людей, о которых там вообще никто не беспокоился, а все главные персонажи слишком круты и их скверна не берёт, ха!

А по факту некоторые из них — нечисть похуже и бесноватых.

И примечателен тот момент, что Лионель Савиньяк в Надор так и не приехал. Даже когда у него был мощный стимул в виде направившегося именно туда Рокэ.

С чего вдруг Ворон решил посетить владения оруженосца, тем более в отсутствие там самого оруженосца, было непонятно. Ричард на тот момент болтался где-то в армии с очередными поручениями своего неугомонного эра. После того, как от засевшего в захваченной им столице Альдо Ракана избавились, Алва уехал оттуда на Моро, к счастью, выжившем, одновременно разослав верных людей с поручениями. Однако Лионель, бросив войска, примчался к нему и не внял доводам разума, отослать его обратно к армии не получалось. Так что Алва решил поехать в Надор и посмотреть, не отстанет ли настырный любовник.

А тот действительно отстал. Прямо на границе. И кто после этого нечисть?

Ворон объявился в замке ближе к вечеру и был великолепен. «Исполнен отвагой, окутан плащом, с гитарой и шпагой я здесь под окном», всё в буквальном смысле, включая и гитару. В остальном — этакий бродячий хиппи болезненно-зеленоватого цвета, сильно отощавший, при том, что и раньше плотным телосложением не отличался.

Человека надо было спасать. Это даже Моро понимал, потому вёл себя удивительно прилично, видимо, надеясь, что их не выгонят.

Ворона поселили в самой уютной из гостевых комнат и стали откармливать. Заботу он радостно принимал, много спал, ел всё, что предлагали, и даже ходил гулять по окрестностям. Правда, поддерживать нормальный разговор всё равно не мог, бормотал то и дело какую-то чушь, по сравнению с которой литтэновские рассуждения были образцом ясности. И каждый вечер хрипло каркал какие-то кэналлийские песни под свою гитару.

Так продолжалось где-то с месяц, потом, видимо, был достигнут нужный порог здоровья. Накануне Алва ходил на Скалу Окделлов и долго там сидел, затем вернулся и лёг спать, не поужинав.

Проснулся он уже здоровым.

Цвет лица больше не напоминал покойника, волосы вились, а глаза задорно сверкали. Отъевшийся и отдохнувший Ворон снова стал похож на того шикарного мужчину, каким его описывали в книгах. В замке он прогостил ещё два дня, услаждая слух хозяйки наконец красивым голосом, от нездоровой хрипоты не осталось и следа. Голос пел песни, говорил комплименты и рассказывал забавные истории о Ричарде. В нормальном состоянии Алва оказался галантнейшим и изысканным кавалером.

Однако именно потому, что он снова пришёл в норму, ему срочно понадобилось уезжать. Спорить Мирабелла не стала, понимая, что у этого человека масса дел, и всё это нужные и важные дела. И благополучие Надора тоже в какой-то мере от этого зависит, так что пусть едет спасать мир. Тем более с Ричардом у него отношения прекрасные, не было ни отравления, ни прочих глупостей. Беспокоиться не о чем.

В следующий раз они встретились уже в Старой Придде. Мирабелла именно тогда пыталась подружиться с Георгией, притом стараясь, чтобы это выглядело непринуждённо. Появление Ворона, отнёсшегося к ней удивительно тепло, очень помогло этой цели. Оказаться вдруг записанной в друзья Рокэ Алвы было исключительно полезно, многие двери тут же открылись для неё, а придворные начали искать её расположения.

Алва проявлял галантность и со вздохами вспоминал надорские булочки с изюмом. Разумеется, при этом он в случае необходимости прятался за Мирабеллу, когда нужно было сбежать от каких-то обязанностей, а ещё иногда высказывал маленькие просьбы.

Дружба с Вороном могла быть только такой.

Мирабеллу всё устраивало.

Георгия тем временем уже нашла новый объект наблюдения.

— …очень прискорбно, что так получилось, ты же понимаешь?

— Конечно, — кивнула Мирабелла, вынырнувшая из своих мыслей и понятия не имеющая, о чём речь. Надо прислушаться.

— Вот и я говорю, что после той дуэли им следовало бы помириться, но Арно… Он такой…

— В этом случае больше Савиньяк, чем Рафиано?

— Именно так! Белла, я переживаю за мальчика.

— Мне кажется, он вполне способен сам о себе позаботиться, тем более родительское влияние…

— Но граф Дорак ему тут не помощник!

Ага, граф Дорак, значит, речь о том виконте, что дрался с Арно. По одному факту дуэли догадаться бы не получилось, отчего-то реальный Арно дрался гораздо чаще книжного. Но та самая дуэль из-за оскорбления девицы Манрик тоже состоялась. И с тем же результатом.

— …и вот теперь виконту значительно труднее найти невесту, а у него ведь как раз подходящий возраст.

— Вообще-то многие аристократы в Талиге женятся и в более позднем возрасте, — задумчиво сообщила Мирабелла. — Граф Дорак и сам ещё вполне мог бы найти жену.

— Белла!

— Ну должен же хоть кто-то подать пример молодёжи?

— Хватит и того, что его подал граф Ариго. Почему другие не могут последовать по его стопам? Юношам нужно объяснить, а они не хотят. Вместо того, чтобы ухаживать за девицами, они стремятся в армию — или в трактир, но это уж совсем нехорошо. Бедные девочки мечтают о возвышенной любви, а вместо этого…

— …толпой бегают за виконтом Сэ?

— Вот ему как раз следует отправиться в армию, он всё равно туда рвётся. Но увы, сейчас зима, а зимой не воюют. Молодым людям нужно учиться правильному времяпровождению в мирное время.

— Вот пусть виконт Дарзье тоже учится.

— Да… Послушай, ты это серьёзно сказала про его отца?

— Это лишь идея.

— Теперь мне невольно думается… Белла, ты ведь сама не собираешься…

— Что?

— Я имею в виду графа.

— Упаси Создатель! Зачем мне какие-то мужья?

— Ты была дружна с его братом. Некоторые даже говорят, что слишком дружна.

— Мы говорим о священнике.

— Мужчина, принявший сан, не перестаёт быть мужчиной.

— Позволь поинтересоваться, откуда такие сведения?

Георгия чуть улыбнулась, перевела взгляд на пирожные. Да, с ней можно дружить, насколько это реально при дворе, и всё равно всегда нужно держать ухо востро. И на вопросы отвечать правильно.

Встречное обвинение — это тоже ответ.

И достаточно красноречивый, раз Георгия решила сменить тему:

— Я слыхала, вы с Сильвестром как-то заключили пари?

— Было такое, — Мирабелла усмехнулась, подлила себе шадди. Георгия протянула чашку и тоже получила добавку.

— А о чём вы спорили?

— Не скажу, прости. Довольно деликатная была тема.

— Но ты выиграла.

— Да.

— Выиграла мешок шадди-зёрен!

— Они мне очень пригодились.

— Бедный Сильвестр!

— Да ладно тебе, может, он прожил подольше благодаря тому, что выпил шадди на целый мешок меньше.

— Ты думаешь?

— Как знать…

Но она знала наверняка. В этом мире Сильвестр прожил несколько дольше, чем в книгах, это одна из причин, почему многие события отличались. И как знать, не было ли и впрямь дело в том, что шадди он выпил меньше?

— Кстати, о спорах…

— О нет!

— Тебе я ещё не предлагала.

— Это что, мода такая?

— Белла, это уже дело принципа! Я должна этого добиться!

— Бедный генерал Райнштайнер, за что ты с ним так?

— А нечего увиливать от светской жизни! Пусть приносит Талигу пользу не только на поле боя. Если он тоже подаст пример…

— Сколько дам уже пробовали? Ни у кого не вышло.

— А давай на мешок шадди-зёрен?

Мирабелла вздохнула. Некоторое время назад одна предприимчивая особа, пытавшаяся окрутить Райнштайнера, предложила герцогине Ноймаринен пари: дескать, она сумеет добиться, чтобы бергер с ней потанцевал. Представить этого человека танцующим, тем более с дамой, было невозможно. Мирабелле чудилось, что если бы он и танцевал, это были бы какие-нибудь варварские языческие танцы вокруг костра.

И, кстати, по сведениям из интернет-дискуссий, именно Ойген являлся настоящим Повелителем Волн.

Как бы там ни было, пари Георгия отчего-то приняла — и выиграла. Кто-то из посвящённых в ситуацию дам распустил язык, и в итоге весь двор обсуждал пикантное приключение. Сам Райнштайнер посчитал это глупостью, но безобидной. К несчастью, его излишне спокойная реакция подтолкнула Георгию к новому пари.

На данный момент набралось уже что-то около двух десятков дам, пытавшихся вытащить Райнштайнера танцевать. То ли Георгии понравилось выигрывать пари, то ли она и в самом деле надеялась, что пример бергера вдохновит юношей, предпочитающих женскому обществу армию и трактиры… Но процесс не прекращался и веселил весь двор. Желающие попробовать не переводились, причём для одних это было просто развлечение, а другие всерьёз надеялись привлечь внимание столь завидного жениха.

А ведь Георгия не отцепится!

В итоге Мирабелла поднялась с дивана и направилась к Райнштайнеру. Тот как раз что-то обсуждал с графом Ариго, недавно получившим маршальскую перевязь, а также счастливо женатым и ожидавшим потомка. Причём женатым отнюдь не на вдове, поскольку первый брак Ирэны был признан недействительным по причине «незавершённых брачных отношений». Внезапно оказавшийся холостяком виконт Альт-Вельдер тоже прибыл ко двору и, как и многие другие важные в книге персонажи, мечтал поскорее отсюда удрать.

— Господин генерал, — Мирабелла присела в реверансе, — господин маршал.

— Госпожа герцогиня, — поклон Райнштайнера был безупречным, поклон Ариго вышел рассеянным. Судя по блуждающему взгляду, маршал был голоден. А на предмет поесть тут одни пирожные. Вот и хорошо.

— Господин генерал, вам не надоело уклоняться от прекрасных дам, что по инициативе герцогини Ноймаринен ведут на вас охоту?

— Они бы и без этой инициативы охотились не меньше, — пожал плечами тот. — Я привык.

— Но если бы вас постоянно не прерывали, вы бы имели больше времени на обсуждение с маршалом Ариго меню вашего будущего ужина… Я ведь это расслышала, когда подходила?

— Ох! — Ариго смутился. — Как нехорошо вышло.

— О, не беспокойтесь, — улыбнулась Мирабелла. — Я была замужем и я вырастила сына. Я понимаю, насколько важно для мужчин плотное и регулярное питание.

— Правда? — обрадовался маршал. — Алва говорил, что вы его очень гостеприимно принимали в Надоре.

— Надеюсь и вас когда-нибудь увидеть у себя в гостях, — она тут же воспользовалась возможностью для налаживания связей. — Вас тоже, генерал. Однако если вы не желаете спасения от дам, то я вынуждена просить спасения у вас. Вы же не можете бросить женщину в отчаянном положении.

— В чём заключается ваше отчаянное положение, госпожа герцогиня? — поинтересовался Райнштайнер с невозмутимым лицом.

— Герцогиня Ноймаринен избрала меня следующей жертвой своего желания выиграть очередное пари. Отделаться от неё невозможно, характер у неё очень твёрдый. Поэтому я здесь, чтобы просить вас потанцевать со мной. Мы все трое от этого выиграем.

— Даже я? — Ариго был изумлён.

— Даже вы, — кивнула Мирабелла. — Я избавлюсь от навязанной герцогиней обязанности и выиграю пари. Вы, господин генерал, перестанете быть объектом этих пари, ведь цель будет достигнута. Притом в отличие от ищущих мужей особ я для вас совершенно безопасна, я вдова и не собираюсь этого менять. А ещё в благодарность я дам вам полмешка шадди-зёрен, и к ним рецепт маринада для свиных рёбрышек. Если вы никогда не пробовали рёбрышки в шаддейном маринаде, вы многое упустили. Но ведь маршал Ариго не захочет упустить?

Ариго уставился на неё с надеждой и даже, кажется, сглотнул слюну. Потом перевёл умоляющий взгляд на Райнштайнера:

— Ойген, тебе ведь и правда эти дамы доставляют столько хлопот, зачем же продолжать мучиться, если можно всё решить вот так? Госпожа герцогиня права…

— А почему полмешка? — поинтересовался тот.

— Потому что герцогиня Ноймаринен поспорила со мной всего на один мешок, — пожала плечами Мирабелла.

Райнштайнер изумлённо завис, а потом вдруг расхохотался. Невероятное зрелище! Будто совершенно другой человек.

— Я согласен, госпожа герцогиня, — всё ещё посмеиваясь, он изобразил светский поклон и подал ей руку. — Не могу же я лишить Германа возможности попробовать новое блюдо. Но в одном вы неправы: такая женщина не может быть безопасной. Вы себя недооцениваете. Идёмте танцевать.

Выходя с Райнштайнером на середину зала, Мирабелла нашла взглядом лицо Георгии. Кажется, та вовсе не была расстроена проигрышем пари. Ведь в конце концов это работало на пользу её целям.

В дворцовой круговерти каждый преследует собственные устремления. И теперь Мирабелла тоже при дворе и, кажется, у неё неплохо получается.